Как уже писал много раз раньше, наша 108 Невельская Дважды Краснознаменная мотострелковая дивизия прошла две войны - Великую Отечественную и Афганскую, поэтому ветераны обеих войн уже с 80-х годов прошлого столетия собираются вместе.
[420x699]

Хочу от себя лично поздравить вас, дорогие мои, с Великим праздником, здоровья уцелевшим ветеранам, да и нам, что греха таить, тоже здоровья всем.
Ну, и к Празднику - пара подарков.

Давно просили меня посодействовать изданию книги стихов ветерана нашей дивизии Николая Пелешко, но книга так и не вышла. Пусть хотя бы в блоге эти стихи будет обнародованы. Поэт непрофессиональный, зато прошел войну, уцелел, и писал, - Царство ему Небесное, искренне и трогательно.
Напомню, что во время Великой Отечественный наша дивизия, прошедшая от подмосковного Красногорска до Прибалтики, потеряла убитыми 4 личных состава - по дивизии, считай, в год. Вечная память погибшим.



БОЛОШКИ

Болошки – это деревушка
Застрявшая среди болот
И елей острые макушки
Смотрели на нее с высот.

Деревню хитростью мы брали.
Затем противник отбивал,
Мы снова дерзко занимали,
И снова немец забирал.

С болота наступали наши,
В деревне укрепился враг.
Как много у Болошек павших
Навеки превратились в прах.

Какие вы сейчас, Болошки,
Хотелось бы взглянуть на вас:
Остались деревушкой – крошкой
Красой людской чаруя глаз?

А может высохло болото
И деревушка разрослась
Мужской окружена заботой
И к лесу дальше подалась?

А может стала гиблым местом
И стерта враз с лица земли
Усопши там в болотном тесте
С собой забран и дымари?

Тогда стояли маяками
Штук шесть побитых дымарей…
Такой, нетронутой руками,
Осталась в памяти моей.

п. Ближний
15 - 20 апреля 1987г.

И ТАКОЕ БЫЛО

В артпарке находилось пять американских
Машин и небольшой составом взвод бойцов.
С полком майора Жандорова, в придунайских
Державах, он в боях хранил своих врагов.

Зашли в Чехословакию к концу победы.
И выдался спокойный день у тех боях,
Какой-то отмечая праздник, до обеда,
Напился до отказа Подогов Илья.

Конечно, просчитался, не хотел напиться,
Подвел не рафинированный спирт-сырец:
Довольно, хоть и редко просто оступиться
И ты как тряпка, тот же истинный мертвец.

Получен командиром парка, то есть мною,
Приказ, - из Венгрии снаряды привезти.
Но горе тут, как та беда сошлась с бедою,
Подмены нет, - машину некому вести.

«Товарищ лейтенант, давайте я поеду, -
Упрашивал меня товарищ по боям,
Любимец, старшина наш Скиба, - я проеду
Весь благополучно к нашим штабелям».

Пришлось тяжеловато мне: он «студебеккер»
Угробит – отвечать лишь мне, угроблю сам –
Ответственный опять. Ругайся, кукарекай:
Приказ тот выполнять тебе, твоим бойцам.

И вот за руль я сам уселся как водитель,
Шофера рядом посадил, но тот упал,
Как груша в ноги, будто панский он проситель,
И крепким сном ко дну кабины той припал.

Сзади машин своих рулил я путь весь долгий,
На Сегед через мост в объезд дорога шла
Высоким гребнем круто влево. Мост был взорван.
Брезжил рассвет. Опасность Татр уже прошла.

Ребята повернули влево темпом сильным,
Я следом повернул… В обрыв машина шла!
На тормоз я нажал ножной… И труд посильный
Илюша приложил – зажал ручной, дрожа.

Не зная, как давно иль только он проснулся.
Машина закачалась, стала. С высоты
Смотрела вниз, а я «отважно» оглянулся:
Струился свет с высот небесной пустоты.

«Давайте я!» - сказал Илюша тихим хрипом,
Был белый, как стена. Себя я не видал.
Ребят на месте я поздравил… Хватским шиком
Илюше долгожданный руль и передал.

Казалось, неприлично и писать об этом,
В жизни не обходится и без чудес,
Везде взаимовыручка пером поэтов
Воспета, - вознести хотели до небес.

Снаряды своевременно врага громили:
Огромный нанесли противнику урон.
Напрасно те лихие, каверзные мели
Тогда подстерегали нас со всех сторон.

В конце войны дороги наши разошлись,
В музей попали и доспехи и колчаны,
Что делаете? Как живете? Живы ли?
Где вы теперь, друзья мои, однополчане?

5 – 15 мая 1987 г.

Сегед – город в Венгрии с веткой железной дороги.
Татры – горы в Чехословакии.
На тормоз я нажал ножной – не выжал сначала муфту сцепления, а так ножной тормоз не действует – Илюша ручным остановил «Студебеккер».


