..а во мне всё еще живёт тот олень. я всё так же до онемения боюсь рева автомобильного мотора, и в ребра слева ударяет барабанная дробь, когда я ночью иду по тем участкам дороги, где мы с машиной не разминемся. по типу русской рулетки, разве что не самоцелью.
а самоцель – красивый холм вниз по дороге. на нем можно встречать закаты и рассветы, которые бессмысленно описывать, и можно только вдыхать.
а еще совсем в сумерках, когда догорит вишневый закат, ближе к горизонту, на другом таком же красивом холме кто-то начинает жечь костер. сначала дым еле-еле вьется тонкой струйкой, пляшет под флейту ветра, но через несколько минут уже бесятся языки пламени с человеческий рост, и клубится дым. ..и если дует сильный северо-восточный, я иногда могу уловить запах жженых листьев, еле-еле, одинокой нотой. ветер затих, и его уже нет.
и опять пахнет скошенной травой, вишневым табаком, и мёдом.
на этом холме одинаково офигительно щуриться на солнце и глотать луну.
но сумерки – вне конкуренции. мои любимые цвета – цвета сумерек.
все мои последние картины, заметки, даже нелепые наброски на салфетках, даже простым карандашом – дышат ими.
я бы хотела жить в перманентных сумерках. они честные.
такое ощущение, что только в сумерках, на считанные часы, мир показывается таким какой он есть. почти с изнанки, ничем неискаженным.
жестким. но дышащим, но прислушивающимся, но осознанным.
это единственное время, когда я действительно отменно его чувствую. мы дышим в унисон. и мне нравится быть с ним.
но потом занимается рассвет, и вся волшебность улетучивается с первыми криками петухов, что ведьмины чары.
и я остаюсь одна, выдыхаю, и вдыхаю уже муторный запах очередного дня.
и снова мало что имеет цену.