Зима застала Летицию Кайл в маленькой обшарпанной квартирке в старом доме из красного кирпича, куда ей пришлось переехать после того, как она потеряла работу в банке и через пару месяцев смогла устроиться служащей на почте. Времена для экономики настали трудные, как сообщил мэр города в субботнем теле-обращении, и выбирать сейчас не приходилось. Окна единственной комнаты выходили в небольшой парк, деревья в котором были припорошены снегом, выпавшим накануне, отчего парк казался почти нарядным. Но эта обманчивая иллюзия, скорее всего, продлится недолго, и может быть, уже завтра утром дождь смоет легкий макияж с ветвей и земли, открыв обыденную неприглядность этого места.

Летиция совсем недавно обосновалась здесь и еще не успела привыкнуть к своему новому жилью, так что, она пока не называла его домом, не ощущая отчетливого желания «забить колышек»; в любом случае, нужно было какое-то время, чтобы обжить окружающее пространство, позволив его недостаткам проявить свое скрытое очарование.

До этого она три года прожила в большой уютной квартире в доме с подземной автостоянкой и охраняемым внутренним двориком, и воспоминания о том времени были окрашены для нее нежностью и грустью. Конечно, эти чувства вызывал в ней не дом сам по себе, а то, что там она была счастлива – там она встретила Джеймса, и год, проведенный с ним вместе, остался для нее островом самых ярких и волнующих ощущений в море повседневности, случайных встреч и неизбежных расставаний. И хотя их отношения нельзя было назвать безупречными, и между ними порой вспыхивали ссоры, они давали друг другу что-то такое, что заставляло их держаться вместе, позволяя дышать полной грудью и чувствовать жизнь здесь и сейчас.

Летиция никогда не страдала от недостатка мужского внимания, но с некоторых пор она начала уставать от незнакомцев, вызывавших в ней целый букет романтических чувств, а потом, так или иначе, исчезавших из ее жизни, и сейчас она была одна. У нее были светло-русые волосы с легким отливом в рыжину, стройное от природы тело, никогда не знавшее диеты, и широко поставленные глаза, цвет которых мог меняться от серого до голубого, а искорки радости могли уступать место выражению потерянности и отчужденности.

Сейчас было утро, и Летиция прошла из ванной в кухню, чтобы сделать себе кофе. Приготовление кофе было для нее своеобразным ритуалом, задававшим тон всему дню и выявлявшим ее душевное состояние. Судя по тому, что она насыпала ложку молотого кофе в кружку вчерашнего чая, а потом едва не уронила ее, выливая содержимое в раковину, сегодня она была не в лучшей форме. Из радио на кухне доносились звуки «Большого города» в исполнении Ширли Хорн, которая выводила своим волнующим бархатистым голосом давно знакомые куплеты:

«Нет места на свете желанней, чем это;

Дайте-ка ярких огней, большой город – по мне.

Бываю я в деревне, на море отдыхаю,

Но их на большой город я не променяю.

Мой парень – хиппи, мы с ним вдвоем,

Он родом из Сити, и это мой дом».

Летиция поставила турку с кофе на газовую плиту и чиркнула несколько раз зажигалкой, прежде чем ободок из синих язычков вспыхнул над камфоркой. Воздух наполнил едва уловимый запах метана, но скоро его заглушил запах кофе, такой насыщенный, что Летиция почувствовала легкое головокружение. А потом с улицы донесся девичий смех, заливистый и дразнящий, словно за окном сейчас стояло жаркое лето, а не начало зимы.

Как-то раз, страдая от бессонницы – кажется, в прошлом году, вскоре после разрыва с Джеймсом – Летиция сидела ночью за компьютером и бесцельно щелкала сайты в и-нете, перескакивая от магазинов к светским сплетням, а потом зашла на ю-тюб и набрала простое слово «поцелуй». Одним из первых оказался ролик, на котором целовались две девочки-подростка, лежа в обнимку на кровати, одетые лишь в маечки и трусики. Они лежали на боку и медленно ласкали друг друга, закрыв глаза и, кажется, забыв обо всем на свете, и Летиция почувствовала жар и горечь. Она пересмотрела ролик дважды, а потом выключила компьютер и пошла в душ.