КОМБАТ ШУЛЯКОВСКИЙ

Весельчак капитан Шуляковский -
Командир полковой минометной
Батареи - направил отцовский
Задушевный свой взгляд мимолетный.
На своих батарейцев, стоявших
Посреди огневой на полянке
И довольно изрядно уставших,
Засмеялся, сказал, что стоянки
Батареи недолгие будут –
Ведь идет наступление наше,
И что каждый боев не забудет
В Набережье, в Прибалтике чаще.
Где-то там чужаки-проходимцы
В тех массивах лесных и холмистых.
Там и наши бойцы-пехотинцы
И нам надо огнем поддержать их.
По указке моей телефонной
Из НП выполняйте команду
И быстрей, и точней, и законно
Так как мины летят на ту банду,
Что и жгла, убивала, пытала,
Детей, стариков не щадила,
Что ногами фашизма топтала
Древнерусскую землю «Ахилла».
Впереди безмятежная Рига.
Как возьмем тот старинный на взморье
Городок, - отдохнем и к ковриге
Колбаса, ветчина вам в подспорье.
Не пришлось Шуляковскому Васе
Побывать на том взморье у Риги:
Обретенные знания в классе
Не дополнят натурные штрихи.
Тяжело он был ранен примерно
Шестьдесят километров от Риги
И как старший по чину, наверно,
Я комбатом хожу, не комбригом.
Пулевое ранение вскоре
Получили там и я. Чтоб морально
Отдохнуть и избавиться боли,
Излечиться – свезли в Приуралье.

НП – наблюдательный пункт.
Ахилла – русские богатыри-герои сравнены с древнегреческим героем.
ноябрь 1987 г.
пос. Ближний.

ВЕЛИКИЕ ЛУКИ

Великие Луки я помню,
Их буду всю жизнь вспоминать!
Там мне на просторе огромном,
Холмистом пришлось воевать.

Великие Луки остались
Закаты полками вокруг,
Кольцо все теснее ожималось,-
Фон Засса хватил перепуг:

«Спасите!» - взмолился до Рейха, -
Избавьте от жара котла!...»
Подмога не верила краху:
К Фон-Зассу в боями всё шла.

Смела по пути все преграды
Дивизии нашей заслон…
Она торопилась в награду
К Фон-Зассу попасть на поклон.

Для немцев нежданно свалилась,
Как с небе на голову снег,
Нам помощь. Она и отбила
Фашистской орды тот набег.

Успехи дивизии скромны:
Три дня мы держали врага,
Потери несли там огромны,
Но с места ни шагу нога.

Увидев фашистские муки,
Позор и поруганый сквер,
Вернулись Великие Луки
К любимице нашей – Москве.

За эти бои есть и орден,
Ношу не всегда на груди.
Внучата: «Дедуля, ты гордо
Пиджак с орденами носи!»

Великие Луки я помню,
Их буду всю жизнь вспоминать.
О них говорю я всем скромно,
Слезу на глаза не нагнать.

Фон-Засс – немецкий командующий В. Лукским гарнизоном.
Несли потери огромны – за три дня боев из дивизии осталось чуть больше 100 человек.
15 января 1988 г.
Пос. Ближний.


КАПИТАН ПЛОТНИКОВ

Капитан Владимир Плотников
Был прямым моим начальником.
Не похож он был на сотника,
Не похож и на молчальника.

Хвастовиты были сотники,
Молчаливы все молчальники.
Не такой Владимир Плотников:
Идеал среди начальников.

И разумный он, и сдержанный
Рассуждал всегда логически
К оптимизму был приверженный,
Человек весьма стоический.

И без крика жить, без строгости.
Уважая личность частную,
Без хулы из рота – полости
Мог оценить к делам причастного.

Он степенный, делом славился,
Волевой, отзывчивый, скромница.
Мне он сильно слишком нравился
И сейчас с любовью помнится.

15-20 января 1988 г.
Пос. Ближний.


ВОЛГОВЕРХОВЬЕ

Я Волгу оставил сейчас позади,
Шагнувши естественным шагом одним.
Высотка была у меня впереди, -
Дымком деревушка дымила своим.

Так, я укротил величаву реку,
Реку величайших размеров в Руси…
«Какой он нахал, пустозвон и крикун,
Наглец-то какой, - человек без души!

И враз перейти вот так Волгу? Брехня! –
Спеша закричит тугодум–чистоплюй, -
То на простаков затевалась возня!...
Ты, хлопче, не смейся и в душу не плюй!»

«А Волгу пытайтесь вы перешагнуть
В истоке Великой реки-родника.
Ребенок-хиляк и тот смог бы махнуть
На берег другой. Вот такая река!»

Я Волгу оставил сейчас позади…
На горке, раскидав домишки свои,
Все Волговерховье было впереди:
Дымком деревушка дымила своим.

Дивизия двигала части туда.
Там отдых: дневать приходилось частям.
Успели в домах разместить без труда
Полки и, - не рады незваным гостям, -

Пришлось оборону тотчас занимать:
Бомбить прилетела фашистская рать.
Дивизию нашу. И каждая мать
В деревне молилась (за что помирать?).

За судьбы свои, за детей, и за нас.
А бомбы летели из сини небес,
А взрывов, и выстрелов слышен был глас.
Горели домишки, дымился и лес…

Волна за волной налетали враги.
Достойный отпор получили они:
Два-три самолета с земли разбив,
Ушли о победе начальству звонить.

Урон нанесли небольшой нам совсем,
И жителей пало немного. Домов,
Сараев сгорело, примерно, штук семь,
Сгорело и несколько сена стогов.

Такое знакомство с истоком прошло
В военные годы, и мне всё то в честь!
За мирное время воды унесло
По Волге в Каспийское море не счесть.

