В субботу, в День Святого Валентина, я работал с утра до четырех (хотя «работал» это сильно сказано – заказов было совсем немного, зато мы с напарницей нормально попили чаю с печеньем (в честь праздника), я отправил электронный «Валентиновый привет» Лене, а потом немного почитал Джона Фаулза).

   А сразу с работы я поехал к Юле с Юриком, потому что в этот день мы должны были переезжать (точнее, я должен был помочь им переехать) на новую квартиру, в город Воскресенск, чтобы обретаться там до осени, когда подойдет очередь в детский сад. Во-первых, так будет всем спокойнее, в том числе Юрику (в том смысле, что он не будет свидетелем постоянных разборок между Юлей, ее мамой и братом), и к тому же, врачи советовали больше бывать с ним на свежем воздухе. Я погрузил вещи в такси, мы выслушали напутствия Юлиной мамы, и поехали (Юля решила, что она сядет на переднем сиденье, а я буду на заднем, с сыном – «а то он к тебе все равно рваться будет»). Юрик почти сразу уснул у меня на руках, а Юля какое-то время переговаривалась с водителем, а потом тоже стала клевать носом. Ехали мы довольно долго, и когда достигли Воскресенска, уже стемнело.

   Наша квартира находилась на втором этаже кирпичного четырехэтажного дома, построенного в середине XX века. Во дворе никого кроме нас видно не было, и когда водитель помог мне разгрузить машину, и такси уехало, мы втроем остались совсем одни и, осмотревшись кругом, принялись заносить вещи в подъезд. Когда я поднимался с первой партией в обоих руках, передо мной возникла какая-то полоумная – и далеко не первой свежести – бабка, и стала повелительным тоном звать меня к себе ночевать, как будто я был ее внуком. Я вежливо проигнорировал ее предложение, и продолжил носить вещи. А Юля была «просто в шоке» от перспективы такого соседства. Вскоре мы занесли в квартиру все, что нужно, оставив коляску в подъезде, под лестницей, и Юля с Юриком стали осматривать свое новое жилище.

   Я был здесь раньше, на прошлой неделе, когда подписывал договор с владельцем, и успел немного прибраться в квартире, условно обозначенной риэлтором как «бабушкин вариант без капитального ремонта» - но и цена была соответственной. Две комнаты с облупленной мебелью и отстающими обоями, высокие потолки, окна с частыми двойными рамами, просторная кухня с газовым водонагревателем и санузел, тоже довольно просторный, с нормальной ванной, но без раковины, телефона нет (что было особенно актуально, учитывая, что Юля недавно посеяла свой мобильник, и хотя мама дала ей свой, я очень удачно напомнил в последний момент взять зарядное устройство), зато есть телевизор с тремя программами. Первоначально я не планировал оставаться здесь на ночь, думая по быстрому собрать кроватку Юрика, поменять в ванной шланг для душа (потому что старый был совершенно изодран, и ржавые металлические лоскуты завивались во все стороны) и успеть на обратный автобус в Москву, но теперь, глядя на все эти тюки, сумки и свертки, почувствовал, что вряд ли у меня это получится. Юрик деловито бегал по квартире, издавая возгласы изумления, Юля разбирала вещи, а я тем временем принялся собирать кроватку. Когда мы стали осматривать кухню, Юля вспомнила, что у нее ничего нет, чтобы зажечь плиту (хотя я заранее говорил ей взять спички или зажигалку), а мое невинное замечание о том, что я с утра ничего не ел, почему-то вызвало у нее бурно-негативную реакцию в том плане, что это моя проблема, и она не собирается кормить меня, зато она развеселилась, когда холодильник, едва я подвинул его, пытаясь обнаружить ближайшую розетку, которая оказалась – ну конечно же – за буфетом, стал заваливаться на меня, поскольку был без передних ножек (на кубиках из детского конструктора). Насчет спичек я предложил спросить у соседей, но Юля сказала, что они наверняка окажутся здесь вредными и подозрительными, и лучше, если я сам пойду и найду здесь какой-нибудь магазин и заодно куплю молоко.

   И вот, я вышел на свежий ночной воздух и пошел наугад, решив к тому же осмотреть район, еще раньше показавшийся мне довольно приятным местом, и скоро нашел магазин, спросив дорогу у одного прохожего. Меня особенно тронули автомобильные двуполосные дороги с редкими машинами, которые сами уступают дорогу пешеходам, даже без светофора. На обратном пути я пошел окружным путем по широкой освещенной аллее с заснеженными клумбами, где вовсю играли подростки, отличавшиеся от московских какой-то неуловимой простотой. Смотреть на них было так заразительно, что мне самому захотелось слепить и запустить куда-нибудь пару снежков, и я бы наверно так и сделал, если бы не пакет молока в одной руке.