Кофе закипел, и Летиция едва успела снять турку с огня, чтобы не дать пузырящейся жидкости выбежать через край. Она налила кофе в чашку, добавила молока и стала пить стоя, обхватив себя одной рукой за талию и уперев в нее локоть другой. Пока она пила кофе, глоток за глотком, к ней приходили воспоминания о моментах счастья с Джеймсом, одно за другим. Обычно она пила Малонго эспрессо или Суматру, но сейчас это был Арабиан Мокка Ява, его любимый сорт.

Допив кофе, она закурила сигарету, и, подняв кухонное окно, выглянула наружу, под арматуру пожарной лестницы. Она пыталась отгородиться от внезапно нахлынувших воспоминаний, сосредоточившись на процессе курения – на том, как ее губы обжимают сигарету, как дым проникает в ее носоглотку и глубже, в легкие, и как облачко ее дыхания, смешанного с дымом, поднимается в морозный воздух.

Она снова подумала о том, чтобы завести кошку, просто чтобы, приходя домой, чувствовать, как что-то теплое трется о ее ноги, прижимается к ней всем телом и смотрит на нее мягким и томным взглядом. Но пока что ее главными домочадцами были книги, стоявшие на полке между столом и кроватью – Чарльз де Линт, Трумэн Капоте и Джойс Кэрол Оутс. Герои этих книг были похожи на нее – потертые жизнью, изведавшие радости и разочарования, но не утратившие веры в прекрасное, и потому они были порой незаменимыми спутниками. Они всегда были готовы прийти на помощь, перенести ее из будничной безысходности в мир, так похожий на наш, и всё же, неподражаемо расцвеченный авторской фантазией.

Она сполоснула кружку, оделась и вышла на улицу, прихватив с собой плеер. Всё там было покрыто снегом – стоптанным на тротуарах, и пушистым, искрящимся под деревьями. В наушниках играли Cranberries. Она прошла до автобусной остановки и стала ждать автобуса. Субботним утром автобусы ходили редко, и ей пришлось простоять минут десять, засунув руки в карманы и переминаясь с ноги на ногу. Но она не возражала – погода была замечательная, а у нее было вдоволь свободного времени. На углу стоял газетчик в фартуке и кепке, раздавая газеты прохожим, которые кидали ему центы в сумку на поясе. А на другой стороне улицы хипповый негр в забавной шапке ловил такси и громко возмущался, когда машины проезжали мимо. Она дождалась автобуса и отправилась на нем к реке.

За окном мелькали жилые кварталы с магазинами и закусочными, какая-то машина буксовала в переулке, раскидывая снег из-под колес, люди на остановках входили и выходили. Проезжая мимо библиотеки, она заметила компанию молодых людей на ступенях главного входа. Они курили, пили пиво и жестикулировали, споря о чем-то своем.

Доехав до реки, она вышла и купила в палатке гамбургер, чтобы покрошить его уткам. Подошла к парапету и стала смотреть на реку и город на том берегу. Река текла через город, забранная в бетонное жерло, мерно неся вдаль свои серые воды. Вид не особенно приятный, особенно зимой, и тем не менее, Летиция испытала что-то вроде зависти к этой реке, потому что она была нужна городу, она была незаменима и исправно выполняла свою функцию, а до остального ей не было дела. Ей были неведомы заботы и сомнения, она просто существовала и позволяла использовать свое многоводное лоно без возражений, а если бы даже неведомый катаклизм иссушил ее до дна, она бы не смогла осознать этого. Пошел снег, пушистые снежинки медленно кружились в воздухе, а потом падали в воду и растворялись в ней без следа. Она смотрела на это какое-то время, пока не защемило в горле, а потом нащупала в кармане гамбургер и пошла к уткам. Почти все утки были на берегу, переступали с ноги на ногу, распушив перья, и кучковались у решетки канализации. Увидев, как она отщипывает хлебные крошки от гамбургера, утки радостно загоготали, и самые смелые из них направились в ее сторону, переваливаясь с боку на бок и подергивая крыльями.