Но память жива, вспоминает всегда
О днях тех военных суровых годин.
И кажется часто, как было тогда,
У сруба в истока стою я один.

Это путь 360 Невельской Краснознаменной стрелковой дивизии.
20-30 января 1988 .
Пос. Ближний.

С ДНЕМ ПОБЕДЫ!

От имени редакции газеты,
Руководителей организаций -
Всех трускавчан, курортников мест этих,
Сынов и дочерей всех наших наций

Радушно с Днем Победы поздравляем!
Желаем крепкого здоровья, счастья!
Праздничного веселья вам желаем!
Гуляйте, смейтесь, улыбайтесь чаще!

Участникам войны, что отдыхают,
Живущим в Трускавце,-поклон нижайший!
Спасибо вам за то, что приближали
Победный день в условиях строжайших

Полезный отдых нужен, ветераны.
Лечитесь в санаториях прилежно
И заживляйте прошлой брани раны:
«Нафтуся» каждому нужна, полезна.

Желаем вам всем укрепить здоровье
И бодрыми разъехаться с курорта.
Спасибо вам, что не жалели крови
При укрощеньи «рейховского хорта»

25 февраля – 1 марта 1988 г.

ДЕНЬ ПОБЕДЫ

Пришла победа в мае в сорок пятом
Омыта рьяно нашей алой кровью.
И не найти такого нам солдата,
Чтоб на войне сумел сберечь здоровье.

К победе шли своим путем тернистым
Все: от солдата вплоть до генерала,
И кто не пал там на стези лесистой
К тому о мести Родина взывала.

В войну погибло много миллионов:
Военных, деток и людей гражданских,
Они составили б одну колонну
Весь мир собой не раз опоясавших.

Мы победили дружбой всех народов
Страны Советов, смычкой фронта с тылом,
Отвагой войск, бессонницей заводов,
Подростков, женщин. В этом наша сила!

Нельзя судить о нациях предвзято,
У каждой много красок, славы, граций.
А День Победы чтить должны мы свято,
Как символ крепости союза наших наций.

Пос. Ближний 8 – 15 марта 1988 г.

ОДНОПОЛЧАНЕ

Хотелось увидеть мне, старцу,
Товарищей – юных, военных ребят,
Как жившему где-то страдальцу
Родных увидать и не раз, а стократ.

Немногим победное счастье
Улыбку свою показала взахлеб:
Над мертвыми – праха ненастье,
А тело и прах – заколочены в гроб.

Остался в живых кто? Не знаю!
Товарищей нет? Сослуживцы живут!
И вот я газету читаю-
С нее адреса ветеранов плывут.

Ставицкий дал Шеффера адрес.
Туда улетело всего лишь письмо.
А радости сколько, товарищ,
Поверь, не удержишь ее и тесьмой.

Ответ получил я не скоро.
Читаю: Стекольников Вася живой!
И радости крик тут так споро
Вдруг вырвался сразу… Махнул головой-

И сник: где, когда, как встречался
С тобою – не вспомню, забыл, хоть убей!
При липовом счастье остался,
Как отрок, - полтавский казак, - Кочубей.

Но память фамилию помнит,
Мозги схоронили ее глубоко.
А Шеффер об этом напомнил,
Хоть спрятана была совсем далеко.

Василий Андреевич вскоре
Мое получил письмецо, прочитал…
Пелешку терзаться доколе?
И весточку сразу немедля послал.

А ведь для меня все то важно:
Побольше найти тех военных ребят,
Что знают меня не бумажно-
На ощупь, в глаза, и руками что брал.

Василий Андреевич вспомнил,
Что он батарею у нас посетил.
И я, сквозь туман, но припомнил:
«К товарищу в гости!» -он мне доложил.

За старшего на батарее
Был я, а Хрущев – командир –то меньшой!
Обнялись они. Я быстрее
Ушел. Не стоять же у них над душой!

Юнцы тех военных лет – старцы,
Внучата обсели везде и кругом,
Но их престарелые пальцы
Все делают спешно, отменно, «бегом».

И мне предстоит повстречаться
С такими же дедами в жизни, как сам.
Теперь мне с юнцами не знаться:
Их юность осталась в боях, где-то там!

Спасибо Стекольников Вася,
Что память помог у меня всколыхнуть,
Забывчивость хоть не сдался,
Но веру в удачу сумел мне вдохнуть!

Сергей Леонидович Шеффер
Помог, и за помощь спасибо ему.
Живет он в Москве, то – на север,
А я в Волновахе, на юге живу!

Пос. Ближний 15 – 20 марта 1988 г.


ЧЁРТОВА КУХНЯ

Видали, как черти на кухне
Готовят и варят еду?
Не видели? Свет дня потухнет,
Но их не увидишь в саду.

Они ухитрились не ночью,
А днем все дела мастерить,
А так как зимой день короче -
Стараются ночь прихватить.

То ж слушайте! Прежде чем топку
Зажечь, громыхнут, заурчат
И, выпив хмельного лишь стопку,
Престранно зверьем зарычат.

А после – варить начинают
Кровавую пищу свою,
Вокруг казанов тех играют,
Смертельные песни поют.

Любитель я глазом все видеть
Кругом из укрытий своих.
Все то, что другой и не видит
В проделках чертовских тех злых.

Лежу я в укрытии тесном,
Смотрю: вдруг на кухне вертеп
Чертей неожиданно треснул
И я моментально ослеп.

