Роликовые коньки — жуткая конструкция, состоящая из железяки и четырех пластмассовых колесиков, упрямо не желающих поворачивать в нужную сторону, крепящаяся к обуви кожаными ремешками.

Пистолеты, хлопающие пистонные ленты (неутомимые попытки дяди, страстно мечтающем о сыне в бездетном браке, сотворить при помощи собственноручного воспитания из меня хотя бы жалкий его суррогат).

Заводные железные курочки и дятлы, с остервенением молотящие клювами по полированной столешнице (ключики, конечно же, тоже терялись).

Кукла «Золушка» и кукольная коляска (стоившие невероятных усилий бабушке, отправившейся на их добычу в город на целый день в разгар сенокоса, потому как, во-первых, надо было что-то противопоставить очередному дядиному пистолету, а во-вторых, показать многодетному соседскому семейству, периодически дающему мне, малявке, по шее по причине полнейшей безнаказанности ввиду отсутствия кровных братьев и сестер, что ее единственной внучке и без них будет чем и с кем играть).
Морозные снежные зимы, длящиеся месяца четыре (по зимам этим, к слову сказать, скучаю с каждым годом все больше).

Цигейковая желтенькая шубка в коричневый горошек, такая же шапка, по форме своей напоминающая миниатюрный мотоциклетный шлем, рукавички на резинке и валенки с галошами, красными изнутри.

Зеленые резиновые сланцы с двумя красными полосками сверху (мечтала о них безумно, но мне все отказывались покупать, пока в четырехлетнем возрасте не ошпарила ногу в последний вечер перед вылетом на юга; никто не может себе представить, с каким удовольствием шлепала в них по трапу).
Халва в железных баночках. В таких же баночках конфеты «Монпасье» (обычно по три слипшиеся горошинки).

Разноцветные самодельные петушки и белочки на палочках, про которые ходили жуткие слухи, будто для цвета в пережженный сахар добавляют пасту из стержней (за которыми мы все равно бегали к магазину на большой переменке, тратя данные родителями на булочку 10 копеек).

Сгущенка, сваренная в банках (эх, сколько же надо было мучиться, истекая слюной и наблюдая за этой самой банкой, булькающей в здоровенной кастрюле, которая, к слову сказать, иногда взрывалась, изгаживая отвратительными коричневыми соплями всю кухню).

Мороженое «Забава» в форме гитары и цветочка (мама притащила из города на санках — детство мое прошло в пригородной деревне — на пятилетие целых три коробки, которыми я объелась до крупозной ангины на второй день после торжества).

Пепси-Кола, дюшес и тархун (по степени предпочтения) и жевательная резинка «West» с жутким клубничным вкусом, которая жевалась с таким остервенением, что челюсти еще долго после болели (причем как минимум несколько дней, с ритуальным заворачиванием каждый вечер в бумажку и припрятыванием до утра).

Интересно, кто-нибудь кроме меня ее пробовал? Легковесные конфеты «Тузик» и «Мишка на севере» (бабушка, пережившая во время войны жуткий голод, имела слабость по части цены и количества употребляемых продуктов, и поэтому из каждой пенсии покупала мне их примерно по 5 кило; я же люто ненавидела эти конфеты и скармливала их весь месяц соседским собакам, которые, в отличие от детишек, никогда бабушке о таком пренебрежении к деликатесам не докладывали). И новогодние наборы с обязательными зефиром и мандаринами. Ситро. Сифоны.
«Мурзилка», «Веселые картинки», «Юный натуралист», собираемые годами, «Орден желтого дятла», зачитанный и замусоленный до дыр, особенно на страницах с такими загадочными и потому волнующими словами, как «маниока» и «капибара», и ничем не объяснимая страсть к непонятно как попавшей в детские руки книге «Сто лет одиночества». А еще раздобытый неправедными путями и прочитанный с сознанием собственной взрослости трехтомник «Тысяча и одна ночь», совершенно не понятый ввиду воспитания в домашних условиях и отсутствия передового садовского опыта. Запомнилась только сказка про грушу, которую сердобольная тетенька, не принявшая во внимание ревнивый характер подарившего сей фрукт мужа, решила пожертвовать какому-то нищему от щедрот, за что и была этим самым мужем в итоге благополучно зарезана.
Желто-коричневые ридикюли из крокодиловой кожи, чешская обувь, духи «Диорелла» (само собой понятно, чьи) и дзинторсовские крема, лосьоны и помады — предметы особой гордости мамы и тетушек и зависти их подруг.
Распылители с резиновой грушей, навинчивающиеся на флаконы с духами и одеколонами.
Справки из загса о грядущем бракосочетании, по которым можно было купить определенное количество золотых изделий.
Очереди «на машину», «на стенку» и еще много на чего, в которые надо было записываться и бесконечно долго ожидать земных благ. Передаваемые из уст в уста на нашей периферии легенды о чудо-машинке «Вятка», которая сама стирает.
Многосерийный фильм «Табор уходит в небо», на середине которого сломался черно-белый телевизор и добытый к следующему вечеру цветной (бабушка своей твердой, привыкшей к вечному руководству рукой, все семейство на ноги для совершения этого подвига подняла).
Елочные игрушки в форме здоровенных кукурузных початков.

(С) у кого-то взяла