Она смотрела, как они жадно поглощают хлебные крошки, суетясь, гогоча и расталкивая друг друга, и на душе у нее теплело, как будто вид этих упитанных, довольных жизнью птиц как-то примирял ее с образом снежных хлопьев, растворявшихся в серых водах реки.

Докрошив хлеб, она решила перекусить в кафе и подошла к дороге, чтобы поймать такси или пойти пешком, если такси не остановится через минуту. Она слушала Cranberriesв наушниках, смотрела по сторонам и считала секунды. Минута почти прошла, и она уже собиралась пойти пешком, когда из-за угла показалось такси и направилось в ее сторону. Она ждала его приближения с легкой тревогой, и когда оно остановилось перед ней, она улыбнулась себе и села в него. Иногда ей казалось, что судьба посылает ей какие-то знаки, словно давая подсказки к чему-то, и это чувство возникло в ней, когда она прочитала на водительской карточке имя таксиста – Пэйтон Истлэйк, почти как у героя фильма «Человек тьмы», который она смотрела в прошлом году. В дороге таксист несколько раз взглянул ей в глаза через зеркальце и попытался завести разговор, но она его не поддержала.

В кафе было немного народу, свет еще не включали, и дальние углы были в тени. Летиция села в глубине зала и заказала капучино с куском земляничного пирога. Впервые она зашла сюда пару недель назад, под вечер, вскоре после переезда в новую квартиру, когда почти все столики были заняты, а за стойкой гоготали подростки, и тогда это место показалось ей не вполне презентабельным, но сейчас она подумала, что днем здесь очень даже ничего. Официантка принесла заказ, и Летиция стала есть пирог, отрезая от него кусочки чайной ложечкой. Он был сочным и свежим, а кофе – настоящим, с пенкой как раз такой толщины, как она любила, и она подумала, что можно будет заглядывать сюда почаще. За окном снова пошел снег, он падал медленно и спокойно в безветренном воздухе, и мысли ее переключились на Новый Год. Неужели ей придется встретить его в одиночестве, как и в прошлый раз? Она опять пойдет в нарядный супермаркет, и будет долго выбирать там красное вино, шоколад и французский сыр, и никто не будет знать, что она одна.

В прошлый раз, во время новогодних праздников, она отправилась в большой торговый центр побродить по разным отделам и, может быть, найти себе подходящую статуэтку эльфа или русалки в качестве держателя для книг. Статуэтка не нашлась, но там было столько всего интересного, что она всё равно не скучала. Под конец, уже слегка навеселе от выпитой бутылки пива и несмолкающей музыки вокруг, она зашла в отдел мягкой мебели и стала присматриваться к диванам, креслам и кушеткам, представляя их в своей – тогда еще такой уютной и просторной – квартире. Она присела на краешек пухлого дивана леопардовой расцветки и очень дорогого, зная, что не осмелится купить такой, затем расслабилась и опустилась в его объятия. А потом она заметила камеру наблюдения под потолком, направленную, как ей показалось, прямо на нее, и ей стало как-то не по себе. Она поднялась с дивана и уже собиралась уйти, но в последний момент решила пофлиртовать с этим неизвестным наблюдателем, и сделала несколько шутливых па. Ей стало смешно при мысли, что ее смогут увидеть на экране какие-нибудь серьезные люди в форме, и она вошла в роль и начала дурачиться с воодушевлением, пока ни прокрутилась на одной ноге и упала на диван. Краска стыда непроизвольно залила ее лицо, но через несколько секунд, лежа на мягком, ворсистом диване и глядя на высокий потолок, она почувствовала себя в норме, и, поднявшись на ноги, ощутила себя в ладу с миром.