Не видно ни капельки света…
Руками я тру по глазам
И вот показались просветы:
Дня свет розовел по углам.

Испуг мой прошел, и я вижу,
А в пальцах конины кусок
Сырой, окровавленной снизу:
Наш конь был убитый в висок.

Как будто в отместку за слежку
Рванули враз мякоть коня,
Швырнули ее под тележку,
Где прятался сгорбившись я

Вот так был наказан чертями
За то, что увидел очаг,
Где варится пища, что в яме –
У трупов сидят на плечах.

Сидят на них черти, пируют,
Съедая невинных людей,
А молох войны калибрует
Бойцов, стариков и детей.

Вот так поступили со мною
Фашистские черти спроста…
Но мыслью я жил лишь одною:
Чтоб кончилась жизнь для них та.

Вертеп – притон 20 – 25 марта 1988 г

ТРИСТА ШЕСТИДЕСЯТАЯ

Номер триста шестьдесят носила
Славная дивизия моя
Ей вдохнули жизнь, и мощь, и силу
Степи Оренбуржья, мать-земля.

Шла в бои дивизия впервые
Севернее города Москвы.
Там пришли успехи боевые,
О которых знаете и вы.

Хвастался «блицкригом» бесноватый,
Войско направляя на Москву.
Выпрямлять свой фронт тяжеловато:
Закрывать дыру пришлось ему.

Пройдены иль взяты Клин, Калинин,
Вышний Волочек и Холм.
Нас Ловать, Двина встречали глиной,
У болот – ставали на прикол.

Взяты Луки, Торопец, Осташков,
Невель, городок, Даугавпилс…
Наш солдат фашистам для острастки
Тот «блицкриг» в могилу уложил.

Много городов и сел мы взяли,
Много перешли болот и рек,
Дважды нас активно пополняли –
Ведь не вечный был и человек.

Ратный путь дивизии прервала
Балтики вода. Она пришла
Праздновать победу шумным валом
И на берегу покой нашла.

Здравствует дивизия поныне.
Продолжает Родине служить.
Юноши в ней служат боевые –
Учатся коварство не щадить!

Должен быть выносливым и дюжим
Воин интернационалист.
«Я служу Советскому Союзу!» -
От них слышать должен пацифист.

Я желаю вам, однополчане,
Невельской дивизии моей
Чтобы на земле Афганистана
Мир восстановился поскорей!

Блицкриг – молниеносная война.
Бесноватый – Гитлер,
Встречали глиной – у рек глинистые берега.
Даугавпилс – город в Латвии. Перечисление прошедших и взятых годов указано не в хронологическом порядке.
Пацифист-сторонник пацифизма. Они за усмирение силой народного возмущения.

ПОИСКИ ОДНОПОЛЧАН

Узнать о военных соратниках,
Нежданно увидеть знакомых
Своих минометчиков-ратников
Хотелось мне в ряде искомых.

В «Рабочей газете» просматривал
«На связь, ветераны!» исправно,
И, их прочитав, я откладывал
На полку вразброс и небрежно.

Но вот, наконец, мне забвенному
В глазницы слеза накатилась,
В газете заметка Ставинского
С задором ко мне обратилась:

«Сюда обращаться и воинам
Таких вот дивизий…" И наша!
А мне сообщение стоило
Дороже серебряной чаши.

«Совет ветеранов дивизии
На Коптевской тридцать четыре, -
Гласило письмо от Ставинского, -
В Москве дорогой и обширной

А секретарем там работает
Сергей Леонидович Шеффер.
Он сердце совета, заботами
Одарит и вас, как подшефных.

Пишите туда вы послание.»
Немедля письмо посылаю
С единым подспудным желанием:
Меня уж там кто-то да знает,

И связь установится крепкая
И долгая между друзьями
Пока та, костлявая, цепкая
Возьмёт бездыханного в яму.

Пришло письмецо долгожданное
И радость моя улеглася.
В письме прочитал я желанное:
«Живёт здесь Стекольников Вася,

Вы знаете лично, наверное,
В соседних полках вы служили,
Его миномётчики верные
Без промаха фрицев ложили»,

Стекольников пишет: «Таковского
Старшого Полешко я знаю,
Так как я знавал Шуляковского
И часто его вспоминаю.

А вы обязательно встретиться
Должны с фронтовыми друзьями,
В Совете вам надо отметиться
И нам познакомиться с вами»

Ко мне проявив уважение,
Припомнить всё он помогает...
А Шеффер прислал приглашение
На встречу в Прибалтике в мае.

В МОСКВЕ

Я поездом еду на встречу.
/Военная память в долгу/
Колышутся путников плечи
В случайном купейном кругу.

В Москву мы приехали утром.
Я сразу билет оформлять,
Чтоб мог без забот, не попутно,
В Прибалтику путь продолжать.

Стекольников? Шеффер? Кто ближе?
Поехать теперь мне к кому?
Кому поклониться пониже
Чтоб делу помог моему?

В Совет... Там сказал: «Я Пелешко!»
Мы были в квартире вдвоём,
И я оказался, как пешка,
Обнятый Серёжей-ферзём.

Звонить в телефон начинает
Наш Шеффер, и слышится звук:
«С любезностью вам отвечает
Полковник Андрей Дрофанюк.»

