И когда он спал, ему приснился сон, и вот что ему приснилось.

   Ему привиделось, будто он стоит в длинном зале с низким потолком, под самой крышей, среди жужжания и грохота множества ткацких станков. Тусклый свет сочился сквозь зарешеченные окна, позволяя различить измождённые фигуры, склонившиеся над работой. Бледные, болезненного вида дети сидели, скрючившись, на поперечных балках. Когда челноки проходили через основу, они поднимали тяжёлые кросна, а когда челноки останавливались, они их отпускали, и те, падая, прижимали одну нить к другой. Их лица осунулись от голода, тонки ручки тряслись и дрожали. У стола сидели несколько измождённых женщин, они шили. Ужасное зловоние наполняло пространство. Воздух был тяжёлый и смрадный, на стенах каплями проступала влага, струйками стекала вниз.

   Юный Король подошёл к одному из ткачей и остановился, наблюдая за ним.

   Ткач сердито посмотрел на него и сказал:

-Ты чего наблюдаешь за мной? Ты шпион, которого хозяин прислал следить за нами?

- Кто твой хозяин? - спросил юный Король.

Наш хозяин! - воскликнул ткач с горечью. - Он такой же человек как и я. Право, между нами только и разницы, что он носит прекрасные одежды, тогда как я хожу в отрепьях, и, в то время как я слабею от голода, он едва ли не страдает от обжорства.

- Это свободная страна, - сказал юный Король, - и ты не раб.

- На войне, - отвечал ткач, - сильные превращают в рабов слабых, а в мирное время богатые превращают в рабов бедняков. Чтобы жить, мы должны трудиться, а они дают нам такую скудную плату, что мы умираем. Мы корпим на них целый день, а у них груды золота в сундуках, наши дети вянут до времени, и лица тех кого мы любим, грубеют и становятся злыми. Мы давим виноград, а вино пьют другие. Мы сеем хлеб, но наш стол пуст. Мы влачим цепи, хотя они и невидимы глазу, и, хотя нас называют свободными, мы рабы.

   -  И это относится ко всем? - спросил юный Король.

- Ко всем, - отвечал ткач, - как к молодым, так и к старым, и к женщинам так же, как к мужчинам, к малолетним так же, как к престарелым. Торговцы сдирают с нас шкуру, и нам поневоле приходится делать, что они велят. Приедет священник, прочитает молитвы, перебирая чётки, а до нас никому нет дела. По наши улицам, что  не знают солнца крадётся Нищета с голодными глазами, а за ней по пятам - грех с испитым лицом. еда будит на по утру, и Стыд сидит с нами по вечерам. Но что тебе до всего этого? Ты не из нашего числа. У тебя слишком счастливое лицо.

 И  отвернулся, нахмурившись , и запустил уток на своём станке и юный Король увидел, что в него вложена золотая нить.

...

Оскар Уайльд