Я жду. Я ждал века и, честно говоря, меня не смущает подождать тебя еще, ничего не стоящий, месяц или скучный год. Я давно сижу на обочине дороги жизни. Просто взял, да вышел из экипажа. Кто-то недоуменно посмотрел мне вслед, кто-то пожал плечами, а с дальней лавочки послышалось ворчанье. Я сел на выжженную землю под палящим солнцем, и на прощанье меня обдало сухой волной пыли. Она села на волосах, одежде, неприятно защекотала нос. Мне захотелось чихать, но я был вынужден подавить синдром чихания, дабы не привлекать к себе постороннего внимания. Слишком много пыли. А может это и не пыль вовсе? Может, это прах тех, кто, как и я вышел на ходу? Только они не дождались, а я дождусь. Дождусь за тех, кто здесь остался на веки. И может быть, они воскреснут. Может им выпадет новый шанс. Солнце лизало затылок огненным языком. Я разделся по пояс. Человек, выбирающий свободу, обрекает себя на одиночество – учили меня призраки пустыни. Они вились около меня стаями, показываясь в направлении горизонта, который даже для солнца был недостижим. Они показывали картины больших городов, в которых кипела жизнь. Бурлила, переливалась через край, но я-то знал, что в городах всех томила такая жажда, что они часто перегрызали друг другу глотки, чтобы утолить её. Они питались эмоциями, кровью, слезами, но пустыня внутри высушала все до капли, и не приходило желанное насыщение. Это был их сон. Они не могли проснуться, и думали, что все реально. Ведь они ехали со мной в том экипаже. Глаза у многих были открыты, лица напряжены – они доверились сновидениям. Другие, что проснулись одновременно со мной, с испугом смотрели на перекошенные лица спящих. Они все понимали, что твориться. Но боялись выйти. Боялись и с опаской смотрели в окна. Они прижимались друг к другу. Пытались говорить, отдаваясь параличу. По их щекам стекали слезы. Я не мог их жалеть. Я уже тогда решил выйти. Хотя, честно признаюсь успел уже сдружиться с некоторыми по лавочке.
Солнце стояло в зените. В вечном зените. Быть может, там во снах спящих, это место им представлялось Раем. Я боялся одного – заснуть, стать одним из призраков или еще хуже спящим. Я ждал тебя. Какая ты? Откуда ты придешь? Что ты скажешь мне? Я давно знал, что скажу тебе – я ждал. Я не скажу сколько, ибо не хочу тебя смущать. У тебя прохладные губы. А вдруг мне так кажется из-за этого пекла. Ну, пусть будут горячими. Мы же не останемся здесь.
Много экипажей проходило мимо. Мне махали рукой, звали подняться на борт, но я качал головой и смеялся. Они переглядывались и крутили пальцем у виска. Призраки больше не обращались ко мне. Время соблазнов прошло. Теперь я для них то, что через некоторое время станет пылью. Я рисовал картины на песке. Их стирал ветер, который стал мне почти другом и вдохновителем. Я загадывал сам себе задачки и решал их. Глаза воспалились, губы потрескались, я рисовал твой портрет. Просто от скуки, так как план на сегодня был выполнен. Вдруг я ощутил на щеке каплю. Слезы? Я не собираюсь плакать. Я ведь не плачу. Мои глаза сухи. Появилась темная ямка на твоем лице. Еще одна… я поднял голову к небу. Солнца не было. Я так увлекся твоим портретом, что не заметил, как небо затянули тучи. Тяжелые. Синий цвет. Я забыл, как это выглядит. Здесь же все такое желтое. Ливень. Он смыл твой портрет и вымочил меня до нитки. Темная пелена дождя опустилась на все обозримое пространство. Я подставлял лицо струям и смеялся. Мне было так легко. Я плакал. Я плакал от счастья. От избытка чувств я упал на колени. Вода смяла всю пыль. Промыла мне глаза, и я заметил, что ко мне направляется чья-то еле заметная тень.
Ты. Промокшая до нитки. Такая незнакомая и такая родная. Я резко вскочил и раскрыл на встречу тебе объятья. Ты повисла на моих руках, заливаясь смехом.
- Я ждал – прошептал я.
- Я искала – ответила она, и спрятала лицо у меня на груди.
Вокруг нас стали собираться зыбкие тени. Сначала я подумал, что это призраки, но у этих фигур были лица.
Они ждали других, но дождались нас. Сон закончился. Жизнь, которой не было, тоже. Где мы? Мы там, где сами захотим…