От воспоминаний ее отвлекла перепалка между барменом и официанткой. Она не стала вникать, в чем там было дело, просто побыстрее прикончила кофе с пирогом, расплатилась и вышла на улицу.

Она прошла несколько кварталов, погруженная в свои мысли, и уже собиралась переходить через дорогу, когда заметила вывеску видео-проката чуть дальше по улице, и решила зайти. Вывеска была новой, с неоновой подсветкой сиреневого цвета, но внутреннее помещение – с фанерной конторкой, обитой жестью, замызганными жалюзи на окнах и встроенным в форточку вентилятором – было явно обжито давно, в нем чувствовался налет времени. Возможно, раньше здесь располагался магазин подержанных товаров или какая-нибудь ремонтная мастерская. Летиция ходила вдоль стоек с видеофильмами и пыталась понять, чего она хочет – определенно, ей хотелось романтического фильма, но не слезливой мелодрамы, чего-нибудь оригинального. Вдруг входная дверь со скрипом открылась, и вошел мужчина – средних лет, сухощавого сложения и с выражением глубоко въевшегося одиночества на лице. Он медленно прошел вдоль первого стеллажа с фильмами – боевиками и приключениями, лишь мельком скользнув взглядом по названиям, и остановился с другой стороны того стеллажа, у которого стояла Летиция, почти напротив нее. Казалось, он зашел сюда не просто выбрать фильм, чтобы развеяться – таким сосредоточенным он выглядел, словно выбирал сейчас что-то очень важное. Со стороны Летиции стеллаж был занят мелодрамами, а с противоположной стороны – триллерами.  И тут на память Летиции пришла закадровая фраза из какого-то рекламного ролика: «Это – не фильм ужасов, это – любовная история». Что же это было?

Пока она пыталась вспомнить, мужчина что-то выбрал и понес к конторке. И тогда название наконец-то высветилось в ее сознании: «Чокнутые. История любви». Она смотрела его давно, еще в студенческие годы, когда тусовалась в веселых компаниях и курила травку, и была тогда от него без ума. Мужчина протянул коробку служащему проката, и это был тот самый фильм.

У Летиции перехватило дыхание. Как это?, как такое может быть?, разве такое возможно? А тем временем мужчина оформил прокат и собирался уйти, но в последний момент его взгляд встретился со взглядом Летиции и задержался на секунду. Время для нее как будто замерло, солнечный свет в его карих глазах преломился, и она увидела в них себя, а потом незнакомец отвел взгляд и направился к выходу, и всё пошло как обычно.

- Вы что-нибудь выбрали? – осведомился у Летиции служащий из-за конторки. Эти слова резанули ей слух, как свисток полицейского или сирена машины из-за спины.

Она не знала, что ответить. Ей вдруг захотелось догнать того незнакомца и сказать ему, что он взял ее любимый фильм, и спросить, не хочет ли он посмотреть его вместе с ней. И не почувствовал ли он, что прочел ее желание, выбрав его? Или он сам передал ей свое?

Служащий смотрел на нее вопросительно, а она стояла с приоткрытым ртом и растерянным видом. Ощущение неловкости нарастало в ней, грозя перейти в панику, ведь эта ситуация возникла так внезапно – и возникла ли вообще, и что это за ситуация такая, а теперь она так или иначе должна что-то решать. И этот тип за конторкой ждет от нее ответа.

- Дайте мне что-нибудь… обнадеживающее. Какую-нибудь мелодраму. Может, «Чудесную жизнь»?

Служащий вышел из-за конторки, прошел к стеллажу классических фильмов и вернулся к ней с «Чудесной жизнью». Она оформила прокат и направилась к выходу.

В конце концов, напомнила она себе, я всего лишь зашла в видео-прокат, и ее здравый смысл возобладал над воображением, подсказав ей, что она просто заметила мельком название фильма в руке мужчины, а потом ей показалось, что она сама подумала о нем.

Она вышла в город, закуривая очередную сигарету, и прибавила громкость в плеере, игравшем «Это лишь мое воображение» Cranberries.

2009