Хочу представить еще одно свое сочинение. Его сюжет появился случайно, можно даже сказать неожиданно. Он пришел и завладел всем моим вниманием. Мне было интересно сосуществовать параллельно с ним.

Итак, группа туристов, отправившись на прогулку в горы, попадает в странный и таинственный город. Они не могут припомнить, чтобы в этих местах был огромный город с белокаменными особняками у моря и широкими проспектами. Город встречает их молчанием и запустением, кажется, в нем никого нет. Но это не так. Здесь они встретятся не только со странными обитателями города, но и со своими воплощенными здесь фантазиями и мечтами.


Роман "Город" (отрывок)


Солнце уходило в закат. Наступали сумерки. Разумнее было бы вернуться. Это понимали все. Но чувство, похожее на азарт, толкало их вперед. Они ни от кого не убегали, и ни за кем не гнались, никакая цель, притаившись, не ждала их за очередным изгибом узкой горной тропы. Просто им хотелось глотнуть свободы, почувствовать, как сильнее бьется сердце от новых ощущений. А потом, вскарабкавшись на крутобокий, скалистый откос, набрать в грудь чистейшего воздуха и проникнуться таинственностью мироздания, синевой неба и величием молчаливых гор.
Вот уже почти неделю они были обитателями пансионата «Горная долина», тихого и укромного местечка. У подножия заснеженной горной цепи разбросал свои корпуса пансионат, один из многих в этой местности, бывших привлекательными для выходцев из разных стран. И причиной тому были первозданной чистоты воздух, живописные пейзажи, звенящая тишина. В их здешней компании, например, были двое поляков, супруги Барбара и Стефан, занимавшиеся научными изысканиями, русский бизнесмен Михаил, художник из Франции Пьер и румынка Элеонора. Все они приехали почти в одно и то же время, да и комнаты их были по-соседству. Наверное, именно поэтому и возникли между ними приятельские отношения. В общем-то, человек, оказавшись в чужом месте, людей, живущих рядом, с которыми он часто видится, склонен воспринимать едва ли не как родных.
За неделю они привыкли к распорядку дня, заведенному здесь, и он, после суеты их городов и жизни поначалу убаюкивающий их в неге покоя, теперь им был даже немного в тягость. Не то чтобы совсем. Но вдруг захотелось покинуть ненадолго этот приют отдыха и вырваться на горные просторы, маячившие день и ночь за каждым окном. Поэтому, когда Михаил и Пьер предложили всем пойти на прогулку в горы, вся компания согласилась. Кое-кто, правда, немного колебался. Стефан и Элеонора, как люди осторожные и осмотрительные, засомневались, стоит ли. А вот Барбара поддержала вылазку в горы сразу и безоговорочно.
- А что, это даже интересно! – обрадовано отозвалась Барбара в ответ на предложение. – Мы засиделись в этом пансионате. Прогулки по расписанию, завтраки, обеды и ужины тоже. К черту расписание! Да здравствует свобода!
- Но, может быть, лучше все-таки пойти утром, - засомневался Стефан, заботливый муж Барбары. - Скоро стемнеет. Прогулку лучше устроить утром. Ты так не считаешь, дорогая?
- Нет, нет и нет, - упорствовала Барбара, - в этом-то и есть романтика. Вечер, горы, закат.
Горная тропа вела их куда-то ввысь. Склон стал таким крутым, что трудно было идти. Галька шелестела под ногами. Все порядком устали. Хотелось пить. Каждый понимал, что теперь-то уж точно пора повернуть обратно. Но никто не сказал этого вслух. Они продолжали свое восхождение в надежде найти в действительности нарисованную в воображении картину. Они надеялись увидеть раскинувшиеся как на ладони горы. Но горы медленно погружались во мрак. Краски теряли свою сочность и становились серыми.
В это время тропинка вдруг начала свой спуск. Несмотря на усталость, всех это крайне заинтересовало. Ну, сейчас наконец-то они увидят всё. Они вглядывались в ставшую серой даль, надеясь рассмотреть там какие-то детали местности, как вдруг раздался удивленный голос Михаила:
- Здесь пещера!..
- Нет, нет, - решительно запротестовал осторожный Стефан, - я вас умоляю, никаких пещер! Мы и так уже порядком увлеклись. Идем обратно!
- Дорогой, только одним глазком, - ласково просила Барбара мужа, - только одним глазком и обратно. Ты же знаешь, я никогда не бывала в пещерах. Я их видела только в кино. Ты не представляешь, как мне хочется там побывать. Ну, пожалуйста, сделай это ради меня.
- Это запрещенный прием, - проворчал Стефан, - знаешь же, что ради тебя я готов на всё.
- Вот и прекрасно! – Барбара от восторга захлопала в ладоши. – Что же мы стоим? Идем!
Больше никто не произнес ни слова. Элеонора и Пьер переглянулись. Она пожала плечами и шагнула в черноту. Все потянулись вслед за оживленно беседовавшими Михаилом и Барбарой. В пещере их голоса звучали гулко и мрачно. Михаил держал горящую зажигалку, она кое-как освещала им дорогу. Они двигались по узкому коридору, над которым тяжело нависали каменные стены, плавно переходящие в сводчатый потолок. Местами потолок спадал настолько низко, что казалось недалеко та точка, где он сольется с полом. Но нет, он постепенно вновь приподнимался выше и выше, насколько хватало пространства пещеры. Неожиданно вдали забрезжил свет. Узкий коридор вылился в свободное пространство. Это был выход. Здесь кончалась пещера, но в двух шагах темнел еще один узкий сводчатый вход, что-то вроде ее продолжения.
