В эти выходные, когда я ездил гулять с сыном, я захватил с собой один особенный предмет. То есть, особенный для меня, а вообще-то, обычный светильник, только довольно подержанный, 1987 года выпуска. Юля как-то пожаловалась, что вечером бывает трудно уложить Юрика спать – так он расходится, что даже телевизор не помогает, и мне вдруг вспомнился этот светильник, который уже почти двадцать лет лежал и пылился где-то в одном из шкафов. У меня в душе всколыхнулись какие-то смутные и трепетные воспоминания, связанные с ним, и я подумал, что он понравится Юрику. Выглядит светильник так: прямоугольный пластиковый корпус, примерно фут в высоту, стенки сделаны в виде рельефных декоративных решеток, покрашенных в серебряный цвет, в «космическом» стиле, по моде 1980-х годов, а внутри находится обычная лампочка, вертикально закрепленная в патроне, и проволочный держатель для цилиндрического абажура из полупрозрачной пленки, раскрашенной по диагонали полосами разных цветов; верхняя, круглая часть абажура представляет собой пластиковый винт, который начинает вращаться под действием теплого воздуха, поднимающегося от лампочки, в результате чего по стенам темной комнаты кружатся, просвечивая через орнамент решетки, фантастические разноцветные полосы, сливаясь друг с другом. Устройство светильника – простейшее. Но в детстве он казался мне чем-то невероятно таинственным, почти волшебным. Все дело в том, что когда-то, пожалуй как раз в 1987 году, его купил мой отчим, дядя Женя, удивительный человек, очень много значивший для моего детского восприятия.

В то время, когда я дохаживал последний год в детский сад, мама вышла замуж второй раз (с моим отцом они развелись, когда мне был примерно год), за человека, с которым она познакомилась, отдыхая где-то летом на курорте. Дядя Женя был на самом деле удивительный человек, харизматическая и энергичная личность, который все время создавал ощущение какого-то непринужденного балагана, тем более что он играл на пианино (как и моя мама (как и я в то время)) и на гитаре (и пел как Высоцкий), а еще он водил нас в походы, жарил шашлык, катал в такси на разные выставки, учил меня каратэ, чтобы плохие мальчишки не обижали, и все такое прочее… Дядя Женя вырос в детском доме, куда его сдала родная мать – от тяжелой жизни, и которую он любил почти благоговейно, и во всех отношениях он «сделал себя сам», по нему было видно, что он – тертый калач, и знает о жизни что-то такое, о чем не следует говорить вслух в присутствии детей. Чтобы вам было легче представить его, вспомните Остапа Бендера в исполнении Сергея Юрского, или Жан-Поля Бельмондо или Владимира Высоцкого – вот такой он был человек. Конечно, моя бабушка (мама моей мамы) сразу и резко невзлюбила его, и пыталась – разумеется совершенно безуспешно – настроить меня против него, внушая мне страшным шепотом, что он – бабник, алкоголик и тунеядец. Смысл этих слов был для меня в том возрасте довольно туманен, зато я знал, что дядя Женя – отличный малый, с которым всегда весело, и точно знал, что он любит маму. Они прожили вместе с переменным успехом примерно пять лет, но даже после развода дядя Женя еще несколько лет (я тогда уже заканчивал школу) продолжал захаживать к нам в гости, несмотря на беспардонные выпады бабушки, и теперь я понимаю, что за своей всегдашней бравадой и улыбкой бывалого вояки он прятал свое бесприютное сердце и надежду на что-то… Наверно, моя мать, при всей ее холодности, почти стерильности, насквозь пропитанная книжками Диккенса, Льва Толстого и Пушкина (которого она едва ли не боготворила), была для него воплощением чистоты, которой он так мало видел в жизни.

И вот, теперь я вспомнил этот его светильник, который дядя Женя однажды вечером, когда мне было лет шесть или семь, включил в нашей комнате, и по стенам стали медленно кружиться разноцветные полосы, а я смотрел на них в тишине широко раскрытыми глазами. Я почти сразу нашел его в одном шкафу, аккуратно достал, сдул с него пыль, поставил на стол и рассматривал какое-то время, потом снял крышку и вдохнул слабый и такой томительный запах пленки, из которой был сделан абажур, снял его – такой легкий, почти невесомый, и увидел там лампочку, оставшуюся наверно еще с тех времен… Я как в гипнозе вставил вилку в розетку, погасил в комнате свет, присел у стола и нажал на кнопку: волшебство свершилось, стенки светильника заиграли огнями – малиновыми, синими, желтыми, я легко крутанул абажур, и по стенам закружились разноцветные косые полосы. Столько всяких даже не воспоминаний, а ощущений поднялось у меня в душе, губы растянулись в улыбке, а глаза увлажнились от слез. Не знаю, сколько времени прошло, когда я вернулся в реальность, но я вдруг забеспокоился, что старая лампочка может перегореть в любой момент, и выключил светильник. Я осторожно выкрутил ее и заменил на новую. Включил на секунду – работает.

Юрик наверняка не видел еще ничего подобного, надеюсь ему понравится, и надеюсь, Юля позаботится, чтобы светильник еще долго радовал нас, и оставался моей личной машиной времени.