   Когда я вернулся в квартиру, Юрик как обычно сразу выбежал ко мне и сразу потащил куда-то за собой. Мы немного поиграли, а потом, когда я достал разводной ключ и пузырек с машинным маслом, собираясь поменять шланг в ванной, Юрик выхватил пузырек у меня (он обожает всякие пузырьки), и какое-то время я гонялся за ним, пытаясь получить его обратно. Поменяв шланг, я вымыл руки очень кстати оказавшимся рядом обмылком (ведь мыло тоже никто из нас не взял) и заглянул на кухню, где Юля кипятила в кастрюльке воду, собираясь пить кофе с молоком. Я сказал «та-да-а-м» и достал вафельный тортик, и мы стали пить кофе с тортиком. (Только став мамой, Юля ощутила тягу к сладкому, а до этого она его не переносила, и мне не раз случалось невзначай выводить ее из себя, предложив ей в кафе какое-нибудь пирожное). Юрик к этому времени окончательно освоился на новом месте и стал бегать кругами, вереща и раскидывая вещи, чем снова вывел Юлю из себя, за что и был посажен в кроватку рядом с включенным телевизором. Поначалу Юрик возмущался, но потом успокоился и затих. А я в добавление к кофе с тортиком разогрел свой не съеденный рабочий обед на сковородке, которую нашел в духовке, и на остатках масла, забытого наверно прошлыми жильцами. Юля еще какое-то время жаловалась на жизнь, на мою всегдашнюю нерасторопность, на неугомонность Юрика, пока я слушал ее с сочувствующим видом, а потом, почувствовав, что она выпустила пар, я взял ее худощавые аллергичные ладошки и стал массировать их, говоря, какая она молодчина, и что порой нам всем бывает нелегко, но дальше все по любому будет лучше. Она более-менее успокоилась и стала спрашивать меня о моем знакомстве с Леной (Юля – большой любитель слушать такие рассказы, и сама беззастенчиво рассказывает о себе все, что придет ей в голову). Я продолжал массировать ее ладошки и говорил о том, как мне интересно общаться с Леной, какой она особенный человек, что у нас общего, и в глазах у Юли разгорался игривый огонек, как будто она слушала интересную радиопостановку или смотрела какой-нибудь сериал. «У нее такое особое чувство жизни, понимаешь, в ее глазах, в улыбке, она – человек, с которым приятно молчать, не только говорить. Она, правда, интересная личность». «Понятное дело. Иначе ты не стал бы с ней общаться». «И она любит кататься на велосипеде». «Как и ты». «Ага». Примерно вот так…

   Когда мы заглянули в комнату, Юрик уже спал. Было решено, что я буду спать в этой же комнате. (Юля считает, что Юрик не спит спокойно, если она рядом, и поэтому даже у себя дома спит отдельно от него, в комнате мамы). К счастью для меня, у Юли нашелся второй комплект постельного белья («только подушка у меня одна, ты уж извини. Хочешь – на полотенце».) – она собрала его по отдельным тряпкам, доставая одну за другой из пакетов с вещами, осматривая их и протягивая мне, дала все что нужно и пошла в ванную. Я аккуратно постелил кровать, разделся, осторожно лег и стал смотреть в потолок. «Господи Боже, - думал я. – Если бы год-полтора назад, когда наши отношения с Юлей были на последнем издыхании, а я бился лбом о стену, пытаясь что-то с этим поделать, мне бы кто-то сказал такое – о, абсолютно правдивое – пророчество, что через год с небольшим мы втроем будем спать под одной крышей, в нашей собственной квартире, в день Святого Валентина, я бы возликовал от счастья»… А сейчас я только сардонически усмехнулся: вот отличный пример того, как твои мечты могут исполниться по форме, но не по содержанию. Юля вышла из ванной и молча прошла в другую комнату. Я еще долго лежал и смотрел в потолок.

   Во сне я видел какую-то лирическую галиматью, как будто мы втроем переехали жить деревенский домик, только он оказался без внешних стен – все внутренние перегородки на месте, а внешних стен нет, так что кругом видна вся деревня, и меня это как-то немножко смущало…

*          *          *

   Проснулся я довольно рано, Юрик еще спал. Я встал и посмотрел в окно – там, за двойными частыми рамами, падал снег, медленно так, крупными снежинками, и все вокруг было белым – земля, дома, деревья, а через дорогу, во дворе школы, дети играли с собакой. Хорошее утро. Юля вчера просила не будить ее, если Юрик еще не проснется. Я стал потихоньку собираться. Дело в том, что мне нужно было как можно раньше вернуться в Москву в этот день, потому что сегодня у Лены был день рождения!