Путешествие становилось все увлекательнее. И даже те, кто еще недавно пребывал в сомнениях, идти или нет, теперь вдруг превратились в азартных исследователей. Неизвестно почему, но им страстно захотелось узнать, а что же там, дальше.
- В конце концов, - тихо сказал Михаил, выражая, тем самым, общее мнение, - мы шли прямой дорогой, в пещере не было никаких лабиринтов, так что мы точно не заблудимся. Просто пойдем по прямой и всё. Посмотрим, что же это за новая пещера. Если там нам встретится хотя бы один боковой ход, сразу же повернем обратно. Согласны?
Все были согласны. Они вновь шагнули в прохладную черноту. Пройдя несколько шагов, они услышали шум нежданно начавшегося дождя и раскаты грома. В воздухе резко запахло озоном. Должно быть, гроза была сильной. Это их немного огорчило – возвращаться по дождю будет неприятно.
- Вот видите, как хорошо, что мы забрели в эти пещеры, - сказала Барбара, - а иначе бы дождь застал нас в пути. Предлагаю здесь переждать дождь, а потом вернуться.
- Боюсь, что ничего другого нам не остается, - поддержала Барбару Элеонора. – А откуда взялся этот дождь?.. На небе ведь не было ни тучки.
- Дорогая моя, неприятности всегда приходят неожиданно, - философски заметила Барбара.
- Может быть, он собрался, пока мы блуждали по горам в сумерках, - предположил Пьер.
- Да не все ли нам равно? Что вас это так занимает? – пожал плечами Стефан. – Дождь обычное явление. Не понимаю, что в этом особенного.
- Э-эй! Идите скорее сюда! – откуда-то издалека прогремел голос Михаила.
Все кинулись на звук его голоса. То, что они увидели, было удивительным и необъяснимым. Михаил стоял на краю обрыва, именно сюда его вывел выход из пещеры. За пыльной кромкой лежал город. Прекрасный, загадочный город. Даже отсюда были видны неширокие улицы, дома в зелени садов. Они отчетливо видели прибрежную улицу, высокие парапеты которой смотрели в бескрайнюю гладь моря.
- Море?!. – изумился Стефан. – Разве здесь есть море?.. Откуда здесь море?.. Ни черта не понимаю!..
Путешественники только пожимали плечами, да обменивались обеспокоенными, тревожными взглядами. Странно. Всё это было очень странно. И подозрительно. Они по-прежнему стояли неподвижно, будто бы ввергнутые в оцепенение своим неожиданным открытием.
- Знаете что, давайте лучше вернемся! – предложила Элеонора. – Не нравится мне здесь. Ох, не нравится.
- Вернуться мы всегда успеем, - возразил Михаил. – Предлагаю спуститься и побывать в этом городе.
- А что же это за город? – спросил Стефан. – Вы что-нибудь слышали о каком-то там городе в этих местах? Как он называется? Смотрите, он довольно большой. Вдали виднеются и высотные дома. Значит, что-то мы должны о нем знать. Вам не кажется?
- Да и море! – поддержал его Пьер. – И моря здесь никакого нет. По крайней мере, не должно быть.
- О-о, я знаю! – воскликнула Барбара, и глаза ее восхищенно загорелись. – Мы попали в этот пресловутый параллельный мир. Да-да, в параллельный мир.
- Что за чушь! – отмахнулся Михаил. – Какой там параллельный мир. Просто кто-то построил здесь город. Наша планета большая, невозможно же все знать, что и где находится, что и где строится. Может, вы забыли. Потеряли ориентацию в пространстве. А может быть, здесь нашли нефть и построили город. Что в этом такого?
- А море?.. Море тоже построили?.. – усмехнулся Стефан.
- Да, может, это и не море вовсе, просто так кажется. Может быть, это большое искусственное озеро, - сказал Пьер.
- Да что гадать! – решительно заявил Михаил. - Предлагаю побывать в этом таинственном городе. Да и напиться бы не мешало, а то в горле совсем пересохло. Посмотрим, как там и что, а потом вернемся обратно.
Похоже, что ничего другого им не оставалось. Все порядком устали, чтобы тут же повернуть обратно. Они, держась друг за друга, стали осторожно спускаться по крутому откосу навстречу городу, безмолвно застывшему вдали. Внизу раскинулась долина с прохладными и пахучими травами, после колючего гостеприимства гор ее объятия казались раем. Путники сразу воспрянули духом, на смену усталости пришла вдруг неосознанная радость и умиротворение, умиротворение от тишины, наполнявшей все вокруг, и звучавшей в этом месте как-то по-особому. Это была тишина мира, отдыхающего после трудного и напряженного дня. Этой тишиной невозможно было насладиться досыта, хотелось, чтобы ничто не нарушало ее безмолвия, чтобы она длилась и длилась. Они решительно и смело шагали к городу. До сих пор, похоже, никем немятая трава послушно ложилась под их ногами.
Большой прибрежный город был всё ближе. Они ожидали услышать его шум – гул автомобилей, гудки морских лайнеров, крики торговцев. Что-нибудь, что имело бы отношение к городской суетливой жизни, но ничего этого не было. По-прежнему ни единый звук не потревожил благодатную тишину. Не сговариваясь, они решили это не обсуждать, чтобы не давать своему страху, поднимавшемуся где-то внутри, взять их в плен тревоги и сомнений. Они просто шли. Любопытство было все-таки сильнее любых других их чувств.
Окраина города встретила их широкой извилистой дорогой, вдоль которой стройными рядами застыли кипарисы. Путешественники несмело ступили на нагретую солнцем поверхность. Вскоре дорога сделала крутой поворот и перед ними открылась блестящая в лучах заходящего солнца лазурная с багровым закатным отливом гладь моря. Итак, это все-таки было море. Теперь в этом уже не могло быть сомнений. Перед ними было настоящее море, плавно уходившее за горизонт. Но это никто не стал обсуждать. Они лишь обменялись недоуменными, встревоженными взглядами и зашагали дальше.