Затем председатель Совета
Со мной говорил о делах.
Слова делового привета
Навеки остались в ушах.

Сергей Леонидович сразу
Знакомить с Москвой приступил.
Чем мог угощал, и тем разом
В такси на вокзал проводил.

А вечером Шеффер явился
И с ним ветераны пришли.
Табачный дымок закружился
В ночной привокзальной тиши.

Лишь редкие форму носили.
Полковник идёт. Я к нему:
«Василий Андреевич, вы ли?»
«Андрей Дрофанюк - сколь живу!»

Дал маху, ошибся, конечно.
Затем поздоровались мы,
Со мной обменявшись словечком,
Андрей стал говорить с людьми.

Но где же Стекольников Вася?
Смотрю я кругом впопыхах,
Волнения дрожь улеглася,
Да воздух весь дымом пропах.

Вот новая группа подходит,
Крепыш у неё впереди,
Он шуткой и смехом изводит
Идущих за ним позади.

Они подошли к нам поближе,
Тотчас прекратился и смех,
Их головы клонит пониже:
Здоровались хлопцы до всех.

Крепыш, я смотрели друг другу
В глаза и навстречу всё шли,
Сначала тихонько, упруго,
И быстро затем мы пошли.

Друг к другу магнитом тянуло:
Он знал, что приехал и я.
Обнялись, друг к другу прильнули6
Наш вид диковал и сиял.

Был это Стекольников Вася,
Полковник в отставке сейчас...
Посадка в вагон началася,-
Все разом уселись тотчас.

В одном оказались вагоне
Стекольников, Шеффер и я,
Андрей Дрофанюк при погонах
И семь незнакомых ребят.

Все мы разместились в вагоне
И приняли радостный вид,
И все за весёлым в погоне
Застыли сразу как один.

Вот начались шутки, рассказы,
И юмор струился из них.
Стихи я читал по приказу,
Плоды измышлений своих.

Сказал председатель Совета
Полковник Андрей Драфанюк:
«Успех от ума и, при этом,
От дела покладистых рук.

Прими же чужую указку,
Всегда отшлифовуй перо,
Тебе поделом и, как в сказке,
Сторицей отплатит оно.»

ДАУГАВПИЛС

Нас, только приехавших в город
И вышедших там на перрон,
Отряд пионерский весь молод
Приветствовал вешней порой.

Так важно, так быстро, так смело
Вручив ветеранам цветы,
Они предложили нам Дело:
По городу пеши идти.

Шагали замедленным шагом,
Мелькали узоры носков,
Асфальт без окурков, бумаги,
Без спичек, обрывков, кульков.

Все жители любят свой город,
Лелеют его, берегут,
И в зной, в неизведанный холод
Без дела кострища не жгут.

Но вот завершилась дорога,
Гостиница «Латвия» жжет,
Мы кинулись прямо с порога
Туда, где приписка идёт.

Приписано в номер немало:
Терещенко Саша-майор,
Наш прапорщик Миша Шибалов
И я – сочинитель стихов.

Стекольников с Шеффером жили,
Как штаб для нас номер их был.
И се мы прекрасно дружили,-
О дружбе той я не забыл.

У «Латвии» площадь большая,
На ней ветераны стоят,
Стоят незаметно смущаясь,
Вокруг орденами блестят.

На проводы в Армию юни
Тогда мы построились там,
На площадь боялись и плюнуть-
Везде и кругом чистота.

Мальчишки по трое колонной
Все в синей одежде прошли.
Ряд красных, ряд жёлтых, зелёный
Несли небольшие флажки.

Затем броневик так степенно
Республики флаг на броне
Да нас приближал постепенно,
Стоявших совсем в стороне.

Идущие в Армию следом
Походной колонной прошли,
И девушки перед народом
Цветные флажочки несли.

Все шествие медленно стало
Напротив застывших вояк.
Зампред исполкома вяло,
Затем ободрилась и так

Искусно тот митинг открыла,
И речью своей, торжеством,
Она всех мужчин покорила,
Стоявших рядами кругом.

А будущих воинов дальше
Ораторы славить взялись
И речи их дольше и дольше
Над площадью звонко лились.

И речь говорили достойно:
ОТ нас – ветеран Дрофанюк,
От воинов – смелый и стойкий
Афганец – майор фронтовик.

От граждан района – мамаша.
От юни – один призывник.
Вот девушки с хлебом на чашах
К колонне бредут напрямик.

И каждого там угостили
Тем хлебом румяным, ржаным.
Затем к нам они подступили,
Одарив кусочком одним.

И хлеб тот был вкусным, пахучим,
Питательным, твердым подчас.
Он рос здесь, под лесом дремучим
В латвийских полях-малышах.

Прекрасно растет и пшеница
На влажных и скромных полях,
Ведь надо сперва потрудиться,
Потом говорить о делах.

Зампред исполкома закрыла
Тот митинг, колонна ушла.
А мы разошлись, закурили:
Пора отдохнуть нам пришла.

ПО ДОРОГЕ В КРАСЛАУ

Седьмое. Мы едем в Краслау.
Вот лес , тот что людям принес
Дурную, печальную славу
Злодейских фашистских времен.

В лесу был концлагерь и пленных,
И штатских советских людей.
Там воздух, напитанный тленью,
Носил мириады идей.

Фашисты в лесу расстреляли
Сто тысяч безвинных людей,
Тела как– нибудь закопали:
Велел так фашистский злодей.

