они всего лишь больные; они болели всегда
но диагноз был поставлен только вчера
позавчера мы называли их одними из нас,
теперь мы зовём их иначе
и санитары охраняют границу миров
когда границы трещат, они зовут докторов,
и доктора уверяют всех тех, кто здоров,
что граница реальна

а я стою на границе; я не там и не здесь,
я знаю про себя только то, что я есть
это, к сожалению, последняя весть,
которую мне подал рассудок
они бормочут в корридорах и рыдают в саду,
как призраки истины, как тени в аду,
но это не ад, это только распад:
ад был в призрачном прошлом

я не знаю их имён, но я знаю их дела
я вижу их лица, ощущаю их тела --
они хранят отпечатки той, что в них жила:
души, зовущейся верой
я слушаю их речи сквозь помехи тревог
это радио, в котором диктор сам Бог
от можно и нельзя их охраняет замок
и Эскулап из алебастра

вот послушайте: это говорит Журналист,
весь в гипсе и белый, как газетный лист --
Я вступил на полосы газет, как на паркет,
но поскользнулся на надраенной лжи...
его перебивает, не дослушав, фармацевт,
пробивавший по звонку дефицитный рецепт:
я позвонил себе, как только врач сказал мне: рак --
но забыл сказать что я от Петрова...

его сменяет Девушка семнадцати лет,
её слёзы в темноте лучатся как свет:
Мурлыкая как кот, он сказал -- через год --
но все абрикосы замёрзли...
тихо и светло смеётся Прокурор,
у него голубой и невинный взор:
Мне принесли одно дело под надзор,
я открыл -- моё имя...

их ряды прибывают, их речам нет конца,
моё сознанье -- металл тяжелее свинца
я прошу передышки во имя Отца,
Сына и Святого Духа
я на той же границе, но уже к ним спиной,
я любуюсь безрассудно другой стороной,
но кто это шутки играет со мной?
кто поставил здесь зеркало?

пограничник рассудка, я воспитан не так:
алмазная черта, от неё -- ни на шаг
быть может, перепутаны и свет, и мрак,
но граница задана свыше
я знаю, что неправ -- но кто же здесь прав?
я знаю: мир безумен -- но устав есть устав
я улыбаюсь на черте, зная, что устоять --
это тоже безумие


не позднее 1985