Их спутником было море, оно по-прежнему оставалось справа от них. Пустынная же окраинная дорога вскоре разветвилась, одна ее часть, выгнув дугу, убегала куда-то по направлению к холму, зеленевшему насаждениями, похожими на виноградники, другая, прижимаясь к берегу, постепенно влилась в русло улицы. Они решили держаться ближе к морю. Вдали появились особняки из белого и розового камня с узорчатыми невысокими ограждениями. Им подумалось, что в таком местечке, должны жить люди весьма состоятельные. Дома, построенные в разных стилях, тем не менее, прекрасно вписывались в общий вид побережья. У некоторых домов балконы, уставленные кадками с мохнатыми тропическими деревьями, мягким изгибом превращались в террасы-эстакады, на уровне вторых этажей пересекавшие разогретую солнцем мостовую, и устремлявшиеся прямо к морю; там, у кромки волн они спадали чередой степеней. Должно быть, всю свою жизнь счастливые обитатели этого чудесного местечка купались в неге солнца и легкого влажного бриза.
Но и здесь стояла тишина, нарушаемая лишь едва различимым дыханием моря. Даже и море было здесь тихим и робким. Куда же делись жители прибрежных особняков?.. Может быть, в этих краях выдался особенно жаркий день, люди устали и теперь отдыхают в своих роскошных, прохладных апартаментах?.. Кто знает, может, и так. Во всяком случае, нигде ни души. Наглухо зашторенные окна безмолвно глядели на пурпур морского заката.
- Очень хочется пить, - вздохнула Элеонора, – где бы напиться…
- Да, это правда, - сказала Барбара, – жара какая стоит… прямо дышать нечем… может, заглянуть к кому-нибудь… попросить воды…
Все оглянулись, будто стараясь оценить, где, в каком из домов живут милостивые хозяева, которые сжалятся над уставшими путниками и напоят их водой. Они стояли у небольшого розового особняка, огороженного не узорчатой металлической оградой, как у других, а живой изгородью из приземистых пышных кустов с огромными белыми соцветиями, щедро разбросанными тут и там. Что же, возможно, здесь им и не откажут. Во всяком случае, почему бы ни попробовать.
- Милые дамы, не волнуйтесь, сейчас мы попросим воды, и если здесь хотя бы одна живая душа, нам не откажут, уверяю вас, - сказал Михаил и решительно направился к входной двери.
Золотой колокольчик над нею робко звякнул. Тишина. Ни одна из занавесок не колыхнулась. Михаил еще несколько раз теребил звонок, но тщетно. По-прежнему царила тишина. Казалось, дом необитаем. Все забеспокоились, а что вдруг это какой-нибудь заброшенный город, где никто не живет, а раз так, значит, здесь нет ни воды, ни пищи. Что же им теперь делать?.. Жажда становилась нестерпимой. Вернуться назад они попросту не смогут. Пройден большой путь, все выдохлись, они измучены своим путешествием и жаждой. Михаил, отчаявшись, добиться ответа, теперь бил что было сил кулаками в дверь, она гулко трещала, готовая рухнуть.
Неожиданно дверь отворилась. Михаил в очередной раз, замахнувшись кулаком, так и замер с поднятыми руками. Оцепенели и все остальные. Они силились разглядеть, кто отворил дверь, и не могли: то ли мрак скрывал этого человека, то ли он стоял за дверью. Впрочем, вскоре дверь скрипнула, открываясь во всю ширь, и на пороге появилась молодая белолицая женщина с пышными белокурыми волосами. Она то и дело небрежным жестом поправляла спадающие на лицо волнистые пряди. Одета она была в пестрое открытое платье, дорогое и изысканное. Длинное платье превосходно подчеркивало ее стройную фигуру, привлекательную грудь. Было совершенно ясно, что это не прислуга. Без сомнения, перед ними была сама хозяйка. Женщина обворожительно им улыбалась, чуть щуря зеленоватые глаза.
- Добрый день, мадам, - обратился к ней Михаил, - извините за вторжение, за шум, но видите ли мы были вынуждены так поступить. Э-э… понимаете… дело в том, что мы просто умираем от жажды. Умоляю, дайте нам воды.
- О-о, вы устали, вас мучает жажда, - всплеснула руками хозяйка розового особняка. Они заворожено внимали ее голосу, необычайно звонкому и мелодичному, будто звучала красивая песня, которую хотелось слушать бесконечно. – Я прошу вас, господа, проходите в мой дом, располагайтесь в нем, я угощу вас напитками. Пожалуйста, проходите.
Они с облегчением переступили порог дома, здесь царил полумрак и прохлада. Им вдруг показались смешными и абсурдными их страхи. И в самом деле, что они напридумывали?.. Какой брошенный город, какой параллельный мир!?. Обычный город, обычные люди. Сейчас эта любезная женщина принесет им напиться, а потом они отправятся искать свою пещеру, чтобы вернуться обратно в пансионат. Они удобно расположились в гостиной, куда провела их белокурая хозяйка. Полумрак был и здесь, лучи уходящего в закат солнца с трудом пробивались сквозь плотно задрапированные тяжелыми портьерами окна. Комната была щедро украшена старинными картинами, мраморными статуэтками, витиеватыми подсвечниками. В ее центре расположился массивный кожаный диван и под стать ему огромные кресла, которые, казалось, могли поглотить любого, даже очень мощного человека. Так и вышло. Стефан и Михаил, оба высокого роста, утонули в креслах, и казались совсем маленькими. Барбара и Элеонора, устроившиеся вместе с Пьером на диване напротив, с насмешливой улыбкой смотрели на них.
