IV

Дверь лоджии скрипнула. Расчесывая комариные укусы, Маша протопала на кухню, там на какое-то время затихла, потом вернулась в гостиную, присела на диван, потрепала по редеющим кудрям распростертого в похмельном бреду мужа и прошептала:
– Ну прости, котик! Ну не права я была. Я все понимаю – от партии отрываться нельзя. Ну, закогти свою кошечку!
Почувствовав проворные пальцы супруги у себя в паху, Викентий понял, что божество приняло его жертву благосклонно.

V

Пока Маша плескалась под душем, смывая с загривка слюнявые ласки прощенного супруга, Викентий встал и пробрался на кухню, где нацедил в кружку холодного пива. Вопреки его ожиданиям утренний кошмар не собирался заканчиваться. Маша в его объятиях то оборачивалась черной птицей и каркала в пароксизмах вороней похоти, то косилась на него лукавым хазарским глазом из-под сбившейся на лоб челки. Потолок же квартиры, который до сих пор казался Викентию относительно ровным, кое-где провис, словно соседи сверху завели домашнего слона и тот своим весом продавил перекрытия. Желая отвлечься от пугающих ощущений, Викентий с кружкой в руке сел перед компьютером и пробудил агрегат к жизни. Бегло просмотрел почту, отложил в сторону для позднейшего прочтения рассылки, раскрывающие очередные козни мировой закулисы, стер обильный спам от посещенных порносайтов и однообразные приветствия руководителей региональных ячеек, сопровождающиеся жалобами на недостаточное финансирование. Дочитав почту, Зямзиков уже приготовился встать из-за стола, но заметил в ящике еще одно сообщение. Ткнув курсором, Викентий обнаружил, что текст письма состоит из одной-единственной ссылки на страницу www.zyamzikov.ru В голове снова зашевелилась приглушенная ненадолго холодным пивом тупая боль. Письмо было отправлено с адреса velzevul666@list.ru .Викентий вспомнил, что пару лет назад, обуянный сатанинской гордыней, сам и зарегистрировал этот адрес. Но не мог же он отправить это письмо самому себе? Викентий судорожно надавил на «Изыди».
(На компьютере Викентия была установлена модная в патриотических кругах операционная система «Виндорусь». От оригинала она отличалась лишь тем, что все меню и надписи на кнопках были тщательно переведены на церковнославянский и выписаны вязью с титлами. Но подвисала «Виндорусь» столь же охотно как и родное мондиалистское изделие, только разве что вместо пресного KMODE_EXCEPTION_NOT_HANDLED на синем экране смерти красовалось покаянное "СОГРЕШИХУ И БЕЗЗАКОНОВАХУ".)
Стоило Викентию нажать на клавишу, как компьютер с готовностью подвис, и по экрану побежала замысловатая рябь, напоминавшая фильм «Матрица». Викентий приготовился обругать жидовское изделие, коварно пропустившее вирус на жесткий диск национально-ориентированного компьютера, как рябь сложилась в зеленоватые буквы www.zyamzikov.ru , заструившиеся словно потревоженный выводок змей по глади монитора. Дурея от ужаса, Викентий поспешно надавил на кнопку ресета, но и это не помогло. Тогда он попробовал прибегнуть к жесткой перезагрузке, но кнопка power off (пышно именовавшаяся «Источник животворящей благодати») тоже оказалась заблокированной. Тупо уставившись в монитор, Зямзиков подумал: «Найду Люську – убью!», хотя безмозглая Люська, на животе которой главный «Молот Тора» однажды нарисовал корявую пентаграмму, вряд ли была повинна в чем-то, кроме того, что в тот далекий вечер ей нестерпимо хотелось теплого мужского члена.
Прислушиваясь к довольному фырканью плещущейся Машки, Викентий оцепенело взирал на экран. Скоро Машка выйдет и спросит: «Ой, котик, а что это такое у нас с компьютером?» Викентий чуял, что допускать этого не следует. И тут ему вспомнилось, как кто-то рассказывал ему, что некоторые вирусы, запущенные шутниками в сеть, всего лишь хотят, чтобы ты сделал то, что они просят. Непослушными пальцами (Викентию показалось, что их у него гораздо больше, чем следует) он набрал на клавиатуре чертов адрес. Рябь тут же схлынула и на экране открылось окно браузера с главной страницей сайта, озаглавленной «Генеалогическое древо рода Зямзиковых». Хмыкнув, Викентий прильнул к монитору. Наполнившая его подозрениями надпись оказалась всего лишь розыгрышем и, судя по всему, розыгрышем безобидным.
Викентий вгляделся в лица предков. Лица ему понравились. А еще больше, чем сами лица, понравились подписи под ними. Такая родословная могла составить предмет гордости любого истинного сына Родины. Следом за отцом, полковником МВД, которого Зямзиков, воспитанный в неполной семье, почти не знал, потянулись совсем уж незнакомые деды: один – комиссар заградотряда, другой – какой-то чин НКВД с непонятными ромбиками в петлицах. Картину, в свете новой красно-белой перспективы отечественной истории не портили даже повисшие на боковых ответвлениях семейного древа дядья, один из которых бился в рядах РОНА, другой – подвизался в Харбине в фашкорах Восняцкого. Прокручивая скролл, Викентий погружался все глубже и глубже в недра своей праистории. Промелькнули один за другим молодец в буденовке, сгинувший на берегах Босфора романтичный юнкер, некая особа духовного звания и даже настороженный бородатый купец. Прокрутка уперлась в дно страницы и с этого дна на Викентия уставилось хитрая, подмигивающая лукавым маслянистым глазом физиономия, от одного вида которой у Зямзикова перехватило дух. Мало того, что физиономия эта была черной как голенище, так еще по краям ее струились курчавые пейсы, смахивающие на растаманские дредлоки, а к макушке была пришпилена ермолка.
Обреченно, словно подсудимый, знакомящийся с текстом смертного приговора, Викентий прочитал в рамке под фотографией биографическую справку:

«Шломо (Александр) Зямзя (1873-1916) – по происхождению – абиссинский фалаш. В отрочестве пробрался в эритрейском порту Массауа на борту российского экспедиционного судна «Святитель Николай». Взятый в экипаж юнгой, был доставлен в Санкт-Петербург и принят при дворе. Полюбился императору Александру III, который по примеру великого предка, решил «заиметь своего арапа». Крещенный в православие, Зямзя получил блестящее образование, закончив сначала кадетский корпус, а затем – факультет правоведения Санкт-Петербургского университета. Посланный для расследований обстоятельств Кишиневского погрома под влиянием внезапного импульса перешел обратно в иудаизм, принял активное участие в сионистском движении, был отмечен лично Жаботинским, который сказал как-то раз по его поводу: «Евреи, посмотрите на этого негра и пусть вам станет стыдно!» В числе первых поселенцев отправился в Палестину, где и скончался в Яффе от дизентерии в самом расцвете сил. Последние дни Шломо были омрачены стойко ходившими в среде поселенцев слухами о его гомосексуальной ориентации (несмотря на то обстоятельство, что в России Зямзя оставил несколько детей от разных женщин)».

Если бы глухой, умеющий читать по губам, оказался рядом с Викентием в тот час, он бы понял, что они беззвучно шепчут: «Негр, жид, пидарас…» Впервые в жизни Зямзикова слова эти не были адресованы расовому врагу.