   Я аккуратно сложил все белье, как в поезде, застелил кровать и зашел на кухню выпить чай. В раковине одиноко стояла моя невымытая кружка (то есть, не моя конечно, а Юлина кружка, из которой я пил вчера) с чайной ложечкой в ней. Каким-то образом я забыл ее вымыть, а Юля, опять же, каким-то непостижимым образом вымыла свою, наверно пока я стелил себе постель. Не знаю почему, но это как-то укололо меня, наверно потому, что когда мы с ней еще поддерживали какие-то отношения, я всегда мыл посуду за нас двоих. Смешно конечно, но обидно.

   Я уже почти оделся, когда Юрик проснулся, поднялся у себя в кроватке и стал с умилительным любопытством озираться по сторонам. Как раз в этот момент я обнаружил, что у меня с собой – после оплаты такси – не наберется денег на автобус до Москвы. Так что, пробуждение Юрика оказалось очень кстати, чтобы мы с ним вдвоем вторглись к Юле. Она к тому времени тоже проснулась, но еще не вставала. Узнав о моей незадаче,  скорчила гримаску и разрешила взять из ее денег ровно столько, чтобы хватило на обычный, не комфортный автобус. «А если подойдет комфортный?» «Ну и подождешь! Они должны чаще ходить». Конечно я не стал ей ничего объяснять о том, как мне важно оказаться в Москве пораньше, просто молча плюнул, взял ее деньги и пошел на выход. «Ну, Счастливо. Если что – звони. Малыш, пока!»

   В подъезде мне вновь встретилась вчерашняя полоумная бабка, но не успела ничего сказать, когда я приветливо произнес «доброе утро», а только растерялась и стала что-то шамкать мне вслед. Погода и вправду оказалась чудесная, чистое небо, свежий воздух, иней на ветках – и я с удовольствием прошелся по хрусткому снегу до автобусной остановки. Постепенно собирались люди, они приходили с разных сторон, но почти все здоровались друг с другом как хорошие знакомые, и начинали говорить о чем-нибудь – невероятная картина для московской остановки. Первый автобус на Москву, подошедший минут через десять, оказался комфортным, и мне пришлось ждать дальше. Минут через пятнадцать такого ожидания, во мне стала нарастать тревога: «а что если второй тоже будет комфортным, что тогда, и сколько мне еще придется ждать? А что если по воскресеньям отсюда в Москву ходят только комфортные?!» В любом случае, возвращаться к Юле с просьбой добавить деньжат я не собирался, уж скорее я попытался бы разжалобить автобусную стюардессу, торжественно пообещав ей, что не воспользуюсь ни единым благом их комфортного автобуса, буду сидеть с закрытыми глазами, чтобы не смотреть телевизор и никого не побеспокою. И тут я вспомнил еще один сон, который видел этой ночью, всего лишь фрагмент, но он как-то очень подействовал на меня: в этом сне я карабкался грозовой ночью по отвесной скале, в изодранной одежде, промоченный ливнем, отчаянно цепляясь за каменные уступы и стремясь во что бы то ни стало добраться до вершины. Чем закончился этот сон, я так и не вспомнил, но наяву мне повезло – второй автобус на Москву оказался обычным, и я сел в него с таким чувством, будто это был некий волшебный, небесный экипаж. В пути я был приятно поражен совершенно немыслимой в Москве заботой водителя о пассажирах: он останавливался не только на остановках, но даже если кто-то просто голосовал посреди улицы или вообще бежал к автобусу издалека, а когда, опять же не на остановке, из автобуса собралась выходить бабуля, водитель подвел его к самому тротуару, чтобы ей не пришлось плюхаться в лужу. Удивительное это дело – когда видишь проявление человечности ни за что, просто так. Скоро мы покинули Воскресенск, и по обеим сторонам дороги потянулись бескрайние поля, занесенные снегом, иногда с деревьями вдалеке, ближе к горизонту, а иногда – вдоль дороги, а еще встречались припорошенные купы высоких серых метелок, вроде пшеницы, которые пробуждали в душе какое-то щемящее чувство.

   На московский вокзал я приехал около двенадцати, а дома был ближе к часу – и все это время: когда я шел от автобуса до метро и ехал в метро и потом шел от метро до дома, во мне росла и клубилась необоримая нервозность, словно где-то в глубине души я волновался как первоклассник, чтобы позвонить Лене и поздравить ее с Днем Рождения.

   Дома я сразу прошел к себе в комнату и, постояв немного у телефона, пока ни успокоилось дыхание, снял трубку и набрал ее номер. «Лен, привет. С днем рождения». «Привет. Спасибо»… Мы поговорили пару минут (половину слов составляли мои междометия), Лена была в хорошем настроении, и в итоге я пригласился на пять часов. У-уф!.. Теперь можно спокойно подготовить подарки и привести себя в порядок. (Самым кропотливым подарком был музыкальный сборник, который я записал на диск, с обложками, созданными в фотошопе, которые нужно было аккуратно вырезать под размер футляра - я возился с ними не меньше часа, подравнивая края и примеряя фотографии то так, то эдак). 