Они с нетерпением ждали хозяйку, ведь та обещала их напоить. Вскоре она появилась на пороге гостиной с подносом в руках, она с улыбкой поставила его перед гостями на приземистый стеклянный столик. Гости же с нетерпением наблюдали за ее неторопливыми, плавными движениями. Из запотевшего кувшина в хрустальные бокалы полилась оранжевая жидкость, похожая на апельсиновый сок. Путники, нимало не заботясь о приличии, жадно припали пересохшими губами к желанной влаге. В один миг они осушили свои бокалы, так и не успев оценить напитка. Хозяйка куда-то ушла. Наверное, она поняла, что одного кувшина будет недостаточно, а может быть, просто решила не стеснять гостей своим присутствием. Только после третьего бокала, когда сока почти не осталось, странники немного пришли в себя, почувствовав, что отчасти утолили жажду.
- Какой это сок? – спросила Элеонора, рассматривая на свет остатки жидкости в своем бокале.
- Не знаю, - отозвалась Барбара, - но он очень вкусный. Ох, я бы выпила еще! А вы?
- Я как раз вам несу еще один кувшин, - раздалась нежная мелодия голоса хозяйки. – Я вижу, вы давно ничего не пили. Хочу вам попенять, нельзя было отправляться в странствие без запаса воды. В наших краях без питья не обойтись.
- А кстати, скажите нам, будьте любезны, где мы находимся, как называется этот город? - обратился к женщине Пьер.
Она ответила не сразу, может быть, потому, что разливала сок. Потом вдруг пристально посмотрела на Пьера и сказала, загадочно улыбнувшись:
- Вы хотите знать, где находитесь?.. Но зачем?.. Не все ли равно, где?..
Повисла напряженная тишина. Гости удивленно смотрели на хозяйку, словно видели ее впервые. Никто не знал, что сказать. Но женщина вскоре, будто спохватившись, весело рассмеялась. Все облегченно вздохнули. Ну, конечно, это же шутка! А они не поняли! Но следующие слова женщины вновь заставили их насторожиться и обеспокоиться.
- Впрочем, это не секрет, - сказала она, - этот город называется Голубая лагуна.
- Голубая лагуна?.. – удивился Пьер. – Разве есть такой город, Голубая лагуна?.. Друзья мои, - обратился он к своим спутникам, - вы что-нибудь слышали о таком городе?
Те только пожимали плечами. И опять им показалось странным и это место, и они сами, находящиеся здесь, и эта загадочная женщина, похоже, едва ли не единственная обитательница Голубой лагуны. Она поставила пустой кувшин на поднос, собираясь снова уйти, но потом вдруг передумала, отошла к окну, будто что-то увидела там. Она стояла к гостям вполоборота, в высоком, достаточно вольном разрезе платья виднелась ее нога бронзового цвета. Мужчины восхищенно отметили про себя необыкновенную красоту ее тела и этой словно выставленной на показ бронзовой ножки, женщины же обратили внимание на то, что их хозяйка неравнодушна к солнечным ваннам.
- Господа, ничего нет удивительного в том, что вам неизвестен наш город, - продолжила она, отойдя, наконец, от окна, - он построен совсем недавно. Здесь нашли нефть, газ и еще какие-то там полезные вещества. Вот и весь секрет. А вы так перепугались.
- Вот я же говорил! – торжествующе воскликнул Михаил. – Я вам говорил об этом! А вы мне не верили. Скажите, а почему здесь так пусто, нет никого?
- Город только заселяется, еще не прибыли мои соседи, хозяева этих прекрасных особняков, что вы видели. Они скоро будут здесь, и я не буду больше скучать. Но, господа, мы с вами незнакомы, - вдруг спохватилась хозяйка, - давайте познакомимся, господа! Меня зовут Лиз. А вас? Представьтесь, прошу вас, господа!
Мужчины поднялись со своих мест и, галантно расшаркиваясь и целуя ручку Лиз, принялись один за другим называть и свои имена. При этом все они тесно обступили Лиз, будто собираясь заключить ее в объятия. Элеонора оставалась совершенно равнодушной, а вот Барбаре сцена была крайне неприятна, и в первую очередь потому, что в числе этих мужчин, был ее муж, который, она считала, принадлежал только ей одной. Впрочем, было и что-то еще, что настораживало их обеих. Какая-то таинственность скрывалась в образе обольстительной Лиз, так свободно и без остатка умевшей покорять мужчин. А главное, зачем ей это понадобилось?.. Ведь незадачливые путешественники вошли в ее дом только, чтобы напиться.
- Ох, джентльмены, - спохватилась Лиз, поспешно покидая тесный мужской круг, - мы заставили скучать дам. Вы позволите узнать ваши имена?
- Конечно, - с вызовом в голосе сказала Барбара, вставая навстречу Лиз и протягивая ей свою крепкую руку, - Барбара. А это – Элеонора.
- Очень приятно, - пробормотала Элеонора, подавая в свою очередь Лиз руку.
Та сердечно приняла рукопожатие, но на мгновение Элеоноре показалось, что в зеленой глубине ее глаз мелькнули насмешливые искорки. И вновь что-то заскребло у нее в душе. Почему она так смотрит, как будто ей известно что-то, что не знают они?.. Но Элеонора погнала прочь эти мысли, объяснив свою подозрительность к Лиз тем, что та, по мнению Элеоноры, принадлежала к разряду легкомысленных женщин. Эти женщины несут окружающим их людям одни только беды. Это она знала точно. Но что ей до Лиз?.. Сейчас они покинут этот дом, и больше Элеонора никогда ее уже не увидит. Скорее бы, а то они и так уже засиделись!.. Однако раз никто не спешит, она их поторопит.
