Проклятый мобильник трещит уже десять минут, но мы на него не реагируем. Наконец-таки он замолкает и мы на несколько секунд погружаемся в приятную тишину, но домашний берет на себя инициативу. Рэм медленно отстраняется, встает с дивана, мутным блуждающим взглядом ищет трубку.
- Прости, котенок, если звонят на домашний, значит, что-то серьезное.
Я смыкаю ноги, прячу их под плед, начинаю изучать Его нахальным взглядом. Что и говорить, он прекрасен: взбитые рыжие патлы которые, он зачем-то начал отращивать, капельки пота на груди, с носа и подбородка свисают две капли только что выжатого из меня сока, из распахнутой ширинки торчит нечто красное и влажное. Наконец, трубку извлекают из резиновой калоши, стоящей на полке для красоты, нажимают на кнопочку, трубка замолкает.
- Алло, м... да, привет. Что? Нет, я сегодня занят. Как? Когда? Не, ну ты бы хоть заранее... Как, сегодня? Басс, ты меня из постели выдернул... Так в том-то и дело, что не сплю... Ну... Ух, какой ты догадливый! М... Сколько?!?! Не врешь? Ладно, через час буду...
- Что там? – встаю, мои ноги касаются холодного паркета.
- Надо бежать, - ищет глазами сумку.
- Что бы там ни было, они могут десять минут подождать, - с этими словами я привлекаю Кира к себе, обхватываю губами его «нечто», с его губ слетает стон поверженного Ахилла. Замираем. Пытаюсь разобраться в своих ощущениях. Я пробую мужчину на вкус в первый раз и, если бы не это безумное бабское желание его удержать, я бы еще не скоро решилась на подобный подвиг. Одно дело продымленный Кир, другое – медовая девчонка...
- Прости, - отстраняется, по его лицу можно прочитать, чего ему это стоит. – Если я останусь на десять минут, то никуда не поеду.
- Так я на это и рассчитываю.
- Прости.
Раз – ширинка застегнута, два – рубашка, три, четыре – сапоги, пять – пальто из шкафа, он носит его в особых случаях, телефон.
- Сама такси вызовешь? – на стол легла стогривневая купюра, поверх нее – ключи.
- Кирюша...
- Ну все, я побежал, – чмокнул в лоб, даже не дав мне возразить.
Лежу не диване, кутаюсь в плед, пытаюсь сообразить, что все-таки произошло. Куда он все время бегает? И сумка эта огромная... Ну хер с ним, чего гадать, устрою ему допрос с пристрастием. До меня начинает доходить, что же я отмочила, пытаюсь вернуть это совсем недавние ощущение. Приятный... На вкус... терпкий, как будто хурму солью посыпали. Но тут не вкуса дело... запах.... пахнет... Кириллом! Только в десять раз сильнее. Ну что же... повторим в следующий раз... а будет он, этот следующий, раз? Сволочь ты, Кирюша, я с тобой кончу когда-нибудь или нет?
Встать, одеться, взять ключи, сунуть купюру под пепельницу (восемь часов, поеду на метро) – на это хватило нескольких минут. Вдохнув в последний раз воздуха, в котором еще витали запахи нашей страсти, я вышла в морозный вечер.

Мы сидим в каком-то очень, я бы даже сказала, ОЧЕНЬ заныканном баре, пьем ту самую, похожую на коньяк жидкость, которая называется «Старый Рынок», ее, говорят, хозяин сам машиной из Львова возит, типа у нас не продают. Бар явно эксклюзивный, всех приходящих бармен знает по имени, атмосфера очень непринужденная, домашняя. В углу зала для курящих находится маленькая сцена, под сценой стоит открытый фортепьян, каждый посетитель может подойти и что-нибудь слабать. Все же, давайте по порядку:
На следующий день после кирюшиного побега я пришла к нему домой, открыла дверь оставленными мне ключами – его еще не было – принялась собирать в кучу то праведное негодование, которое намеревалась на него обрушить. Но сделать это не удалось: прилетевший как ураган злой Рэндом устроил мне разнос по поводу моего вчерашнего вояжа на метро.
- Прихожу домой, смотрю, деньги под пепельницей, думал, убью... – далее мне было высказано, кто я такая, и как ему хочется, что бы:
- я простудилась.
- меня ограбили.
- изнасиловали.
- просто обидели...
... и т.д. и т. п...
Я, в свою очередь, парировала, что нефиг было меня бросать, нужно было остаться и проконтролировать, что это я на зло, что мне решать, как передвигаться по городу, хоть на собственных двоих....
Скандалили смачно и со вкусом. Обстановка позволяла: бабулю отправили в Карпаты, лечить нервы, которые, как она выразилась, «выел» ее ненаглядный внучек. В ходе скандала дело о побеге начало проясняться. Всеми правдами и неправдами я вытягивала по крупице то, что от меня скрывали. Мои самые «страшные» опасения оправдались, выяснилось, что Кирилл – барабанщик.
- О, Боже! – я театрально хваталась за голову, мерила комнату огромными шагами. – Мой парень – барабанщик! Я не переживу! О, это потоп, все, развод и девичья фамилия!
