В пику материалистическим вердиктам обществу потребления.

Следует, пожалуй, вытрясти преотвратно надоедливый скрупулюс истины «всеобщего овеществления» и отринуть пристальный взгляд со справедливых колкостей о вящей материалистичности «века сего». Да, серийный конечно, товар подменил собой суровое многообразие человеческого прошлого, – «духовное», локальная коммуникация, натура, перемежающаяся звериностью, и прочие житейские концепты оказались структурированы в вакуумной упаковке. Но разве на это стоит сетовать, либо с истовой горячностью фантазировать по «материнскому» убежищу примитивизма. Насколько сильно действие консервации «духовного» неофитской наивностью в сравнении с сепарирующей математизацией «пневмы».

Исчисляемость духовного – черно-белый приговор постиндустриальных времен и особенно сетевых «нулевых». Чудовищная математизация того, что окутывалось чудесной аурой, сопровождалось таинственным прононсом. «Духовное» всегда было объектом рыночных интенций, но никогда не превращалось в конвертируемую категорию ходового «товара». «Духовное» могло обернуться услугой, посюсторонней ценностью «на раз», но никогда еще так не дифференцировалось в индексе стоимостей, не становилось детерминирующим фактором в закономерностях ценообразования. Дескать, каждый автономный отпрыск «духовного» элементарно втискивается между «потенциалами» спроса и предложения, подвергаясь детальной индексации. «Духовное» и его компоненты-знаки четко выстроились в «поднебесной» иерархической пирамиде значимости-популярности.

Сакраментальная фраза «за всё надо платить» лишь этнометодологически иллюстрирует тот факт, что «духовное», по-видимости растеряв свой метафорический антураж и аллегорически мистерийную подоснову, приобрело черты гомогенизированной субстанции, с которой возможно взаимодействовать на основании математического аппарата («знаковые» взвешивание, подсчет… вплоть до экзотично бредовой информационной рекогносцировки). «Духовное» тщательным образом сепарируется, получая коэффициенты значительности, полезности, обретая, в конечном счете, расширяющийся реестр характеристик.

«Духовное» и его исчисляемая стоимость – феномены обоюдоострые. С одной стороны, «знаковая» собственность пускается в свободное путешествие по разномастным локациям прожорливого рынка. А с другой – анонимного старателя, проецирующего свои призраки в мир всеобщего обмена, будут преследовать острые параноидальные приступы о ложной стоимости (конечной недооцененности) своего детища, а перед глазами будут мерцать ядовито провокативные сигналы не востребованности авторских терзаний. Здесь «исчисляемая духовность» отягощается житейской истиной «опять наебали».

Прежде всего, традиционные социальные институты обсыпаются под «радиационным» воздействием математической «духовности», превращаясь в краткосрочные договоренности о партнерстве. Конвенции, изначально предполагающие «разбежаться», детерминирующие свою кратковременность. Где отсутствует энергетический пресс глобального поля сильных идеологем, наличествует множество локальных мелких трансакций, подталкивающих к мобильной жизни (социальное странничество, свободно-рыночные пилигримы).

Не так уж необходимо вызывать из арьергарда поистертые постструктуралистами критерии «исторического разрыва», чтобы продемонстрировать отличия между жесткой определенностью религиозных и социально-экономических факторов, обуславливающих допустим брачный институт, и тем культурологическим комплексом «интимного» («конкретно-духовного»), детерминирующих «семью» сейчас. Сложная форма подсчетов (в основном на подсознательном уровне), где каждое минимальное качество имеет свою цену, стекающуюся в общий кумулятивный итог (из разнородных источников, но изоморфных стоимостей), отражающий ценность каждого человека. Новая «ньютоновская» революция в пределах постиндустриального интеллекта, где «странная» исчисляемость (далекая от математики, но все-таки математическая по своей сути) позволяет приплюсовывать совершенно разноплановые: телесную красоту с социальным статусом, физическое здоровье и уровень интеллекта, не игнорируя хозяйственные навыки или шкалы чувства юмора. И как бы ни пытались подогнать значения переменных под уравнение, знак равенства все равно будет обречен откровенным столкновением левой и правой части. Иллюзия семейного благоденствия и равенства зиждется именно на отсрочки решения уравнения, которое в любом случае покажет «больше» или «меньше». Так исчисляемость в отношениях, математизация «знакового», цифровая неравновесность коммуникации всегда грозят срывом, недовольством текущим состоянием вещей. Исходя из того, что «плавающие» значения переменных столь непредсказуемы, что вероятность долговременных партнерств, крепких браков и прочих романтизированных артефактов традиции снижается к минимуму аномалий. Сегодня твоя «символическая» стоимость позволяет тебе помять сиськи третьего размера или «обожраться» интеллектуальными бестселлерами, но завтра собственные «духовные» акции упадут в курсе и все измениться. Но невротичный симптом (грубый травмирующий эксцесс) заключен не в самой исчисляемости, а в заговорщицки перманентном ощущении чужой игры на понижения акций состоятельности.

Исчисляемость «духовного», направленная на архаичность, размытость, неоднозначность, заидеологизированность традиционных критериев, претендующих на некое подобие качественной дифференциации и оперирующих бинаризмами, подменила таковые беспечными комбинациями единицы. В том и заверенная жизнью несправедливость «исчисляемой духовности», раскалывающей знаки вплоть до полярных, качественных состояний, но заведомо отрицающей сам факт бесчестного неравновесия. А ложное многообразие, торжественно сменившее амбивалентность разношерстностью принципов, в своем фундаменте осталось инвариантом Единицы.