I

Ларек, принадлежавший ПБОЮЛ «Ахундов А.А,» обеспечивал население товарами повседневного спроса: спиртными напитками, сигаретами, сушеным планктоном в пакетиках, презервативами «VIZIT» в ассортименте и прочей чепухой, без которой современный человек не мыслит своего существования.
Продавцов у Ахундова было двое. Любой, кто посмотрел бы на них, решил, что попали они в ларек не случайно, а после тщательного кастинга: представить, чтобы подобная пара могла сложиться стихийно было труднее, чем поверить в самопроизвольное зарождение жизни из первобытного бульона – настолько полную противоположность друг другу являли два приказчика. И как бы удивился наш гипотетический «любой», если бы узнал, что перед ним два родных брата, единокровных и единоутробных.
Старший Углаков, здоровенный детина с неприветливым лицом того типа, который в народе именуют «будкой» или «ряхой» кардинально не походил на Углакова Антона – субтильного блондина в очках фасона, который с легкой руки Николая Добролюбова, Джона Леннона и Егора Летова стал чуть ли не униформой интеллектуалов-нонконформистов. Стоит ли разъяснять, что не только физическая, но и духовная природа братьев удивляла контрастами. Однако, несмотря на это, их жизненные пути до сих пор так и не разошлись. Впрочем каких только чудес не бывает между братьями!
Предприятие Ахундова, выгодно расположенное между аркой ворот, которые вели во двор, где находился штаб какой-то патриотической организации и входом в ночной танцевальный клуб «Конвульсия», процветало. Патриоты исправно закупали крупные партии незамысловатых товаров, чем обеспечивали экономическую стабильность бизнеса, люди же из клуба, не покупали ничего кроме сигарет (охрана все равно отбирала спиртное на входе), но, как вскоре выяснилось, были основой уже даже не стабильности, а полномасштабного просперити. Выяснилось это не далее чем на третий день с начала трудовой деятельности братьев Углаковых в торговой точке, предыдущего обитателя которой незадолго до этого увезли в даль светлую молодцы из ФСКН.
Неприметный прыщеватый человек подошел к старшему из братьев, отвел его в сторону, показал корочки и попросил зайти через час в подсобное помещение рюмочной у «Веселой Белочки». Там, посреди ящиков и пустых кегов, он предложил Даниилу Углакову простой выбор между крупными неприятностями и взаимовыгодным сотрудничеством. Поскольку Дэн уже видел корочку, на принятие правильного решения у него ушло примерно десять секунд.
Прервавшаяся было на неделю торговля разноцветными таблетками, расписными промокашками и сверкающими порошками быстро восстановила прежний оборот. Миша честно выплачивал Дэну положенный процент, но Дэн все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Ему не давала покоя незавидная участь своего предшественника. Впрочем, деньги убивают всякий страх в душе игрока, а Дэн был игрок.
Удивительно, но братья прекрасно дополняли друг друга в торговле: люди, нырявшие направо, в арку, уносили с собой купленные у Антона спиртные напитки, в люди уходившие налево активно приобретали запретный товар у Даниила. Обратного не случалось никогда: очевидно патриотам было прикольно затариваться бухлом у юноши с внешностью «антифа», а клубберам – синтетическими наркотиками у персонажа с обликом ушедшего на покой скинхеда.
В тот вечер Миша вручил Дэну конверт, в котором лежала пара десятков маленьких порций расфасованного по пакетикам оранжевого порошка.
(Конверт этот – обычный белый замызганный конверт – почему-то всегда уже лежал перед Мишей на столе, когда Дэн входил в помещение. Миша всегда просил передавать ему деньги за товар в том же конверте, который Дэн клал перед ним на стол. Дэн ни разу не рискнул поинтересоваться причиной этой маленькой странности.)
– С какой телегой толкать? – поинтересовался Дэн, взяв со стола конверт.
– Текст такой, – деловито разъяснил Миша. – «Вроде обычной кислой, только прет пару суток, причем по черному. И приход тормозной – часов через шесть накроет, не раньше. Экспериментальная партия – хохлы делают на основе генетически модифицированных апельсинов.» Если скажут что-нибудь вроде «Так ведь крышу снесет!», отвечай что-нибудь вроде «Так ты ж этого и хочешь!».
– Но ведь и вправду, блин, снесет! – ужаснулся Дэн.
– Ну и пусть сносит, – хмыкнул Миша. – Тебе что, этих уродов жаль? Они же все пидоры, даже те, что с бабами спят.
Пидоров и наркоманов Дэн не любил и жалеть их не собирался. С конвертом в кармане он вернулся на рабочее место.
Открыв дверь он поморщился, словно от неприятного запаха. В уши ему ударил блеющий голос Бориса Гребенщикова.
– Антон, блядь, выключи немедленно этого пидора! – рявкнул он.
Брат неохотно потянулся к магнитоле и нажал на выключатель.
– Углук, сколько раз я просил называть меня Антинеором? – обреченно сказал он.
– Я не Углук, а Дэн – понял, урод! – отозвался старший.
С этой перепалки уже лет как восемь начиналась каждая встреча братьев.
– И вообще – что хочу, то и слушаю, – заявил Антон.
– Ты на работе! – повысил голос Дэн. – Помни, блин! Слушаешь тут говнорок всякий, еще клиентов отпугнешь.
– Я бы на твоем месте помолчал насчет клиентов, – огрызнулся Антон. – Ты, что ли, кассу делаешь?
На этот риторический вопрос у Дэна не нашлось достойного ответа: разумеется, он никогда не засвечивал ни перед братом, ни тем более перед владельцем ларька своего параллельного бизнеса. Товар он вкладывал внутрь пустых сигаретных пачек, деньги клиенты подавали ему свернутыми в тугую трубочку, так что со стороны все выглядело вполне невинно. Проблема состояла лишь в том, что сигареты – не водка, много на них не наваришь, так что приходилось молча сносить упреки брата, который скрывал от хозяина полную профнепригодность своего родственника.
– Да и по сути ты не прав, – продолжал Антон. – Фашистам твоим между прочим БГ очень даже нравится. Они одну песню даже поют, только слова переделали:

