За четыре праздничных дня у меня оказалось заметно больше свободного времени, чем я ожидал, и поэтому пришлось как-то его загружать. Бывает так... ты думаешь заранее - вот будут у меня свободные дни, и надо будет... или, скорее даже, придется сделать то-то и то-то. А потом эти дни приходят, и вдруг оказывается, что ничего из того, что ты рассчитывал, делать и не нужно... как-то вот так не пришлось, по обстоятельствам. И ты тогда стоишь и думаешь... так... надо время чем-то занять. И вот тогда начинается... Можно, конечно, пыль в комнате протереть или вещи как-то поаккуратней расставить или, в конце концов, взять и начать читать какую-нибудь давным давно хотимую, но никак не доходимую книгу. А я вот включил фотошоп - нарисовал несколько суперобложек для своих книг, потом написал несколько писем и заглянул интереса для на Amazon.com. Боже ж мой - чего там только нету!.. Ни один другой магазин или, скорее, торговый портал не являл мне такой немыслимой свалки всяческого добра со всего света, и - что самое поразительное - цены там не имеют никакой разумной, с точки зрения покупателя, привязки к самим вещам. Я буквально погрузился туда, и просматривал эти списки дорогих мне вещиц один за другим, часа два подряд, умиляясь на их описания и представляя себя в том возрасте, когда я только впервые услышал о чем-то подобном, и полюбил это всем сердцем, навсегда. Например, я нашел там изумительное издание сказки Рэя Брэдбери The Homecoming, потрясающе проиллюстрированное художником Дэйвом МакКином, да еще - среди прочих изданий - попалось одно с автографом Рэя!

[699x425]

     Потом я нашел потрясающий фотоальбом "Путеводитель по миру Чарльза Аддамса", с более, чем тремя сотнями оригинальных рисунков его незабвенной семейки и его собственными фотографиями. Дальше я нашел удивительную книжицу-сценарий моего любимого фильма о любви, "Дракула" Ф. Ф. Копполы, изданную Копполой и сценаристом фильма Джеймсом Хартом (переписавшим оригинальную историю почти до полной неузнаваемости и превратившим этот мрачный триллер в эпическую историю любви и искупления) - потрясающее оформление, цветные фотографии из фильма, предисловия и послсловия: у меня просто слюни текли)) А потом я нашел первое, 1955 года, издание самого трепетного и яростно-прекрасного романа о любви Lolita by Vladimir Nabokov, и вслед за ним - 10-дисковую аудио-версию, читаемую Джереми Айронсом! (У меня буквально закружилась голова, когда я вспомнил его закадровый голос из этого фильма)... И всё это наполнило меня такой немыслимой ностальгией, обо всем таком, что лежит где-то на дне, в самых потайных местах моей души. И я подумал обо всех других людях, кто вот так же, день за днем занимаясь какими-то делами, вдруг неожиданно останавливаются и замечают рядом что-то такое... замечательное, и как при этом меняется всё их существо, озаряясь каким-то внутренним светом. Когда ты видишь то, что полюбил еще до того, как узнал, каким несправедливым может быть мир, какими жестокими могут быть люди или безразличными или грубыми и пошлыми. Всё то, что озаряет твой мир изнутри, день за днем. Даже если иногда этот огонек такой слабый, что ты его почти не чувствуешь. И тогда ты понимаешь, что жизнь прекрасна и счастье, всё-таки, возможно.

P.S.

Memorable quotes for
Lolita (1997)

Humbert: I missed you. I missed you a lot.
Lolita: Well I haven't missed you. In fact, I've been revoltingly unfaithful to you. But it doesn't matter, because you don't care about me anymore anyway.
Humbert: What makes you think I don't care about you?
Lolita: Well you haven't kissed me yet, have you?

Lolita: Murder me! Murder me like you murdered my mother!

Humbert: What I heard then was the melody of children at play. Nothing but that. And I knew that the hopelessly poignant thing was not Lolita's absence from my side, but the absence of her voice from that chorus.

Humbert: She was Lo, plain Lo, in the morning, standing four feet ten in one sock. She was Lola in slacks. She was Dolly at school. She was Dolores on the dotted line. But in my arms she was always Lolita. Light of my life, fire of my loins. My sin, my soul. Lo... Lee... Ta.

Humbert: We had been everywhere. We had really seen nothing.

Clare Quilty: He can smell if you're sweet. He likes sweet young people. People like you.

Humbert: A normal man, given a group photograph of school girls and asked to point out the loveliest one, will not necessarily choose the nymphet among them.

Charlotte Haze: I asked you to make your bed. Didn't I?
Lolita: No. You asked me if I'd made my bed.

Lolita: I feel like we're grown-ups.
Humbert: Me, too.
Lolita: We get to do whatever we want, right?
Humbert: Whatever we want.

Miss Pratt: She's a lovely child, Mr. Haze, but the onset of sexual maturing seems to be giving her trouble. It is the general impression that 14-year-old Dolores is morbidly disinterested in sexual matters.

Humbert: How are the piano lessons going?
Lolita: Fine. Great. Excellent. Wonderful. Perfect.
Humbert: Especially since you missed the last two.

[Of his childhood love, Annabel]
Humbert: The shock of her death froze something in me. The child I loved was gone, but I kept looking for her - long after I had left my own childhood behind. The poison was in the wound, you see. And the wound wouldn't heal.

Lolita: You look one hundred percent better when I can't see you.

Lolita: Wait a sec. You're telling me we're sleeping in one room? With one bed?
Humbert: I've asked them to bring up a cot, which I'll use if you like.
Lolita: You're crazy.
Humbert: Why, my darling?
Lolita: Because, my darrr-ling, when my darrr-ling mother finds out she'll divorce you and strangle me.
Humbert: Lo, listen a moment. For all intents and purposes I am your father and I am responsible for your welfare. We are not rich, so when we travel, we shall be - we shall uh... we shall be thrown together a great deal. And two people who enter into a cohabitation inevitably lead into a kind of...
Lolita: The word is "incest".

Lolita: I was a daisy fresh girl and look what you've done to me.

Humbert: I looked and looked at her, and I knew, as clearly as I know that I will die, that I loved her more than anything I had ever seen or imagined on earth. She was only the dead-leaf echo of the nymphet from long ago - but I loved her, this Lolita, pale and polluted and big with another man's child. She could fade and wither - I didn't care. I would still go mad with tenderness at the mere sight of her face.

Humbert: From here to that old car you know so well is a stretch of twenty-five paces. Make those twenty-five steps. With me. Now.
Lolita: You're saying you'll give us the money if I go to a motel with you?
Humbert: No, no, no. I mean leave here now, and come live with me. And die with me, and everything with me.
Lolita: You're crazy.

Humbert: What are you eating?
Lolita: It's called a jawbreaker. It's supposed to break your jaw. Want one?

Clare Quilty: Who is the girl?
Humbert: She is my daughter.
Clare Quilty: You lie, she is not.
Humbert: I beg your pardon?
Clare Quilty: I said "July was hot."

Clare Quilty: Where the Devil did you get her?
Humbert: What?
Clare Quilty: I said, "The weather is getting better."

Humbert: Don't touch me; I'll die if you touch me.

Humbert Humbert: Ladies and gentlemen of the jury, if my happiness could have talked it would have filled that hotel with a deafening roar.

Clare Quilty: You are a foreigner, you are an agent of a foreign power, you're a foreign literary agent.