(за вычетом попутных реплик Макс Фрай по ходу повествования, за исключением вступления)

Беседа Ильи Кормильцева и Макс Фрай о жизни, её множественности и о переборе информации в нашем существовании.

***
М.Ф. - Ну что, какую по счёту жизнь живёте сейчас?

И.К. - Ну…вопрос очень неординарный, согласитесь, неортодоксальный.

М.Ф.- Ну я понимаю, что вас не каждый день с утра об этом спрашивают. На то и расчёт был.

И.К. - Спрашивают обычно о более скучных вещах: «когда появишься в офисе», «когда домой вернёшься». Не каждый день человека спрашивают сколько он жизней прожил. Вот. Я думаю, что истина лежит где-то посредине. Значит, и мне кажется, что она связана с прекрасным свойством человеческой памяти . Во-первых, забывать, но это не главное, а главное – помнить всё не точно и превращать прошлое постепенно из некоей последовательности фактов в некое воспоминание…Если у человека жизнь…воля к жизни слаба, то он помещает всего себя в прошлое, уходит полностью в прошлое…Он весь живёт памятью о том, когда и деревья были толще, и деревья и партизаны были толще, и колбаса была дешевле и портвейн вкуснее.

М.Ф. - А просто сам ты был молодой и энергии было больше.