- Господа, - решительно сказала Элеонора, - думаю, что нам пора. Впереди – длинный путь, нам надо успеть вернуться засветло.
- Но, дамы и господа, куда же пойдете, скоро стемнеет? – обеспокоилась Лиз, в глазах ее была неподдельная тревога. – Вам нет нужды покидать так скоро наш город. Задержитесь ненадолго, прошу вас. Вам здесь понравится, уверяю вас.
- И что же, вы предлагаете нам остаться на ночлег? – язвительно спросила Барбара. – Вы нам всем сможете предоставить свой кров?
- Вполне, - многозначительно улыбнулась Лиз, - во всяком случае, тем из вас, дамы и господа, кто этого захочет.
- А остальные что же? – ехидничала Барбара.
- О-о, и об остальных мы позаботимся. Но шутки в сторону, господа. От лица мэра Голубой лагуны, моего близкого друга и компаньона по бизнесу, я предлагаю вам погостить в нашем городе. А через несколько дней вы сможете принять участие в грандиозном празднике по случаю открытия города и сдачи его под ключ. Уверяю вас, будет весело. Сюда съедутся журналисты со всего мира. Здесь будут видные политики и бизнесмены. Кое-кто из вас сможет наладить здесь выгодные контакты. Ну так как, господа?
- А где же мы проведем эти дни? – спросил Пьер.
- Вы первые гости Голубой лагуны, вам все удобства, все привилегии. Прямо сейчас я вызову личного помощника мэра, и на своей машине он доставит каждого из вас в комфортабельный, роскошный особняк. Ни один из них пока еще не имеет хозяев, вы будете первыми их хозяевами. Кто же не захочет покидать моего гостеприимного дома, - при этих словах она вновь многозначительно улыбнулась, - милости прошу почтить меня честью быть вашей хозяйкой. Так как, господа?
Михаил, не сводя глаз с Лиз, подошел к ней и что-то шепнул ей на ухо. Та одобрительно засмеялась в ответ.
- Что за секреты?.. – возмутилась Барбара. – Говорите вслух!
- Дорогая моя, успокойтесь, - ласково обратилась к ней Лиз, - это не касается никого из вас.
- Кого же это касается? – спросил Пьер.
- Господа, это неважно, - ускользнула от прямого ответа Лиз. – Итак, вы согласны?
- Я, пожалуй, соглашусь при одном условии, - заявил Пьер, не сводя с Михаила злого взгляда, - если наша дорогая хозяйка позволит мне воспользоваться ее гостеприимством.
Михаил побагровел, а Лиз весело рассмеялась. Он направился к Пьеру, сжимая кулаки, но она встала между ними.
- Джентльмены, прошу вас, не ссорьтесь. Ссор я не люблю. Раз уж у нас возник спор, предлагаю заключить перемирие. Места в моем доме много, но для спорящих и враждующих мало будет и острова, поэтому предлагаю вам, господа, заключить мир. Только так мы с вами, втроем, - на этих словах она сделала акцент, - сможем приятно провести время под одной крышей. Так как, господа Михаил и Пьер, мир?
Михаил и Пьер, недовольные, но молчаливые, покорно пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
- Грязная шлюха, - тихонько шепнула Барбара Элеоноре, та кивнула в ответ.
- Ну что же, ваше молчание я принимаю за согласие, - весело сказала Лиз, - иду вызывать помощника мэра.
Она вышла, плотно закрыв за собой дверь, вся компания удрученно молчала. Слов не было ни у кого. У многих было ощущение, что их используют. Но для чего?..
- Что скажете? – устало спросила Элеонора.
– Скажу, что ловко нас провели, - отозвалась Барбара, - сначала воды, потом в гости, скоро и вовсе оставят здесь жить. Хотя некоторые и не прочь, под одной-то крышей с прелестной хозяйкой.
- И что с того?.. – Михаил вызывающе и зло смотрел на Барбару, в нем еще кипел гнев на Пьера, разрушившего его далеко идущие планы. – Вас это не касается. Не нравится здесь, валяйте, идите искать свою пещеру. А я, например, намерен здесь задержаться. И не скрываю этого!
- Будете с Пьером делить мадам Лиз? – съязвила Барбара. – Тошно не станет?
- Нет, не станет! – парировал Михаил, едва сдерживаясь, чтобы не дать ходу своей ярости - не перевернуть стол или не сорвать портьеры. – С такой женщиной не станет. Напротив! Будет лучше и лучше!
- Ну, хватит, - вмешалась в спор Элеонора, - все мы взрослые люди, никто никому не указ. Просто мы устали, нам надо отдохнуть. Предлагаю, задержаться на ночь. А утром будет видно.
Через несколько минут в гостиной вновь появилась Лиз. На этот раз она была не одна, ее сопровождал молодой человек в смокинге с идеальным пробором на голове, темные глаза его из-за тонких очков с безразличием взирали на окружающий мир. Лиз представила его, как мистера Томаса. Он вежливо поклонился и предложил дамам и господам пройти в его лимузин. Элеонора и Барбара со Стефаном молча последовали за учтивым мистером Томасом, Пьер и Михаил остались в гостиной вместе с Лиз.
Она еще постояла у окна, провожая взглядом отъезжающую машину. Затем обернулась к свои гостям, обольстительно улыбаясь, в ее глазах плясали озорные искры.
- Ну вот, господа, мы и остались одни. Как вам и хотелось. Не правда ли?.. Вам ведь этого хотелось?..
