Ненаглядная моя Настасья Филипповна!

Пишу в Ваш заоблачный город с больницей из самого своего жалкого ничтожного и гнилого я. Меня терзает, и весьма. Я обуреваем и сражён. Скорблю не переставая.
Как Вы там, всё дышите? А Ваши ножки тоненькие-стройненькие, всё ходят? Как часто нынче отнимаются?

Спешу заверить Вас, что помню Ваши слова и ежедневно по многу раз прокручиваю их в своей дырявой головушке. "Мой Город Пепла - отныне и Ваш!" - сказали Вы тогда. Лет пять назад, когда Вас ещё не забрали и не поместили в далёкий заоблачный город с больницей. А потом одним каким-то днём, ничем более не примечательным, случайный прохожий рассказал мне, как Вы добровольно пошли и сдались в жёлтый дом. Считаю этот поступок отважным и бесстрашным. Есть вещи, которые признавать очень больно, но, однажды признавшись, а самое главное, признав, человек движется дальше по своей маленькой дорожке в сторону своего скорбного развития и к своему заветному уютному домику.

Люблю, ценю и помню, ненаглядная моя Настасья Филипповна!
За сим откланиваюсь и остаюсь верен Вам.
Мой Город Пепла - отныне и Ваш!
Вечно Ваш лесник Пафнутий.