И.К. - Даже не в том дело – дело не в том, что «он» был моложе и энергичнее, чем сейчас, дело в том, что он просто с самого начала не обладал достаточным запасом энергии для того, чтобы прожить всю жизнь, поэтому когда у него тот самый сладкий момент, как у «зайчика-энерджайзера» - этот момент, когда батарейки были только что вставлены и он колотился…
[А ведь человек не животное – в нём задача не биологического характера. Невозможно, чтобы все были счастливы, сыты. Чтобы у всех была мебель от магазина Икея. У Достоевского в «Подростке» есть разговор о том, как человек в прекрасном городе будущего, когда ему всё дают , ноги протянет и спросит: «Что же мне дальше делать?» Так вот, такой момент наступил. Не везде, конечно. Где-то картофельные очистки едят, но , по идее, любое общество можно довести до уровня Дании. Я думаю этого не будет однако, потому что не всем хочется жить в этой стране . В Дании. Вроде, ничего этому не мешает, только людям этого не надо. От этого счастья человек быстро дуреет. Это уже сейчас видно.
Илья Кормильцев из собрания цитат программы «Свободный вход» ]
….есть вообще учение эзотерическое о том, что человек живёт 33 года(почему 33 года – возраст смерти Иисуса Христа). Человек живёт 33 года волей ветхого Адама, а дальше уже живёт по собственным заслугам. То есть до 33 лёт в нас вставлена батарейка-энерджайзер , которая заставляет нас молотить ручонками не зависимо от того, понимаем мы что мы делаем, зачем мы это делаем …Не осознанно, на чисто биологической энергии. После 33 лет, когда батарейка кончается, большинство людей начинает тосковать об этом энерджайзерном прошлом , потому что они не понимают ради чего они должны совершать дальнейшие усилия , чтобы жить, когда так хорошо было в этом прошлом. Мысленно в своих воспоминаниях к нему можно всё время апеллировать, к нему возвращаться ….Но противоположный тип человека….я не буду одновременно говорить, что я отношу себя к нему, но мне бы хотелось к нему относиться. Это тот человек, который считает, что жить надо для чего-то . И когда появляется для чего, человеку становится хорошо до определённого момента, когда природа берёт своё, если известно сколько человек живёт, как э … “обезьяна” ,значит, вот благодаря этой батарейке – это 33 года. Сколько он может прожить благодаря энергии, которая идёт уже из его души, из его разума? Тут ещё пока наука не знает точного ответа на этот вопрос - на сколько можно это удовольствие растянуть. Вот. Мне кажется, что количество жизней в данном случае – оно очень переменчиво от нуля до безконечности и очень во многом зависит от самого человека. Но безсознательно можно прожить только одну жизнь , а сознательно….Ну, я не берусь сказать сколько. Наверное, много…. Я очень не люблю своих сверстников, именно ту большую часть, которая навсегда погружена в воспоминания о семидесятых-начале восьмидесятых там, до середины восьмидесятых лет, которых колбасит от этих воспоминаний. У меня, например, об этом периоде своей жизни и об этом времени сохранились весьма неблагоприятные воспоминания. Я с большим неудовольствием вспоминаю то время и если и испытываю соблазн уйти в прошлое и сказать, что моя жизнь завершилась и лучшее осталось позади, то у меня такое, скорее, с серединой девяностых. Я борюсь с этим соблазном, преодолеваю его в себе, но вот, когда мне было уже далеко за тридцать – у меня вот это время гораздо больше имеет ценность, чем юность, молодость, детство, о которых я вспоминать…ну детство ладно, детство у всех какое-то светлое пятно, если не брать во внимание тяжёлые обстоятельства, когда концлагери, бомбардировки прочее. Я беру человека, который живёт в мирном обществе, не имеет мощных сильных семейных трагедий – детство всегда светлое пятно , в силу того, что от него не остаётся понятий, а от него остаются вспышки. Ребёнок не помнит….Я смотрю на жизнь ребёнка шестилетнего – это кошмар: это жизнь в рабстве, это существо, лишённое гражданских прав, на него орут….Смутно я помню, что уже в то время я планировал поднять восстание, организовать против взрослых какую-нибудь партию или тайную организацию, которая бы боролась против взрослых . Это я смутно помню, потому что тоже страдал и испытывал это, но эмоциональное восприятие – яркие вспышки, такой солнечный луг с безконечным количеством цветов и безконечным количеством ярко окрашенных насекомых . Это такое основное детское воспоминание. И оно само по себе, в общем-то, не вредно, оно очень поэтично . Оно подпитывает очень многих поэтов, очень многих творцов – некий образ утраченного рая. Главное он на нём не зациклится как и на любом другом периоде в жизни. Я вот борюсь с искушением зациклиться на середине девяностых, в которых происходило как-то очень много путешествий, очень много знакомств, очень много интересных людей, очень много опыта различного, который я не испытывал до этого – такое время открытий. Потом наступило гораздо более суровое время – и на уровне бытовом, и человеческом, социальном там, да…Я всё время объясняю себе, что не путай там момент везения с верхним моментом тебя самого . Вот и пытаюсь как-то от себя отогнать ту зацикленность на том времени, на впечатлениях того времени, на музыке того времени, потому что я тоже понимаю, что это ловушка просто более изощрённая, чем у большинства. Вот как раз сейчас я шёл к вам на передачу и, не зная ещё темы, убеждал себя в том, что всё ещё впереди….