Она подошла к Михаилу, опустила руки на его плечи, нежно заглянула в глаза, потом приблизилась к Пьеру, провела рукой по лицу, обняла за шею и на миг прикоснулась своими устами к его губам. При этом Лиз оставалась совершенно спокойной и естественной. Вдруг она направилась к выходу, на пороге обернулась, поманила рукой, они, как безумные, кинулись вслед за ней. Дом теперь был ярко освещен, свет играл в стеклянных витражах стен, плескался в розовом мраморе полов. И посреди этого великолепия царствовала полуобнаженная богиня Лиз. Она властно взяла их за руки и повела куда-то по коридору, затем вверх по широкой лестнице с гладкими мраморными ступенями, куда-то еще вбок и снова вверх, пока они не оказались в огромном зале. Все его окна выходили на море, где уже отгорал закат. Зал был совершенно пустым, лишь на полу лежала мохнатая шкура какого-то огромного зверя, рядом стоял прозрачный столик с бутылками вина и закусками.
- Что же, господа, знакомство с моим чудесным домом мы начнем здесь, в этом прекрасном местечке, - она приблизилась сначала к одному, затем к другому, у одного забрала галстук, у другого – пиджак. - Будьте собой… не скрывайте чувств… отбросьте свои глупые комплексы… начинается чудная ночь…



2.


Дом, куда привез Элеонору мистер Томас, находился неподалеку от особняка Лиз. Не успела прибрежная дорога сделать и двух поворотов, как белоснежный лимузин уже остановился у одного из домов. Он мало чем отличался от своих соседей – такой же респектабельный и молчаливый. Окна наглухо были закрыты жалюзи. Похоже, что и здесь никто не жил. Однако на балконе с массивными балюстрадами виднелись кашпо с цветами и тропическими деревьями, жирно блестевшими в свете зари мощной глянцевой листвой. Элеонора подумала, что кто-то должен был за ними ухаживать, иначе бы они погибли в такую жару. Но кто?.. В середине балюстрада балкона переходила в террасу для прогулок к морю. Они как раз остановились под ее сенью. Томас вышел из машины, открыл дверь и предупредительно подал руку Элеоноре. Она поняла, что это пристанище предназначено ей.
Барбара вдруг заволновалась, схватила ее за руку и горячо зашептала:
- Дорогая моя, вы что же намерены поселиться в этом доме в одиночестве?.. И вам не будет страшно?.. Предлагаю провести эту ночь с нами. Ты ведь не возражаешь, милый?
- Конечно, нет, - поддержал супругу Стефан. - И правда, Элеонора, черт знает, что это за место, вместе все-таки надежнее.
Элеонора на мгновение засомневалась. Может, они правы?.. Что это за дом и зачем ей туда идти одной?.. Но она все-таки нерешительно вышла из машины и огляделась. Она смотрела на спящий дом, и в глубине души ее разгоралось любопытство, ей страстно захотелось побыть хозяйкой прекрасного дома у самого моря. Интересно, какие чувства испытывает человек вдали от суеты, просыпаясь от шороха волн в собственном доме на побережье?.. О чем он думает, когда не торопясь пьет свой утренний кофе у окна с видом на море?.. Наверное, о том, что жизнь прекрасна, и больше не к чему стремиться, все самое лучшее он уже получил – благополучие, процветание, умиротворение, наконец. Все еще сомневаясь, она робко шагнула к особняку. Потом, словно передумав, повернула к машине, наклонилась и сказала своим друзьям:
- Не беспокойтесь обо мне. Я останусь здесь.
Мистер Томас открыл дверь своим ключом и пропустил вперед Элеонору. Ее встретила темнота. Но вдруг дом мягко засветился. Это ее спутник включил освещение. Свет не был ярким, режущим глаза и обостряющим чувство тревоги, которое неизбежно возникает у человека в незнакомом месте, да еще при стечении подобных странных обстоятельств. Напротив свет был чуть приглушенным, и он ее успокаивал. Она огляделась вокруг, и встретившая ее прихожая показалась ей даже слегка знакомой. Странно, но ей почудилось, что она действительно хозяйка этого дома. Просто ее долго не было, и вот она, наконец-то, вернулась в свою тихую, благодатную пристань. Элеонора постаралась отогнать от себя навязчивые фантазии, должно быть, она невольно настроила самоё себя этими глупыми, детскими мечтаниями. Что за ребячество!..
- Госпожа Элеонора, - обратился к ней Томас, она даже вздрогнула от его по-военному громкого и четкого голоса, неожиданно зазвучавшего в полной тишине, - я покидаю вас. Желаю вам доброй ночи.
- Спасибо. Всего и вам доброго.
Дверь за Томасом затворилась. Элеонора осталась одна. Она подошла к зеркалу, висевшему на стене, в свете бра из зеркальной глади на нее смотрела уставшая женщина, потускневшие глаза пытливо вглядывались в отражение, на загорелом лице виднелись пыльные следы от долгого путешествия.
«Хорошо бы искупаться», - подумала она, и тут же забыла об этом. Ее влек к себе дом, отданный в полное ее распоряжение. Ей хотелось поближе с ним познакомиться, заглянуть во все его уголки, изучить его весь. Это непреодолимое желание удивляло ее – раньше она никогда не проявляла столь пристального интереса к чужой собственности. С чего же вдруг теперь?.. Зачем ей это?.. Она отмахивалась от этих вопросов. Просто так, из любопытства, в конце концов, интересно ведь поближе познакомиться с роскошным бытом богачей. Какая семья поселится в этом доме, сколько у них детей, чем они занимаются в жизни, какие у них привычки?.. Но зачем ей это знать?.. «Просто так», беззаботно отвечала себе Элеонора.
Сначала она детально изучила прихожую, заглянула в плательные шкафы, открыла какие-то ящики. Повсюду было пусто. Она с облегчением скинула пыльные туфли. Обнаженные, уставшие от дороги ноги, с блаженством ощутили прохладу паркета. Элеонора закрыла на ключ входную дверь, убедилась, крепка ли она, и, бросив мимолетный взгляд в зеркало, направилась в гостиную.
