Мне хотелось бы написать сказку. Ночь, и так тихо, что, кажется, слышишь как падают звезды. Хотя нет, ничего не слышишь. Только какой-то гул вдали. И как потрескивает фитиль свечки на ветру.  И в соседней комнате только что чиркнули спичкой. И крик какой-то птицы затихающе в лесу.
“Было тихо, очень тихо. Тихий-тихий час. Лишь будильник громко тикал, ..мышь в углу скреблась.” Стихотворение из детства, мне оно казалось каким-то сюрным –  как так - тихо – и столько звуков?  ..смешная.)
А еще сегодня наткнулась, нечаянно совсем, на иллюстрации из букваря своего детства. Тот, который иллюстратора на Б. не помню уже. Но вспомнила каждую картинку, каждую строчку. Если бы меня сейчас попросили зарисовать от А до Я, я бы не колебалась ни мига.
Начался дождь. Я слышала первые капли по листьям, - чудо моего сегодня.
Своей внезапностью смыло остатки скептицизма-циннизма. Нет, не смыло.  Остатки как раз и остались. но это не так важно, знаешь ли.
А дождем не пахнет. Моментами – чьими-то сигаретами типа мальборо, кто-то курит в дождь.
Я бы обиделась – может, это я из-за сигарет запаха дождя не слышу? Это же важно так.
А еще свечка пахнет дыней. А вторая рождеством – то есть апельсином, корицей и гвоздикой. И чем-то волшебным еще. Ведь не может пахнуть сказкой только корица с апельсиновой гвоздикой – я бы почуяла.
Откровенно и так доверчиво.
Писать письма себе.  
У меня замерз нос. Он всегда мерзнет. Зато пальцы – нет. и свечка почти прозрачной стала.
Каждый раз когда дождь затихает, я жду что он прервется. Не закончится, он же не заканчивается, только прерывается.
Мне станет одиноко, точнее, чего-то будет не хватать попросту, и я включу музыку.
Сколько можно курить, тем более такие ужасные сигареты, хэй?..
Я люблю свечки. Точнее, свечки не так значимы – какая она – я люблю ее огонь. Теплый такой, именно того света цвета, как нужнее всего.
Мне хотелось бы чтобы у моих детей была сказка. Как у меня. Это почти самое важное, то мне дали родители. они хорошие до слез на самом деле.
 Дождь кончился, кажется. И только что чьи-то крылья трепыхнулись. Мотылек.
И звук такой, как когда затягивается сигаретой и она поскрипывает, только громче, или когда показывают старое кино, очень старое.
А я еще кашляю, зато волосы рыжие и шляпа как у уличного в доску. Это дает настоящесть реальности,  the harsh blow of reality.
Самое красивое в этих окнах – это их переплетенность. Ну и небо почти на закате, тоже.
Пальцы пахнут дынной свечкой, а она – Дамбо. Посмотреть как-нибудь все мультики детства, перелистать книжки сказок надо бы. С картинками, это же мои образы in the back of the mind, as the background of the experiences. А это же почти главное. ну или, по крайней мере, непреходящее. хэй, не путать.
Я хочу понять как засушивать апельсины целиком, так как на той ярмарке в сказочном Hyde Park. И нанизыть на ниточку с корицей, и да, можно совсем как звезды. Оранжевые. Прижившийся образ звезд уже, я привыкаю и он приживается.
Завтра в Лондоне надо купить апельсинов, альбом для подарка, смесь глинтвейнную с корицей, палочками, и найти рецепт их засушиванияю как белочка на зиму, рыжая лиса.
Мне здорово, когда по мне скучают, кстати. Только если не они трое – когда по мне скучают вот эти, мне тоскливо, отчасти потому что взаимно, и еще взаимнее.
Волшебные шерстяные свитера, я на днях (вчера, кажется), читала чью-то сказку, набросок, она карандашная, только иногда гуашью выплескивается и оставляет такие всплески – точки, как я люблю. Прочитаю сейчас.
Сегодня не хочется спать, с  такой сказкой. А потом, может напишу что-то волшебнистое.
У меня может получиться гуашевыми выплесками, а карандаш не везде.
Но может красиво – поглядим.
И она будет света огня на кончике фитиля. вот такие дела, ангел мой.)


[27.11.2009]