Мы видели памятник в камне
Поэту Казани – Мусе.
Джалиль там сдавал свой экзамен
На выдержку, смелость в душе.

Он выдержал с честью все муки,
Фашистам в глаза он плевал,
Отбросив никчемные слухи –
Навеки в граните он стал.

Мы видели крепость простую,
Старинную крепость – редут.
Её не смогли взять французы…
Её как музей берегут.

КРАСЛАУ

Мы прибыли в город Краслау,
Совсем небольшой городок.
Его мы считаем по праву:
Зеленый, красивый садок.

Живет в нем семнадцать лишь тысяч,
А город – красавец какой!
Опрятностью в глазки мне тычет:
Видал ли ты город такой?

Одни ветераны за рогом
В латвийскую школу ушли,
Мы – в русскую, что у дороги,
Тихонько в моей голове.

Школа №2

Большая красивая школа
Нас приняла в чрево свое,
Стояла, как у поля
Береза, в наряде цветном.

Директор держал речь недолго,
Привлечь ветеранов велел
К отдаче законного долга,
Чтоб мужеству сделать задел.

Ко мне подбежала девчушка,
За руку так смело взяла,
В жар вспыхнули девичьи ушки –
В четвертый «в» молча вела

За партами школьники стоя
Встречали улыбкой меня
И ярче обычного вдвое
Их личики стали сиять.

Уселись за парты степенно,
А в классе лишь мертвая тишь.
Читал я стихи им отменно-
Боялся по классу пройтись

Вопросы чтецу задавали:
А сколько у вас есть наград?
А в плен злых фашистов вы брали?
Пришлось защищать Ленинград?

А сколько фашистов убили?
Кем были тогда на войне?
А после войны где служили?
А ехать пришлось на броне?

Когда и где было страшнее?
Как вы укротили свой страх?
Снаряды иль пули быстрее?
А была усталость в ногах?

Вопросов с лихвой поступило,
И должен был я отвечать…
Вот лица ребят вдруг застыли:
Звонок приказал замолчать.

О Карле Янсоне вручили
Прекрасную книгу – как дар
И память о них, и просили,
Чтоб помнил прекрасный их край.

Спортивная площадка краем
Вместила рядами ребят,
Готовность к девятому маю
Директор стремился принять.

Отрады к докладу готовы,
Площадкой активно прошли,
К вожатой все снова и снова
С докладом готовности шли.

Подъехал автобус за нами,
Мы двинулись цепью к нему,
Ребята прощались с гостями:
Побыли, и быть по сему!

НА КЛАДБИЩЕ

С автобуса шли ветераны
На кладбище праха мирян,
Блестели надгробия грани,
Да редкий носился туман.

А кладбище лесом покрыто,
Надгробия только торчат.
Как много мирян здесь закрыто:
Гробницы начнут отвечать.

На горке среди погребений
Площадка, ступеньки идут
Каскадом двойных повторений,
С боков пионерский салют.

В мелодии траур все лился.
Горкома пришел секретарь,
И митинг немедля открылся:
Все мы окунулись в старь.

Там мертвых ораторы чтили,
Все славили их за труды,
В стихах все о них говорили,
Им – траура песни о груди.

А люду, а слез, а печали
Там только укрылося в тень.
И птицы совсем не кричали –
То был поминальный же день

У кладбища через дорогу
Дивизии был обелиск.
Поклон мы отдали с порога
Им к нам отвечал его блеск.

ВОСЬМОЕ МАЯ 1988 ГОДА

Восьмого - в гостях у курантов.
Смотрели хозяйство вокруг;
Слыхали про бред оккупантов
О пользе «больших центрифуг».

Которым в лагере смерти
Хотели умы разделить
На преданных им и неверных.
Неверных, приказ, не щадить!

Услышав такие рассказы
Понятно воплывают в уме
Проделки фашистов, проказы,-
Приравнены только к чуме.

Обедали мы у курсантов
И вкусным казался обед.
Затем командир элегантно
Из части гостей проводил.

ШКОЛА № 4 ДАУГАВПИЛСА

В четвертую школу попали
На радостный детский прием
И слушать детей не устали, -
Веселье и радость кругом.

Там были рассказы и песни,
И танцы кружили детей
В спортзале просторном, не тесном
И для ветеранов – гостей.

Фотограф снимал беспрерывно
Программы простой номера,
Носился, как ветер порывный,
От нас до ребят и стола.

Насыщенной была программа
И нас развлекала она.
При нас выступали и мамы,
Как шефы,- послал комбинат.

Читал я стихи превосходно
(Свои, не чужие, они)
И каждый припомнил охотно
Дивизии нашей пути.

И снова в гостиницу на ночь
Уходят друзья ночевать.
Мы гоним нежданную немощь
И бодро ложимся в кровать.

ГОРКОМ

Девятого мая попали
В горком на недолгий прием,
Товарищи с города стали
Вести речь о деле своем.

О том, как идет перестройка,
Как гласность в их город пришла,
Какие у них новостройки,
Что гласность с собой принесла

Там выступил ряд ветеранов,
О жизни своей рассказав
Припомнили старые раны,
И каждый как здесь воевал.