Есть город золотой
Под небом голубым,
Там нет жидов и ниггеров,
Там русские живут…

– Совсем мозги спалил, наркоман проклятый! – поморщился Дэн. – Несешь черт знает что! У всех братья как люди, один ты – урод. А все из-за наркоты!
Антон сталкивался с наркотиками единственный раз в жизни, во время слета лесных эльфов, на котором он съел за компанию со всеми десяток чахлых подмосковных представителей рода Psilocybe. То ли у Антона был специальный организм, то ли псилоцибин в грибах оказался паленый, азербайджанский, но всю ночь, пока его друзья беседовали с деревьями и возвращались к корням, он проблевал за ближайшим кустом.
Впрочем, он знал, что возражать брату в такие минуты бесполезно. О вреде наркотиков Дэн мог говорить долго и вдохновенно – особенно в те дни, когда он получал от Миши новую порцию товара.
– Ты пойми брат, – вещал Дэн, – я эти, блядь, наркотики ненавижу. И знаешь почему? Думаешь, вред здоровью и все такое? Да срал я на здоровье этих уродов, которые ими травятся! Не в том дело: от водки тоже здоровья не прибавляется. Дело в том, что наркоман – это не человек. И понятия у него все нечеловеческие. Вот выпьет нормальный мужик водки и ведет себя по-людски: к бабам клеится, морду бьет, доебывается до каждого встречного – в общем, отдыхает. А наркоман в уголок сядет и что-то там себе думает. Или трясется под свой тыц-тыц пока кони не двинет. Ведет себя не как часть общества, одним словом…
– Брат, ты прав, – поспешно согласился Антон. – Только слушай, я жрать очень хочу. Давай я в пельмешку сбегаю, а ты постоишь? А потом про наркотики дальше рассказывать будешь…
Дэн недовольно поморщился. Он очень не любил, когда ему мешали убаюкивать нечистую совесть. С другой стороны, требовалось срочно расфасовать товар по сигаретным пачкам.
– Ладно, вали, урод! – буркнул он. – Аллах Акбарович не появлялся? (На самом деле Ахундова звали Алхан Анварович, но об этом помнил только он сам и его старенькая мама в Гяндже.)
– Звонил на трубу, – сообщил Антон. – Говорил, что выручку сегодня ближе к полночи снимать будет.
– Ясно, – промычал Дэн. – Давай вали да покороче!
Недовольно пробормотав вслед удалявшейся братской спине: «Пробило с наркоты-то на хавку козла», Дэн приготовился распихивать оранжевый порошок по пустым пачкам из-под «Пэл Мэл».
На душе было неуютно. Дэн никак не мог отделаться от ощущения, что Миша как-то странно на него посмотрел. С одной стороны, с такой крышей как Миша, сам черт был не страшен, но с другой – Дэн предпочел бы иметь проблемы именно с чертом, а не с Мишей. «Пэл Мэл» явно больше не канал – если кто заложит, то именно в него и сунут нос в первую очередь. И тут Дэна осенило: схватив бутылку «Миллера», он открутил крышечку и всыпал внутрь оранжевый порошок, который моментально растворился: не пришлось даже взбалтывать. Затем Дэн с усилием нахлобучил крышечку на горлышко. «Эврика!» – воскликнул он про себя, хотя использовал для выражения этой мысли совсем другое русское слово. Вскоре все имевшиеся в наличии в ларьке бутылки «Миллера» в количестве одного ящика претерпели подобную же процедуру. С облегчением вытерев ладони о брюки, Дэн начал искать место, куда бы спрятать хитрое пиво.
Таковое обнаружилось за стулом, на котором обычно восседал брат. Задвинув стул назад, Дэн просиял. До открытия «Конвульсии» еще оставался целый час. До приезда хозяина и того больше. Недолго думая, Дэн запустил руку в денежный ящик: наощупь должно было с лихвой хватить на час игры по крупной в ближайшем игровом зале. Засунув деньги в конверт, Дэн испытал облегчение. Даже если он проиграет все до последней копейки, выручки от реализации товара с лихвой хватит, чтобы покрыть недостачу.

