Это случилось сегодня утром, точнее ближе к обеду, когда я вышел на воздух, в новый морозный и ясный день, вместе с братом и Леной, нашей общей знакомой, и мы зашагали по чистому, утоптанному снегу, необычно тихими дворами, почти никого не встречая на нашем пути.

   Вчера у меня весь день болела голова, а под вечер получился очень неприятный телефонный разговор с моей бывшей подружкой. Я бы наверно опять просидел полночи, рефлексируя о превратностях судьбы, но мама попросила меня сходить в магазин за солью. И я решил пройтись, чтобы как-то отвлечься, а заодно позвать с собой брата или кого-нибудь из друзей. Брат сперва не хотел вылезать из дома на ночь глядя в такой мороз, но потом все же согласился. И мы пошли с ним в магазин, причем не в самый ближний, разговаривая на ходу отрывистыми фразами о жизни, женщинах и непредвиденных обстоятельствах. В магазине я почувствовал, что надо обязательно купить чего-нибудь этакого и, начав с яблочного желе в стаканчике, перешел на вино, сдобную закусь и вишневый сироп (чем-то он меня приколол). Брат тоже заразился этим настроением и докупил кое-какой провизии, и мы решили зависнуть по возвращении у него. А тут ему кто-то звонит на мобильник, явно желая составить нам компанию, когда мы вернемся. Звонила Лена («уже в хорошей кондиции»), которая предлагала помочь ей продегустировать оставшийся с Нового Года кофейный ликер! Мы с Леной одногодки, а она уже мама девятилетнего сына (в разводе), и при этом выглядит как школьница. И вот мы приходим к брату домой, и расставляем провизию у него в комнате. Я успеваю принять пару таблеток от головы, а брат – разогреть попкорн в микроволновке, и появляется Лена. Ее глаза заговорщицки блестят, когда она протягивает брату пакет с бутылью и скидывает верхнюю одежду. Я так рад ее внезапному визиту, что сразу говорю ей об этом, вызывая у нее кокетливую полуулыбку. Мы проходим в комнату и располагаемся в произвольном порядке за маленьким столиком, заставленном бутылками, пакетами и блюдцами. Верхний свет приглушен, на полукруглом пятистворчатом окне, закрытом пятью створками белых жалюзи, мигает электрическая гирлянда. Брат заводит для фона какой-то приключенческий шпионский боевик, и мы приступаем к трапезе. Мы начинаем с молодого сербского вина, которое по вкусу и запаху напоминает размятые в деревянной ступке едва начавшие бродить вишни. Потом переходим к коньяку 12-летней выдержки, на втором заходе разбавляя его вишневым сиропом. И затем доходим до кофейного ликера, который так хорош, что даже не хочется закусывать. Идут тосты, простые и задушевные, слово за слово стелется разговор: о повседневных делах, о новогодних мечтах, о воспитании детей… Незаметно фильм про шпионов подходит к концу, и брат заводит другой, схожего содержания. Мы все уже приятно захмелели, содержимое бутылок идет на убыль, и закуски осталось совсем немного. По молчаливому согласию брат достает и начинает раскуривать кальян, и вскоре мы все передаем друг другу чубук, насыщаясь по очереди дурманящими парами. Мне становится так хорошо, что уже ничего не хочется, я просто растворяюсь в этом блаженном умиротворении, и чувствую, что можно быть счастливым, несмотря ни на что. После кальяна мы с братом допиваем оставшееся спиртное, а Лена, вежливо отказавшись, сворачивается клубочком на неразобранной односпальной кровати – она подтягивает ноги к животу, гибкая как котенок, и почти умещается поперек. Я впадаю в параллельное состояние между явью и сном, и только последняя мысль удерживает меня от того, чтобы заснуть, сидя в кресле: надо будет проводить Лену до дома. Но вскоре мы с братом слышим, как это очаровательное создание начинает мерно похрапывать, и как настоящие джентльмены, решаем не беспокоить ее сон, а вместо этого последовать ее примеру. Брат устраивается, чуть поджав колени, на свободной, верхней части кровати, а я размещаю свое уже малопослушное тело на диванных подушках, лежащих на полу, в ногах кровати, как раз вблизи Лены, и ее кошачье похрапывание убаюкивает меня.
   Мне долго снились уютные садики, полные красных роз за миниатюрными кирпичными заборчиками, какие-то поездки на трехэтажных автобусах, шествия по запутанным коридорам с высокими многогранными потолками и витиевато-эротические образы – манящие и туманные.
   Когда я проснулся, сквозь закрытые жалюзи уже пробивался новый день. Я осторожно повернул голову и увидел, что Лена все еще спит. Вероятно, брат тоже спал, он – еще большая сова, чем я. Потом я услышал, как дверная ручка клацнула, и недовольный шепот тети стал требовать, чтобы брат поднялся и разогрел что-то в микроволновке. Брат недовольно проворчал в ответ и вышел из комнаты на минуту. После этого мы еще поспали какое-то время. Вскоре Лена проснулась и поднялась с кровати, сладко потянувшись всем телом. «Надо же, - сказал я, чтобы что-нибудь сказать. – Уже новый день». «Доброе утро», - сказала она, забавно улыбнувшись. «Доброе утро», - сказал я. Компьютер работал без звука всю ночь, уже который раз показывая тот же самый фильм. Через некоторое время брат произнес что-то нечленораздельное и тоже поднялся с кровати. Он спросил, не хочет ли кто кофе (с молоком и сахаром), мы с Леной сказали «да», и брат отправился на кухню. А я принял сидячее положение на подушках и попробовал размяться, не вставая. И вскоре мы втроем сидели с кружками теплого кофе (Лена в кресле, брат на кровати, а я на диванных подушках) и досматривали фильм, который так и не досмотрели вчера. «А я сама так удивилась, что заснула. Я не собиралась тут всю ночь спать»… «Ты очень мило храпишь». «А меня маманя в семь утра заставила какую-то херню в микроволновке греть»!

   После фильма Лена решила, что ей пора домой, поблагодарила нас за компанию и стала собираться. Мы с братом, конечно, тоже собрались и пошли провожать ее. Вот так мы втроем оказались тем утром вместе на улице, и я вдруг почувствовал, что начинаю ощущать жизнь в этом новом году.
   Это ощущение пришло откуда-то сверху и мягко легло на меня, словно кружевная пелерина.