[325x215]
Остервенело гоняю жвачку, болтаю ногами. Слушаю в пол уха. Хочу разбежаться – отпечатать рельефную подошву не стене. Потому что стена слишком чистая, разговор ненужный, и с каждым глотком спиртного меня заполняет агрессия.
На ботинках налипла грязная осень. Пришла пора прошмаленных подъездов и смерти.
Кто-то курит кальян без мысли дунуть анаши и ходит на свидания в уютное кафе. Нечего сказать, нечем молчать. Хочется выть так, чтобы поняли, о чём, и объяснили мне.
Здесь всё неблагополучно, всё не так. Тут отопление включат к первому снегу, а вода хлорирована. Если кто-то ещё раз прочитает лекцию «ты сам выбираешь жизнь», клянусь – ударю. Мы не выбирали гнить заживо в этой глуши и жрать терпинкод. Одинаково приелась пища и секс. Тысячи раз прав тот, кто сказал, что без любви секс – ничто. Картина столь же жалкая, как мастурбация карлика в потёмках, когда на утро отходишь от выпитого и пытаешься вспомнить имена. Ничего не значит, что дали здоровье и внешнюю адекватность нормам! Какая разница, когда внутри гнилостная полость с загибающимися на дне амбициями? Меня прорвало сегодня, орала на пять этажей, на пять пустых этажей здания и на миллиарды душевных километров. Даже до себя не выходит дозвониться – абонент недоступен. А может быть, мы все сегодня мёртвые, только мужества признать не хватает.
Это не депрессия, это не истерика, это, блядь, моё мировоззрение в кровавых тонах с сединами.
Хочется верить, что сумею прекратить.