   Я пришел к Лене в начале шестого, и подарил ей букет прямо на лестничной клетке, где она курила с приятелями. Мы там еще немного покурили, а потом пошли в квартиру, и там, едва переступив порог, я услышал удивительные, будоражащие звуки играющих детей: среди гостей были две семейные пары, которые привели с собой своих пацанов, и теперь они втроем с Кириллом задавали жару в комнате. Основное действо происходило вокруг двухэтажной столокровати, а рядом, за накрытым столом сидели родители, оберегая посуду от летающих подушек и время от времени разнимая детей, когда те особенно расходились. Почти все гости были мне смутно знакомы, и довольно скоро, после пары тостов, я влился в общую атмосферу. Застолье шло своим чередом, Лена заботилась о нас как могла, а затем к нам подсела мама Лены, уже в хорошем состоянии, и поинтересовалась, почему это до сих пор никто не танцует - это каким-то образом напрягло Лену, и она намекнула маме, что хотела бы побыть наедине с друзьями, на что мама ответила ей что-то язвительное, и возникла некоторая перебранка, в результате чего Лена снова пошла курить на лестничную клетку. Я немного растерялся, мне хотелось как-то помирить их, но я не знал, что для этого нужно, тем более, что никто из гостей, кажется не придал этой сцене особого значения. Помимо диска я подарил Лене зодиакальный ароманабор с лампой и цветной книжечкой о свойствах масел.

   Через некоторое время ушли семейные пары с детьми, и осталось совсем немного гостей. Мы с Кириллом как-то сразу нашли общий язык, и он познакомил меня поближе с их кошкой, Кирой, породистым и робким созданием с гладкой дымчатой шерстью, которая после некоторых колебаний  признала во мне своего и довольно скоро уже щурилась, подставляя мне свою шею, чтобы я пощекотал ее. А затем Кирилл принес мне книжку о поведении кошек, и мы стали читать ее вместе, сидя в кресле. Одна из знакомых Лены заметила, что я мог бы работать педагогом. Почитав о кошках, мы взялись за юмористический задачник Григория Остера, и помимо прочего, сосчитали, сколько штанов успеет надеть хорошо обученный пожарник за сто секунд, как поделить пирожки с гвоздями между гномиками, чтобы они закидали ими злую ведьму, и сколько карамелей во рту гарантируют безоблачное счастье для маленькой девочки. А потом мы как-то естественно перешли к урокам английского, и сделали несколько заковыристых задачек (основная заковыристость которых заключалась в непременном требовании дать один конкретный ответ в каждом случае, тогда как в действительности правильных ответов там было как минимум два, а то и больше). Мы вообще неплохо пообщались с Кириллом о том-о сем, он - интересный парень, и мы бы наверно так и болтали дальше, если бы Лена не увела его спать часам к девяти. Для самых стойких застольщиков Лена включила фильм "Загадочная история Бенджамина Баттона", который она скачала накануне и уже посмотрела начало, показавшееся ей довольно затянутым и маловразумительным, а теперь она хотела узнать, что же там будет дальше. Мы сидели и смотрели этот фильм, и я уже начал вникать в суть происходящего, но тут зазвонил телефон - и это оказалась моя мама, которая стала нервно внушать мне какой-то антиалкогольный манифест и вдобавок требовать, чтобы я как можно скорее возвращался домой и проверил, кто это звонил мне на мобильник (который я случайно оставил дома), может быть это Юля хочет мне что-то сказать. Делать нечего, пришлось раскланяться, пожелать всего наилучшего и отправиться к себе домой. 

   Оказалось, что мне действительно звонила Юля - узнать, как включается газовый водонагреватель (хотя я конечно же ей объяснял, но у нее не очень получалось). Я объяснил еще раз, но у нее снова не получилось, и она хотела, чтобы я сам к ним приехал и показал еще раз, как это делается. Я сказал, что конечно же, если завтра до вечера у нее не получится, я приеду.

   Весь следующий день я ждал звонка от Юли с сообщением о том, что у нее наконец-таки получилось, но - тщетно, и на обратном пути с работы я уже собрался ехать на автобусный вокзал, и там самому позвонить ей, и вдруг, когда я подъезжал к своей домашней станции, пришла Юлина смс-ка: "У МЕНЯ ПОЛУЧИЛОСЬ!" Я перевел дыхание и написал ей: "УРА!!!" а потом еще "Ты - молодчина". И подумал, улыбаясь чему-то сложновыразимому, какой же я все же счастливый...