Прояснилось, куда он вчера бегал: внезапно поступило предложение отыграть на частной вечеринке, гонорар представлял собой пять сотен зеленых на рыло, не поехать было невозможно. Даже если Рэм и мог бы отказаться ради меня, что вряд ли, то подставлять остальных участников группы он не имел права. Само собой стало понятно назначение огромной сумки – надо же было где-то носить тарелки для барабанной установки.
- Ну что же, - Рыжик явно намеревался поставить меня перед фактом, - раз тебе все известно, и ты не особо протестуешь, можно представить тебя группе, а группу – тебе. А то они меня, честно говоря, задолбали уже...
Таким образом я оказалась в этом заныканном баре, в компании моего ненаглядного и еще четырех личностей, публика оказалась разношерстная:
Андрей и Виктор Палыч – два олдовых торчка, первый –фронтмен, второй – клавишник, причем ко второму на «Вы» и только шепотом.
Порги и Басс – близнецы-панки, гитарист и басист, соответственно. Что ж, ребята, в остроумии вам не откажешь...
Говорили много, о основном о всякой всячине.
- Вот ты говоришь, что рок-н-ролл жив, - Басс колотил вафельной палочкой в своей рюмке, - а ты посмотри вокруг – везде одни и те же морды, даже панков труевых – единицы, не то что обычных неформалов. ...
- Да не в этом дело, - парировал Кир, - косуху даже Машка напялить может, так что, ты ее после этого неформалкой назовешь? – я не на шутку обиделась, все-таки я претендовала на некоторую долю рок-н-ролла в своем образе, - рок-н-ролл здесь, - он ткнул Басса кулаком в грудь, - да ты глаза открой, посмотри вокруг, тот же Львов, да, что далеко ходить, Подол наш – сплошной рок-н-ролл, начиная от стертой брусчатки, и заканчивая... крышами домов, лицами прохожих, в конце концов...
- Ну Львов, это джаз, скорее... – вставила я, на меня не обратили внимания.
- ... он, как СПИД, был всегда, только открыли его в прошлом веке...
- Та да, - подхватил Порги, - как СПИД. Раз вляпался – хуй отмоешься.
- Правильно глаголишь, отрок Рэндом, - подал голос Виктор Палыч, - рок-н-ролл был, есть и будет. После этих слов он развернул свой стул – наш столик находился прямо возле фняки – опустил руки на клавиши.
- Summertime and the livin' is easy, - затянул Палыч прокуренным басом, - Fish are jumpin' and the cotton is fine...
- Oh your Daddy's rich and your ma is good lookin', -подхватила я простуженным прононсом, подражая Патрисии Каас. - So hush little baby, don't you cry...
One of these mornings, you're gonna rise up singin'.
Следующего куплета Палыч не помнил...
Then you'll spread your wings and take to the sky.
Потому ему приходилось просто мычать со мной в унисон.
But until that morning there's nothing can harm you.
Ну меня, однако, и протащило... Я даже дома стеснялась так самозабвенно петь...
With daddy and mamma standing by.
Видимо, у меня получалось, ибо Рэм сидел довольный, как теленок после клизмы.
- Слушай, - это Басс Киру, - а, может, мы Андрюху выгоним и Машку в фронтмены возьмем? А то он торчит в последнее время по-черному...
- А песни вам, кто писать будет? – вклинился Андрюха.
- Ну да... Машка тока стихи... Кстати, про стихи, - это уже мне, – я думал их Андрею показать, у него в последнее время с текстами напряг, мы пока ванькино гоняем, что скажешь?
- Нет, это только для нас с тобой, для тебя и для меня, понял? – сказала я как можно строже.
- Ладно...
Повисло неловкое молчание.
- Так мы в Винницу едем, или нет? – Порги перевел разговор в другое русло.
- Едем, едем... чего в десятый раз об этом говорить? Билеты на тебе, ты купил? – Виктор Палыч изображал строгого папашу, или еще кого-то в этом роде.
- Я же говорил, что завтра пойду...
- Вот и купи, а не разглагольствуй. Давайте я лучше анекдот расскажу.
Кир издал свое фирменное:
- Валяй.
Павлович валял:
- Отрок Иннокентий! Ответствуй, отделима ли душа от тела? Отделима, батюшка! А теперь обоснуй! Иду давеча перед заутреней мимо вашей кельи и слышу: вставай душа моя, одевайся и шуруй огородами! Обосновал, но препохабно....
- Иди сюда, о дочь моя, - подхватил Андрей, – что, трахать будете, Батюшка? Непременно и ракообразно...
Дальше следовал всеобщий смех и настроение поползло в гору. Беседа продолжалась в приятном ключе, я в основном слушала и не встревала, бутылки опустошались одна за одной, пепельницы менялись каждые десять минут, стремительно приближалось время моего комендантского часа. Кирилл попросил официанта вызвать нам такси.
- Нам пора, - Рэм поднялся, снял мое пальто с вешалки. Басс протянул ко мне свернутые трубочкой губы, мне пришлось подарить каждому из четверки по поцелую. На прощание сделала им ручкой.
- Кир, давай я сегодня у тебя останусь, - мы шагали в сторону такси.
- А что я твоему бате скажу?
- Скажешь, что иногда душа просит тела.
- Тогда мне придется на тебе женится.
- Не дай Бог... – на что он недовольно засопел.
Сели в машину, Кирюха назвал мой адрес, машина тронулась...