VI

Маша вышла из душа, горячая, сдобная, похожая на довольную жизнью молодую корову. Подойдя к Викентию, который в последний момент успел схлопнуть гнусную страницу, она сказала:
– Ах ты, мой котик неугомонный! Только-только с меня слез, а уже порнуху смотришь?
В ответ супруг наградил ее таким взглядом, что Маша поторопилась ретироваться на кухню, где принялась варить кофе. Очевидно, подумала она, вглядываясь в коричневую гущу, несмотря на утренние ласки Викентий так и не забыл, как каких-то восемь часов тому назад она называла его «пивным бочонком на курьих ножках».

VII

Викентий понимал, что время работает против него. С чертовым сайтом надо было срочно что-то делать. На счетчике внизу страницы красовалась одинокая единица, так что Викентий пока был единственным посетителем. Но ситуация могла измениться в любую секунду. Викентий представил вскипающие благородным гневом лица соратников, гнусные ухмылки на харях идейных врагов, сложенные в презрительную гримасу губки Маши и – самое страшное – плотоядный блеск в чухонских глазках Миши. Не то чтобы организация, в которой служил Миша, особенно пеклась о расовой чистоте своих бенефициантов, но, заполучив в свои руки такой компромат, Миша окончательно взял бы Викентия своей холеной птичьей лапкой не то, что за глотку, а за самые семенники. Зямзиков поспешно набрал tracert, как учил Миша и вычислил провайдера.
Взяв трубку Викентий набрал телефон службы техподдержки. «Запугаю», – решил он, багровея от злобы. Под приятную музыку дамский голос сообщил, что в настоящий момент все операторы заняты. После десяти минут легкого джаза Викентий сдался, отложил в сторону трубку и уныло вздохнул, но телефон тотчас же зазвонил сам.
В мембране зазвенел бодрый голос правой руки вождя «Золотой орды» – Дениса Хрякина по кличке Хряк. В дозолотоордынский период жизни Хряк работал парикмахером. Хряк уверял всех, что покинул цех цирюльников из-за царившего в нем засилья педерастического элемента, но куратор Миша как-то раз слил Викентию информацию, что Хряка изгнали с позором из мужского салона красоты «Зайчик», после того как он в процессе стрижки отрезал ножницами ухо клиента.
– Физкультпривет! – радостно проорал в трубку Хряк. – Опохмелился уже? Приходи в штаб, тут еще пива полно!
Викентий поморщился – ему не хотелось омрачать алкогольным рецидивом хрупкий семейный мир, – но тут Хряк возбуждено зашептал:
– У меня есть для тебя сногсшибательная новость! Просто сногсшибательная!
Неприятный холодок в который раз за этот роковой день коснулся хребта Зямзикова.
– Ладно, щас буду, – процедил он в телефон.

VIII

Стоя перед зеркалом в ванной комнате, Викентий с ненавистью взирал на свое отражение. Уже многие годы он удивлялся тому, откуда у него эта курчавость, этот приплюснутый обезьяний нос, эти налитые кровью белки. В пятом классе юный Вика попытался однажды прибиться к играющей в чику компании старшеклассников. Вожак презрительно оглядел мальца с головы до пят, сплюнул и сказал: «Вали отсюда, жиденыш, покуда жив!» Вика тогда еще не знал смысла этого слова, но интуитивно понял, что именно в нем – корень всех его бед.
Плюнув в ненавистную харю, которая корчилась, словно каучуковая, в волнистой поверхности зеркала, Викентий освежил лоб и щеки влажным полотенцем и направился в прихожую. Там, уже одевшись, он вернулся в свою комнату и положил во внутренний карман куртки любимый трофейный кинжал с надписью «Waffen SS». С Машей он даже не попрощался: «Пусть все осознает, пизда!» – нежно подумал он про супругу и устремился к лифту.

IX

В штабе возбужденный Хряк метался по пропахшему мужским потом помещению. Викентий и раньше замечал, что его лейтенант, несмотря на кличку, больше походил на пуделя, чем на свинью. Сегодня сходство было особенно разительным. Хрякин нарезал круги по штабу, оставляя за собой фосфоресцирующий след, словно окурок в темной комнате, зажатый в чьей-то жестикулирующей руке. Викентий присмотрелся, пытаясь выяснить не растет ли у соратника между ягодиц радостно вихляющий хвостик, но так и не пришел ни к какому выводу. Ему было не по себе. Знакомое до боли логово «Золотой орды» постоянно изменяло геометрию, и казалось, что зловещий пудель имеет к этому непосредственное отношение.
– Зямзик! – затявкал парикмахер-расстрига, не обращая внимания на дикий вид Викентия. – У меня для тебя есть сногсшибательная новость! Сногсшибательная!
Викентий машинально нащупал в кармане кинжал.
– Знаешь, Зямзик, кто ты на такой самом деле? – вопросил Хряк.
Рука Викентия еще плотнее ухватилась за рукоять, инкрустированную, как утверждал продавец, человеческой костью.
– Злобослава помнишь? – поинтересовался Хрякин.
Зямзиков угрюмо кивнул.
– Так вот, Злобослав побывал в очень серьезных кругах, и там ему сказали – ну не то чтобы сказали, а так очень конкретно намекнули: «Викентий Зямзиков – вот наше будущее! Это именно та фигура, вокруг которой могут сплотиться воинствующие миряне. Викентий – это от Господа ниспосланный вождь!» И самое главное – так мне сам Злобослав сказал – монахи, монахи, того же мнения! Им, вроде бы как, откровение такое было. Ворона села на крест на колокольне и трижды прокричала твое имя.
Пальцы Викентия покинули внутренний карман и принялись успокоено теребить всклокоченную бороду.
– А еще передавали, что сам Святейший молвил: «Зямзиков – какая исконно русская фамилия! Следовало бы справится об ее истоках – в этом, мниться мне, залог духовного возрождения Отчизны». Так и сказал! Сам Святейший!
Пальцы Викентия заметались, раздираемые противоречивыми импульсами.
– И вот что я подумал, – лебезливо продолжил Хряк. – Тебе, Зямзик, и правда нужна родословная. Хочешь, я сварганю? Переверну Интернет, накопаю матерьяльчик.
Пальцы Викентия сделали свой выбор. Они снова потянулись к холодному оружию.
– Денег не надо, – продолжал Хряк. – Только дай триста рублей на карточку, а то я законнектиться не могу. И вот еще что, – добавил он, критически изучив всклокоченную шевелюру шефа. – Постричься бы тебе надо. Хочешь, я бесплатно?
– Пошел на хуй! – прорычал Викентий.
Не ожидавший такого оборота Хряк застыл в позе, которая сделал бы честь потомственному актеру индонезийского театра теней.
– Что с тобой, Зямзик? – обеспокоено тявкнул он. – Белены что ли объелся? Я же к тебе по-братски…
– Пошел на хуй! – повторил с той же интонацией Викентий и выхватил смертоубийственный клинок из кармана.
Испуганные шаги Хряка уже затихли на лестнице, а Зямзиков все еще стоял посреди штаба с воздетым над головой эсэсовским клинком, потрясенно уставившись на струившиеся с него разноцветные молнии.