сытые удавы мохеровых шарфов
душат гладко гильотинированные шеи.

итак, мы свидетельствуем великолепную казнь.

мы много прошли по воде, по земле и по воздуху,
и камни. и сталь разъедая слезами.

зеленоглазый мартовский вечер когтистою лапкой
играет с шуршащими мёртвыми оттаявшими мышами.
мы сквозь зеркала проходили, чтобы пить с отражением спирт.

итак, мы любили, но больше ласкали себя
надеждой, что любим, и верой, что будем любить.

итак, мы шли независимо, закрывая глаза
на овчарок косматых, что гнали покорное стадо.

и мы отзывались резко и дерзко и Руке, Которая Кормит.

мы жили в мире и в мире мечтали почить,
но с четверга на пятницу нам регулярно снилась война.

мы что-то предчувствовали, но предпочитали
играть, потому что наш мозг был лишён
сухожилий и мускулов.

голосуя машинам, мы мысленно верили в то,
что мы покидаем увядшую зону, навек уезжаем --
но мы истерически мчались по внутренней
гладкой поверхности прочного шара.