Дивизия наша прогнала
Фашистских «зверей» с городка.
Об этом, конечно, все знали…
Мы книги держали в руках,

Которые нам предложили
На память о встрече тогда,
И их мы с собой уносили,
Как памятный ценный их дар.

Дивизии нашей афганец
(Майор) рассказал о боях
С душманами там, что иранец
Афгану совсем и не враг.

А вот Пакистан по-иному
Решает Афгана судьбу:
В своем неустроенном доме
Пригрел он презлую войну,

ЧИНОВ

Построились после приема
В колонну по шесть и пошли
По городу вдаль от горкома,
Парадом, по зову души.

И вновь броневик так степенно
Республики флаг на броне
У всех впереди, непременно,
Все нес на железной спине.

Играли взахлеб музыканты
Победные песни свои
И в трауре нежно, пикантно,
Колонну людей повели.

Подходим к аллее зеленой,-
Здесь наш похоронен комдив,-
И привкус слезинки соленой
Там каждый из нас ощутил.

Там митинг немедля открыли
И с грустью звучали слова…
Комдива бойцы не забыли
И память о павших жива.

Воздвиг архитектор и смело
И красочно ввысь постамент…
Цветы возложили к тем стелам.
Букеты цветов - вот презент!

Там, больше десятка,- охрана
Комдиву,- поставили отел,
Под ними смертельные раны
И прах человеческих тел.

У Даугавпилса спи чинно
Нежданно сраженный комдив.
Тебя, как героя, наш Чиннов,
Советский народ хоронил.

СТЕКОЛЬНИКОВ В.А.

Праздник всенародный наступил,
Вешний – День Победы славный
В сорок пятом нам он подарил
Радость, мир, победу, славу.

Надо нам его отпраздновать,
Провести прощальный вечер.
Душу нам свою порадовать
После долгой, редкой встречи.

По закону избран «тамада»
Всеми гласно, без усилий,
Им становится уже в годах
Наш Стекольников Василий.

Вечер вел умело, четко он:
Смех и шутки, небылицы,
Басни, песни, танцы… Вещий сон
Не печалил наши лица.

Вот и время подошло как раз
Вечер завершать немедля…
Ночью в поезд сели без проказ
После пиршества намедни.

Всю дорогу Вася в центре был,-
А везде друзья сидели,-
Шуткой угощал, веселил,
Вокруг него и мы галдели.

А в Москве прощались мы в метро
Слабым, горьким поцелуем,
И спешили мы там, как назло,
Ничего вокруг не чуя.

Нет, не звание к нему влечет,
Не погоны притягают,
Радость жизни кровь его несет:
Скуки с ним друзья не знают.

Славный он своим умом простым,
Задушевным словом чистым,
Словом веским, дельным, золотым –
Как янтарь смолы лучистой.

Льнут к нему приятели-друзья,
К постаревшему солдату,
Повидал теперь его и я:
Встретил он меня, как брата.

Он полковник, но простой совсем
И большой душевной силы,
Радость жизни он вселяет всем
Наш Стекольников Василий.

Пос. Ближний
Май 1988 г. - апрель 1989 г.

СТЕКОЛЬНИКОВУ В.А.

Дорогой боевой побратим
И военного часу мой друг!
Новогоднюю ночь превратим
В хороводы у ёлки вокруг.

Веселятся пусть дети, семья,
И внучата, и наша родня
/Вы - в Москве, в Волновахе уж я/
Беспрерывно до самого дня.

Пусть детишки не знают войны,
Пережили что деды, отцы,
По рассказам пусть сняться лишь сны
Как творили геройство бойцы.

Пусть мужают быстрей и растут,
У кормила же власти встают:
Перестройку им надо вести,
И без воен до мира идти.

Пос. Ближний
12 декабря 1989 г.

ЛЕТЯТ ВОРОБЬИ

Мы двигались к фронту ночами.
Однажды, уже поутру,
Гуськом самолёты над нами
С паучим крестом на борту

На утреннем небе явились
Так быстро, нежданно и враз.
Их тени печально ложились
На снег, на холмы и на нас.

Летели к указанной цели,
А тутуподвернулись и мы.
Опомниться все не успели,
Как что-то швырнули они.

Что это? Листовки, аль птицы?
Решили гуртом: «Воробьи»!
Ушли самолёты в зарницу,
Туда, где гремели бои.

Летят воробьи вслед за ними
/Малышки такие, беда!/
Затем, облаками гонимы,
Посыпались вниз, что куда.

А мы всей колонной скатились
На снегом присыпанный лёд.
По небу снежинки носились,
К земле продолжая полёт.

И тут неожиданно взрывы.
Взвинтив водяные столбы,
Запрыгали часто, игриво,
Подняв озерцо на дыбы.

И сходу в воронку нырнула
Подвода одна с лошадьми:
Снаряды у бездну канули,
А возчик – с подводы прочь вмиг.

Озёрные воды смягчили
Воздушный удар изнутри.
Крещенье мы там получили…
Вот вам и летят воробьи!

Пос. Ближний
1-5 января 1990 г.
/Эпизод бомбёжки 920 астполка, 360 с.д. на Калининском фронте – декабрь 1941 г./

НО ЖИВИ!

Посвящается ветерану 360 мсд А.Н.Терещенко

Не напрасно сердце ныло
Исподволь в моей груди,
И печаль, тоска в нем была:
Точно кошки там скребли.

Что случилось с другом Сашей,
Почему то он молчит,
Неужели хворью сжатый
На постели он лежит?

