Недавно я пытался рассказать одной знакомой, не особенно помешанной на литературе, о Лавкрафте. Мы сидели у нее, за чаем, разговор зашел о моей ожидаемой книге, в составе которой, помимо романа, рассказов и книжных очерков, будет биография Лавкрафта, и ей стало интересно, чем же примечателен этот человек. Я начал рассказывать ей, какой удивительной личностью был Лавкрафт, каким вундеркиндом и полиглотом, и как ему не везло по жизни во всем, что касалось общепринятых ценностей, и у меня выходило вполне увлекательно, но вот я дошел до его творчества и почувствовал, что начинаю теряться... С трудом я находил слова, чтобы обрисовать в общих чертах отдельные его произведения, чувствуя при этом, что моя знакомая напрягает всю свою интуицию, пытаясь искренне понять, что же я в них, собственно, нашел. Неожиданно я обнаружил, что мне едва удается наделять смыслом произведения Лавкрафта для кого-то, кто их никогда не читал! Я был всерьез раздосадован этим открытием - как же так, Говард Лавкрафт, человек и писатель, столько значащий для меня (и для большей части просвещенного человечества) оказался не в состоянии сохранить безусловную значимость своего творчества в пересказе, а ведь я как мог старался не ударить в грязь лицом. У меня кое-как получилось передать мифологию Ктулху (которая, впрочем, не слишком меня вдохновляет), но о гностических рассказах Лавкрафта, таких как "Серебряный ключ", "Врата серебряного ключа" или "Высокий дом в туманном поднебесье" я мог лишь беспомощно открывать рот, словно рыба, вытащенная из воды.

    В итоге, я перевел общение на другую тему, решив для себя, что Лавкрафт слишком грандиозен для обычного кухонного разговора с неподготовленным собеседником, и с облегчением увидел вернувшееся понимание в глазах моей знакомой. 

    По дороге домой мысли об этом не оставляли меня в покое - что за демон украл у меня слова, не позволив выразить самое сокровенное, было ли дело в моем неумении или в чем-то другом, и возможно ли избежать этого в будущем. В результате я пришел к следующим выводам: все произведения литературы (а равно и любого другого вида искусства) делятся на три вида:
    1)Идейные.
    2)Атмосферные.
    3)Сюжетные.

    И восприятие каждого из них зависит от личностных особенностей воспринимающего человека, формируемых сочетанием трех планов бытия в его сознании: духовного, душевного и физического.

   Например, есть произведения искусства, в которых главное - это идея, и лучшие из них занимают главное место среди культурных достижений любой эпохи, страны, народа. Это такие книги как "Фауст", "Война и мир" или "Великий Гэтсби".

   Есть произведения, главная ценность которых заключается в их своеобразной атмосфере, перетекающей в нас подобно чарующему сновидению, и лучшие из них обожаемы мечтателями всех частей света. Сюда относятся произведения Лавкрафта, Майринка, Анджелы Картер и им подобных; произведения этого вида редко имеют крупную форму.

   И есть произведения сюжетные, преимущественно детективы и приключения. В числе лучших из них можно назвать такие романы как "Остров сокровищ" Стивенсона, "Три мушкетера" Дюма или "Мальтийский сокол" Хэммета. Разумеется, такое разделение не всегда является строгим, и даже некоторые из названных произведений и писателей совмещают в себе особенности нескольких видов.

    Однако, что касается произведений атмосферного вида, то их практически невозможно пересказать, тем более тому, кто в принципе не имеет склонности к "сновидческим искусствам". Пожалуй, в этом и состоит маргинальность таких произведений, ведь фантазия рассыпается в прах, когда ее пытаются извлечь из царства волшебства на яркий свет.