При словах о том, что я являюсь автором большинства текстов группы «Наутилус Помпилиус» всякий раз, как бы я не пытался совладать с собой, при упоминании об этом у меня непроизвольно скучнеет лицо и вытягиваются губы. Это и есть тот самый сундук, который…я уж от него и отказаться бы хотел, чтобы перейти на следующий уровень и получить бонус, но мне его навязывают. Дело в том, что убедить не предлагать тебе «это» - это, во многом, других заставить признать тот факт, что у тебя началась другая жизнь. Возможно, конечно, жить и без этого, если ты убеждён сам, что у тебя началась другая жизнь, не важно, что об этом думают посторонние. Но мало кто из людей, особенно из людей чувствительных, какими являются большинство людей, занимающихся творением , очень трудно, конечно, полностью отказаться от мнения окружающих, чтобы оно не действовало на тебя, хотя бы на эмоциональном уровне, пусть на интеллектуальном уровне ты понимаешь, что грош цена этому мнению – для тебя оно не имеет никакого значения. На эмоциональном уровне оно всё равно больно ранит и задевает и поэтому, конечно, хотелось бы видеть не только себя, закончив один этап жизни, но хотелось бы в этом убедить и окружающих . В этом есть некая сверхзадача, потому что только в тот момент, когда ты убедил в этом окружающих твоя другая жизнь стала фактом не только внутренним, но и внешним. Как правило, это означает, что в этот момент пора снова начинать новую жизнь. Я думаю, что тут ответ лежит в плоскости бредосознания, когда ты поймёшь, что тебя в прошлом нет до конца, тогда поймут это окружающие – это очень тонкая связь, потому что, в принципе, как тебя видят окружающие, зависит, в первую очередь, от того, как ты видишь сам себя.
Не только материальные, но и духовные потребности человека ограничены, каким бы духовно развитым он не был. Человек живёт во времени, время, само по себе, является величайшим ничтожителем и величайшим ограничителем. Проблема в другом – в качестве. Сейчас появился такой модный формат – аудио в mp3 на dvd(на одной пластинке 4800 песен). Вот когда я вижу эту надпись, я понимаю, что не хочу слушать никакую музыку вообще. Это даже не перебор, это тот момент, когда излюбленная французским гангстерским кино мизансцена, когда кондитера почему-то убивают обязательно, запихивая в него крем, вот, в рот, пока он не помрёт. Это тот же самый крем, который мне впихивают в рот. И я думаю что когда-то с этим случится «что-то». Количество информации оно как-то схлопнется. Предсказать как это произойдёт невозможно, и есть предощущение, что это произойдёт самым не представляемым для нас образом. В гениальном рассказе Пэт Керриган есть ситуация, когда происходит апокалипсис, кто избранные, тот остаётся жить…Те люди, которые хоть раз были в телевизоре начинают исчезать. Уже очень многим людям говорят, что благодаря развитию локального кабельного телевидения хоть раз в телевизоре было 85% людей. Вот в России показатель, конечно, гораздо ниже. Что-то такое произойдёт с этой информацией, с её потоками неисчислимыми, в какой-то момент он, этот поток информации, сам с собой что-то сделает, я не знаю что это будет…Быть может, окажется, что сам принцип двоичной записи превратится в ноль, после того как вся информация будет записана.
Меньше всего из всех видов искусств, после балета, я интересовался искусством изобразительным, но последние полтора года жизнь изменилась в силу каких-то обстоятельств – я стал посещать различные выставки, там вернисажи, знакомится с большим количеством художников и, в том числе, с несколькими(назовём это, слово, хотя последнее время оно несколько архаично)авангардистами, в том числе, занимающихся электронным изобразительным искусством. Вы знаете какая у них самая большая проблема? Полная невозможность, когда они отправляют свои работы в музеи, воспроизвести свои произведения искусства, которые были сделаны 6-7 лет назад. То есть за 6-7 лет назад они стали настолько не поддающимся реставрации, насколько не поддаются реставрации наскальные фрески в каком-нибудь персидском Бехистуне, потому что нету этих компьютеров, на которых они делали. Они физически разрушаются и эти дискеты, на которых хранится информация… Вы знаете сколько стоит снять информацию с этой дискеты? По моему за дискету 30 или 50 долларов. И это ещё не предел за такую археологию. Потрясающесть состоит в том, что это ультрасовременное «всё» на наших глазах стареет! В это есть ловушка некая. Того, что мы называем прогрессом, того, что с нами происходит. Ловушка, состоящая в том, что мы производим всё быстрее и быстрее всё более и более эфемерное. Всё в больших и больших количествах, совершенно не успевая измерить всю эфемерность того, что с нами происходит. Я помню, что когда первый раз выключилось…пьяный электрик мексиканский перепутал предохранители в городе Сан-Диего и было это около года назад, и живой журнал, который некоторые стали считать чем-то таким же естественным, как погода, милиционеры, значит, я не знаю – дыхание, он исчез на полтора суток. И это восстанавливали на этом сервере основном живого журнала, но это был шок, когда выяснилось, что всё, что считается истинной подлинной реальностью, к которой приходили люди и садились к экрану – вот это была такая же реальность, как всё остальное. Оно зависит вот от того, что баба Клава протёрла что-то там мокрой тряпкой, условно говоря. Вспоминаешь, осознаёшь себя как отдельную выживательную машину, которая не включена в сложный комплекс, в котором каждый поддерживает другого. А тут выяснилось, что свет выключился во всём городе, одновременно выключился газ, водопровод и сейчас начнутся случаи людоедства на чёрных лестницах – и всё это очень бодрит и стимулирует. Я помню как у нас сутки холодной-холодной зимой не было света в доме и мы ходили с двенадцатого этажа по тёмной шахте чёрной лестницы – то есть то количество переживаний было такое же как у какого-нибудь древнего предка, который выходил из пещеры, оглядываясь – что там творится на улице, вот так вот с факелом пробираясь и это было прекрасно, потому что сейчас человек погружён в очень искусственную среду и когда его извлекают, вдруг, из этой искусственной среды, когда он вспоминает, собственно говоря, очень многие вещи – и плохие и хорошие. Короче говоря, надо предложить создать, наряду с ведомством Шойгу, противоположное ведомство организации чрезвычайных ситуаций.
Спасибо вам. До свидания.