Она на миг напомнила Элеоноре гостиную Лиз, такое же расположение дивана и кресел, правда, эти были более утонченными. Затянутые легкими парусиновыми накидками они, они сулили отдых и блаженное расслабление усталому путнику. Вся комната была выдержана в приятных пастельных тонах, воздушные портьеры, неброский шелк на стенах, изящный паркет, на всем этом лежали приятные для глаза оттенки пастели. Гостиная дышала свежестью и чистотой, никакого запаха пыли или плесени, будто весь день комнату освежал прохладный бриз моря. Она немного побыла в гостиной, опустилась в кресло, почувствовала покой и гармонию, но ее окликало любопытство, оно настойчиво заставляло ее идти дальше. И она пошла, не в силах ему сопротивляться.
Долго, очень долго она бродила по дому. Осмотрев первый этаж, где размещались прихожая, гостиная, столовая и кухня, она шагнула на лестницу, поднимавшуюся к верхнему этажу. Лестница шла не прямо, а как-то боком, с неожиданными изломами. Там, наверху, Элеонора оказалась в холле, отсюда можно было попасть на балкон, а затем выйти и на террасу. Она решила, что видом на море она будет любоваться завтра, поутру. Пока же надо было подумать о ночлеге и питании. Впервые она ощутила приступ голода. А что, если в пустующем доме нет продуктов?.. Это немного взволновало ее, но вскоре она успокоилась, решила, что сначала до конца осмотрит дом, а потом будет думать, где достать что-нибудь поесть.
На втором этаже Элеонора нашла просторную спальню с настоящим царским ложем под розовым нежнейшим балдахином и отдельным выходом на балкон, несколько комнат поменьше, видимо, для гостей и прекрасную, удобную ванную. Она не удержалась, открыла блестящий позолотой кран, и из него, журча, полилась прозрачная вода. Элеонора с наслаждением вымыла руки, ополоснула лицо. Она пообещала себе, что вернется сюда сразу же, как только что-нибудь перекусит.
Дом произвел на нее неизгладимое впечатление. До сей поры ей не доводилось бывать в такой роскошной обстановке. То, что она встречала в своей жизни, либо когда-то имела в личном пользовании, не шло ни в какое сравнение с этим. Никогда она не испытывала такого чувства эстетического наслаждения от соприкосновения с бытом, повседневностью. Чем больше она знакомилась с прибрежным домом, тем все крепче она убеждалась в прочности царившей здесь гармонии. Ни одна из комнат не вызвала в ней неприятных чувств, красота и чувство меры были повсюду. В каждой из них искусный художник сотворил свой индивидуальный мир, ни в коей мере не вступающий в противоречие с общим интерьером дома. Да, это было настоящим творением гармонии и красоты. Она нисколько не жалела, что отказалась от предложения Барбары и Стефана, вряд ли у нее еще когда-то появится возможность провести несколько дней в роскошном особняке на берегу моря.
Однако время шло, и голод брал свое. Надо было где-то найти еду, и она спустилась на первый этаж, в кухню. Порядок и чистота царили и здесь. На полках за стеклянными дверьми, отливая серебром, стояли столовые приборы, словно подготовленные к встрече гостей. Всевозможная кухонная утварь, неприглядная для глаза эстета, надежно была скрыта в тяжелых дубовых шкафах. Все помещение было выдержано в темных тонах. Даже светильники на стенах с гравировкой тропического пейзажа имели темные плафоны.
Но Элеоноре теперь было не до экзотики – прошло уже более полудня, как она последний раз ощущала вкус пищи. Она озиралась в поисках какого-нибудь хранилища продуктов, но все шкафы были напичканы посудой и кухонной утварью, ни крошки съестного. Что же делать?.. Неужели здесь ничего нет?.. Нет и холодильника?.. Да, правильно, ей надо отыскать холодильник. Где еще, как ни в холодильнике в такую жару хранить пропитание. Быть может, что-то там и припасено к приезду будущих хозяев. Странно, но нигде в кухне она его не видела.
Она вновь принялась методично открывать двери всех кухонных шкафов, дошла до последнего, приткнувшегося в углу. Он ничем не отличался от своих дубовых собратьев. Без всякой надежды дернула тяжелую дверь, и оказалось, это одетый в дуб обычный холодильный шкаф. На миг она замерла от пестрого изобилия его содержимого, чего здесь только не было – сок, вино, слезящиеся пахучие треугольники сыров, копченое мясо, запеченная курица в вакуумной упаковке и даже роскошный торт в прозрачном контейнере. Да, это настоящее изобилие! Просто царский стол! Ей стало немного грустно, что такую роскошную трапезу разделить будет не с кем. Она задумалась, как там ее спутники. Правда, вспомнив кокетку Лиз и безобразную сцену, разыгранную в том доме, Элеонора брезгливо поморщилась. Но бог с ними, с Пьером и Михаилом, в конце концов, они взрослые люди, она не хочет и думать об этих развратниках. А вот с Барбарой и Стефаном она с удовольствием бы разделила свой ужин. Но за окном уже горели ночные фонари, желтая луна купалась в море, этот странный город спал, и идти на поиски супругов ей не хотелось, да и усталость брала свое. Нет, сегодня она поужинает одна, а завтра, если они решат остаться, она пригласит к себе Барбару и Стефана.