И не диво. Мы с тобою
Как и все войну юнцы,
Смерть носили за собою,
Как оружие бойцы.

Многих злая смерть забрала
В лоно смертное своё,
Нас же сильно потрепала:
Жить без болей не дает

Александр, крепись дружище,
Охай, кашляй – но живи!
Рано лечь нам в гроб на днище,
Рано есть и пироги!


РАЗДУМЬЕ

Я думаю, подходит День Победы,
(Со дня победы сорок пять-то лет!)
Все мы работали как наши деды,
А веских сдвигов в жизни все же нет.

То сталинизм, навет, застой «победный»
Всю нашу жизнь как тормоз, тормозил.
Теперь же Родина идет по следу,
Который Ленин удивил весь мир.

Лишь начали свою мы перестройку
Восточная Европа, поспешив,
Коммунистическим режимам кройку
Затеяв, «демократию» пошив,

Идет к Европе спешными шагами…
А ГДР до ФРГ спешит
До братьев неокрепшими ногами,
Едва их успевает волочить.

Объединение там возликует,
Единым шляхом нация пойдет,
И голубьями немцы заворкуют…
А может в раж правительство войдет

И сразу загудит реванш-страстями?
Ругает все партийный аппарат
И Ленина. Его ученье в яму
Отдельные дельцы зарыть хотят.

К чему идем? Опомнитесь, людишки!
До Ленина вы же не доросли,
До гения его – слабо, братишки!
Не той дорогой, милые, пошли!

Коррупция, амбиция рас точит…
Бы ж не могли труды его развить,
Тож Ленина, ученье – опорочить
И дело это во все загубить.

Сорокапятилетие Победы
Удвоить силы партии велит
Чтоб всплывшие наружу беды
И чванство шовинистов укротить.

И чтобы вместе, дружно, всем народом
Мы стали строить радужную жизнь
Без воен, страха, чтобы мирным ходом
Земляне в Новый Век перебрались.

Ближний
26 февраля – 10 марта 1990 г.

ВЕТЕРАН СОВЕТСКОЙ АРМИИ

Всю войну он воевал бесстрашно,
Смелый, рассудительный он был,
И как человек он был прекрасный –
Минометчик всяк его любил.

Командиром ввода был немного,
И на батарее был старшом,
После перерыва небольшого
На НП комбатом он ушел.

Наш комбат Василий Шуляковский
О Стекольникове заявил:
«Бойких видел я ребят таковских,
Этот – сразу всех определил.»

Все о нем он днями и ночами
С похвалою важно говорил…
К выводу пришли уже мы сами:
Он комбата тройки полюбил.

Шли на Ригу. Сеет смерть «кумася»
Прямо, влево, вправо и вокруг…
Ранен тяжко Шуляковский Вася
И начарт полка был ранен вдруг.

День со смертью поигравши в прятки.
Новоиспченный вмиг комбат,
Я был тоже ранен пулей в пятку
И направлен спешно в медсанбат.

Снова ветрился с комбатом тройки
Уж в Москве, два года лишь назад:
Мирный труд воспринял очень стойко
И работает – не для наград.

Свыше тридцати лет жизни спешной
Нашей Армии он посвятил,
Чтоб граница наше было прежней
Чтоб страну никто не покорил.

Жил в пример солдатам, подчиненным
И трудился честно ветеран…
А теперь, при жизни обновленной,
Ощущает боли старых ран.

Не бросает он свою работу
И работает – в пример другим.
И воспитывать – его забота.
Уж родился, видимо, таким.

Ближний
15 марта – 15 апреля 1990 г.

ЮБИЛЯРУ

В степях Урала народилась,
И номер, триста шестьдесят нося
В боях себя не посрамила
Пехотная дивизия моя.

В бои вступила в сорок первом –
Калининский и Прибалтийский фронт,
С победой вышла в сорок пятом
И скрылась за уральский горизонт.

Народу верно ты служила,
В боях в Афганистане побыла.
И вновь судьба тебя крестила
Втянув в бои, в ненужные дела.

Сейчас дивизия в Термезе
И службу перед Родиной несет,
Бойцы во сне лишь могут грезить,
Что ад и смерть война ему все ждет.

Ты плоть народов наций разных,
Дитя разноязычных матерей,
Весь путь сынов своих отважных
Отметила в истории своей.

И вольный дух народов наших,
Весь путь своей дивизии ценя,
Чтит всех убитых и пропавших,
Замученных в фашистских лагерях.

Ты будешь скоро юбиляром,
Полсотни лет исполнится тебе,
И жизнь прошла твоя не даром
В боях, учебе, жизненной борьбе.

Мы славословием юбиляра
И с Днем Победы поздравляем Вас!
Согласно старых формуляров
Должны припомнить списочно и нас.

Ближний.
25 ноября-5 декабря 1990 г.
Полный сборник можно забрать архивом в самом низу моего сообщения.

Второй подарок - привет от соседей по Баграму - воинов десантников отдельного 345 полка. Передали мне видео-слайд фильм, сделанный офицерами вышеупомянутого подразделения.
[699x423]
Фильм скачать можно здесь (осторожно, трафик!):345 opdp.rar


Ну, и какой же праздник без песни?
группа "КАСКАД" - "МЫ ВЫХОДИМ НА РАССВЕТЕ".