Стоя в пробке у выезда на Митино, Миша в последний раз взвешивал в голове все детали продуманной им операции. Ключевую роль в ней предстояло сыграть обыкновенному замызганному белому конверту. Несмотря на свой затрепанный вид конверт имел на себе отпечатки только двух человек – Даниила Углукова и Викентия Зямзикова. При наличии внутри конверта крупной дозы синтетического наркотика совокупность данных навела бы даже самого туповатого следователя на совершенно однозначную схему реализации запрещенных препаратов в окрестностях клуба «Конвульсия». А то что подобные препараты реализовывались, стало бы очевидным после событий, которые сегодня ночью должны были разыграться в клубе. С Зямзиковым пора было кончать. Даже у неразборчивого по долгу службы Миши нелепая фигура вождя «Золотой орды» – нечесаные лохмы и борода, сомнительные татуировки на бицепсах, дурацкий архиерейский крест на шее – вызывали непроизвольное отторжение. С таким вождем о публичности не приходилось и мечтать. Зямзиков принадлежал прошлому. Современному национал-патриотизму полагалось иметь другое лицо. Например, такое как у этого верткого малого Хрякина, всегда хорошо причесанного и гладко выбритого, владеющего приятным парикмахерским обращением. «Однозначно», – решил Миша и, газанув, ловко вписался в щель между «газелью» и замешкавшимся «гольфом».

Как только Антон вернулся из пельменной, Дэн перепоручил торговую точку брату и направился легким шагом туда, где неутомимо крутятся колеса фортуны.
Дождавшись, когда брат удалится на безопасное расстояние, Антон включил Гребенщикова и полез в тайник за стулом. К его изумлению он обнаружил в углублении впиханный туда ящик «Миллера». Вернув пиво на стеллаж, Антон поспешно кинулся проверять тайник – не порылся ли там брат. Вскоре он успокоено вздохнул: заветная тетрадь лежала на месте, запечатанная для надежности волоском.
Взяв гелевую ручку, Антон открыл тетрадь на последней исписанной странице и сделал глубокий вдох. Трепет творчества охватил его тело, волшебный, тайный мир предстал перед его очами. Голова его парила среди облаков, а где-то в бездне, рядом с подошвами его кроссовок ползали карлики, в которых любой микробиолог распознал бы Дж. Р. Р. Толкиена, Р. Желязны, Н. Перумова и С. Лукьяненко.
Вонзив перо в страницу, Антон продолжил:
«…и вот что еще я скажу тебе, Гурбунд, – тот, кто истинно служит Темной Силе ближе нам, Светлым, чем тот, кто продает себя за деньги, власть или подчинившись духу века.
– Твои слова звучат для меня странно, премудрый Ахинеон! – изумился Гурбунд, взирая на величественную фигуру мага, сжимавшую в руке светоносный посох. – Разве не учили нас унунуры, что Тьма и Свет никогда не смешиваются?
– Ты хорошо усвоил уроки унунуров, воин! – улыбнулся маг. – Но знай, Свет может впасть в Тьму, и Тьма узреть Свет, но тот, кто предпочитает прозябать в разделяющей их серости, становится добычей скитающихся демонов-самозванцев, искушающих ложью и миражами. Им уготована страшная участь, которая настигает их причудливыми путями.
И с этими словами величественная фигура старца растворилась под сводами пещеры, оставив Гурбунда в глубочайшей задумчивости».
В это мгновение в закрытое окно ларька, на котором висела табличка «Открыто», постучали. неохотно спрятав тетрадь на место, Антон открыл форточку. Стучался хорошо знакомый Антону патриот: верткий и кудрявый как пудель. Рядом с ним стояли пара патриотов покрепче, явно привлеченные в качестве тягловой силы.
– Значит так, клоун, – протявкал пудель. – Мы сегодня гуляем. Десять «Богородской» по ноль семь, четыре ящика «Балтики» и два – «Миллера». Это для вождя, он у нас говна не пьет.
– «Миллера» только один остался, – сообщил Антон.
– Ну давай один, – неохотно согласился золотоордынец.

КОНЕЦ