(Самоутешение принимает порой странные формы, вот и меня потянуло на педагогику с магическим уклоном). 

Посвящается всем взрослым, сумевшим сохранить в себе частичку детскости

Гарри Поттер проснулся в тяжелом похмелье. Он с трудом разлепил глаза и обвел мутным взглядом комнату. Сознание возвращалось к нему, принося ощущения внешнего мира. Голова пульсировала как один большой синяк. Вчера они с ребятами отмечали день рождения Дина Симуса, и собрались по этому поводу в его загородном особняке. А сейчас Гарри чувствовал, что ему нужно опохмелиться – Фред и Джордж, как обычно, не преминули наколдовать таких коктейлей, что теперь в животе у него пузырилось полтаблицы Менделеева. Часы на стене показывали половину двенадцатого, Гарри с трудом повернул голову – щетина царапнула по подушке – и посмотрел в окно. Там занимался хмурый день начала декабря, все небо было затянуто серой пеленой. Гарри повернулся на другой бок и вновь закрыл глаза.

[показать]

Какой же бедлам они устроили вчера вечером. Видимо, сказалось напряжение последних месяцев, когда им с Роном приходилось работать за троих, затыкая бреши в Министерстве Магии, в связи с реорганизацией отдела по борьбе с черной магией. А вчера Рон показывал класс, танцуя рок-н-ролл на столе под песню «Пассажир» Игги Попа в исполнении Дина Симуса, который так наяривал на своей семиструнной гитаре, что домовикам, наверно, было жутко. А потом еще к Рону присоединилась эта девица, как же ее…, которую привел один из близнецов Уизли – видела бы Рона Гермиона… Далее мысли Гарри естественно перетекли к его Джинни – как там она сейчас, наверно уже проснулась и думает, слегка улыбаясь и щурясь словно котенок: где там мой Гарри, видать совсем загулял… И еще Гарри точно знал, что она его ждет, и что как только они увидятся, она прильнет к нему, нежно обвив руками за шею, и он снова почувствует себя бесконечно счастливым, так, что ему даже станет немножко неловко. Этой ночью он во сне видел сына, малыш стоял в своей кроватке, улыбался и тянул к нему руки через прутья. А может быть, это был и не сон, ведь для мага астральные путешествия – обычное дело (даже в таком, а может быть, тем более в таком состоянии).

  [показать]

Гарри попытался вспомнить, о чем он говорил с Дином вчера вечером, до того, как его сознание окончательно затуманило зелье (интересно, это было до или после гитарно-танцевальной сессии?), кажется что-то насчет любовной магии. Или нет? Помнится, речь шла о магическом дуализме по Генделю: всех волшебников можно условно поделить на две категории – оккультистов и мистиков. Оккультисты постигают тайные науки, следуя путем разума и стремясь к овладению высшими силами ради самообладания и власти. Мистики следуют путем сердца, стремясь через различные медитативные практики приобщиться к мировой душе и постичь закон благодатной любви. Подлинный же иерофант высшей магии, такой как Альбус Дамблдор, сочетает в себе оба таланта. Каждый из двух путей сопряжен со своими опасностями: оккультистам грозит гедонизм и отчуждение от мира, а мистики рискуют впасть в бесплодный солипсизм. Таким образом, факультет гриффиндор можно было считать пристанищем мистиков, а слизерин – типичным сообществом оккультистов. И также было несомненно, что среди слизеринцев – подавляющее большинство черных магов. Следовательно, черная магия процветает там, где не хватает любви. И когда они дошли до этой темы, Гарри внезапно уловил мелькнувший мыслеобраз Дина – он подумал о Волан Де Морте, но не стал говорить о нем вслух из соображений тактичности. В этом существе – ибо понятие человека было здесь не приемлемо – воплотилось все самое низкое, коварное и злобное – можно ли вообразить более яркий антипод любви? И однако, этот монстр пришел не из другого измерения, когда-то он был волшебником подобным многим, и это значит, что общечеловеческие законы распространялись и на него, а раз так, то когда-то  он был способен... И Гарри вспомнил эпизод из своей жизни, когда он готовился к поступлению в Хогвартс, и Хагрид повел его в магазинчик в Косом переулке, чтобы Гарри выбрал себе волшебную палочку. Там хозяин вынимал из футляров разные палочки – заряженные силой пера феникса, шерсти единорога или сердца дракона – и давал их попробовать Гарри: несколько вариантов оказались малоубедительны, но затем вдруг нашлась палочка, которая подошла ему идеально. И хозяин призадумался: эта палочка имела свою историю – для ее изготовления было использовано перо той же птицы феникс, другое перо которой послужило в свое время для палочки темного лорда. За этим эпизодом в сознании Гарри всплыл другой: когда пришло время выбирать факультет при помощи волшебной шляпы, Гарри ужасно боялся, что его определят в слизерин – откуда был в нем этот страх? Ведь его разум был свободен от темных мыслей, а сердце было открытым и добрым. Мог ли он подсознательно подозревать в себе задатки оккультиста, наличие которых, в сочетании с его мистически ориентированным сознанием, возлагало на него огромную ответственность, предлагая пойти по срединному пути? Так или иначе, но его отталкивала сама аура этого факультета.

Возможно ли, чтобы шляпа в свое время совершила роковую ошибку, определив молодого де Морта на факультет, который только способствовал в нем усилению дремавших до тех пор темных наклонностей?

Сколько зла можно было бы предотвратить с помощью умелого воспитания, дружбы и любви! Разве мог бы тот же Драко Малфой оставаться таким же несносным задавакой, находясь в обществе гриффиндорцев? Даже если бы он не стал душой компании, он мог бы усвоить немало важных уроков дружбы, взаимопомощи, бескорыстия… Закончив образование, он стал бы другим человеком. И также было несомненно, что любовь в высшем своем проявлении – Гарри знал это по собственному опыту – способна творить чудеса, и значит, является разновидностью магии.

С этой мыслью он поднялся с кровати и направился в душ, надеясь успеть домой к обеду.

  [показать]