Элеонора не пошла в столовую, там за большим столом с хрустящей накрахмаленной скатертью, торжественно расставленными мягкими стульями, приготовленными чьей-то заботливой рукой к приезду хозяев, она лишь острее ощутит свое одиночество. Да и неловко будет, если она вдруг ненароком испачкает праздничную скатерть. Поэтому устроилась прямо в кухне, за круглым крошечным столом на двоих, укрытым до самого пола незатейливой пестрой скатертью. Она откупорила бутылку вина, выложила на огромное блюдо курицу, порезала сыр. Элеонора с наслаждением смаковала каждый кусочек превосходно приготовленного сочного мяса, из высокого тонкого бокала, не торопясь, блаженно потягивала вино. Вскоре тягучий терпкий напиток приятно вскружил ей голову, вдруг забылись все тревоги и волнения, все происходящее с ней теперь казалось ей вполне естественным, имевшим все права на реальность. И, правда, что они так переполошились?.. Город как город. Мало ли таких на планете.
То ли под действием вина и легкого опьянения, то ли от пережитых волнений, но Элеонора почувствовала себя совершенно разбитой. Она поняла, что хочет только одного – упасть в постель и забыться во сне. Нечего было и думать о том, чтобы принимать ванну, переодеваться - силы совершенно покинули ее. Нет, она отправится спать прямо сейчас. Но ведь она вся в пыли, подумалось ей. Ну и пусть, вымоется завтра. А как же постель, она ведь ее испачкает своими грязными ногами и запыленным телом? А она попросту не будет разбирать постель, ляжет прямо поверх покрывала. На том и порешила. Однако до спальни надо было еще дойти. Где же взять сил на этот переход?.. Она, держась за стол, осторожно поднялась, и слегка пошатываясь от головокружения, неуверенно направилась к лестнице. Потом, экономя жалкие остатки энергии, мелкими шажками преодолела показавшийся ей бесконечным путь. Вот, наконец, и спальня. Опираясь рукой о постель, она устало опустилась на прохладный шелк покрывала, посидела, собираясь с силами. Но надо было как-то лечь. Уже почти засыпая, она легла на бок, на самый краешек постели, потянула за собой сначала одну, затем другую ногу, и тут же провалилась в темную, не раскрашенную сновидениями пропасть сна.

3.



Утро наступило яркое и прекрасное. Солнечные лучи мириадами ослепительных бликов играли в неспешных волнах здешнего моря. Свет занимавшегося дня отражался в зашторенных окнах особняков побережья, словно старался найти хотя бы кого-нибудь из их обитателей, разбудить и выманить на берег моря. Но никто не появлялся, и как будто в отместку за это, свет всю свою мощь обрушивал на беззащитные растения в кадках на балконах, которые сразу же поникли, уронили свои ветви под этим мощным натиском.
Элеонора проснулась от горячего солнечного прикосновения, оно жгло ей щеку, слепило глаза. Она, не размыкая век, защищаясь от солнца, перевернулась на другой бок. Стало легче, жар прошел. Но она уже успела проснуться. Она открыла глаза и увидела, что яркий солнечный свет заполнил всю комнату. Оказывается, в спальне не были закрыты ни жалюзи, ни даже портьеры. Конечно, вчера об этом она не могла позаботиться, и сегодня именно это побеспокоило ее, разбудило раньше времени. Но ничего, это даже к лучшему, решила она, сейчас ей надо будет привести себя в порядок, позавтракать и отправляться на поиски Барбары и Стефана.
Сладко потягиваясь, Элеонора легко поднялась с постели. Она не стала тратить время ни на прическу, ни на умывание, сразу собралась идти принимать ванну. Теперь, при свете дня, она особенно ярко могла рассмотреть, насколько же она грязна после этой прогулки в горах. Надо было срочно освободить свое тело от этой грязи, чтобы вздохнуть, наконец, с облегчением и радостью. Впрочем, при этих мыслях легкое беспокойство вновь овладело ею, ей припомнились события странного вчерашнего дня, и она вдруг опять осознала некую нереальность своего присутствия здесь. Нет, надо с этим кончать! Сейчас она быстренько примет ванну, а потом найдет Барбару и Стефана и уговорит их, больше не откладывая, идти на поиски пещеры, чтобы вернуться в пансионат.
Ей не хотелось после ванны надевать на себя грязную одежду, и она решила одолжить у хозяев какой-нибудь халат или простыню, чтобы выстирать свою, пропыленную дорогой кофточку. При этом она как-то выпустила из вида то, что стирка несколько продлит ее пребывание здесь. Она приоткрыла одну из дверей огромного зеркального плательного шкафа, там ровными рядами лежали льняные постельные принадлежности, яркие полотенца, за другой дверью была одежда, она висела на плечиках. Здесь была только женская одежда – изысканные вечерние платья, повседневные юбочные и брючные костюмы, несчетное число блузок к ним, легкие летние платья, накидки для пляжа, внизу, под каждым из ансамблей, стояли туфли и босоножки, идеально подходящие по цвету. Элеонора невольно залюбовалась этим великолепием, чувствовалось, что хозяйка этих нарядов имеет недурной вкус, а еще у нее, судя по всему, неплохая фигура. А вот интересно, впору ли будет Элеоноре хотя бы что-нибудь из этой восхитительной, изысканной одежды. Ей страстно захотелось ощутить всем телом прикосновение дорогой ткани, хотя бы в зеркальной дали увидеть себя в образе респектабельной женщины, настоящей леди, знающей вкус деньгам, украшениям, дорогим нарядам. Элеонора уже было протянула руку к одежде, чтобы начать примерять ее, но тут же, словно обжегшись, отдернула ее, испугалась, что испачкает платья. И вновь она решила, более не откладывая, идти принимать ванну. А уже после этого она приступит к примерке.
Она уже не удивлялась своим ощущениям и чувствам, над нею довлел этот роскошный и такой притягательный дом. Он подавлял в ней ее саму, извлекая на свет откуда-то из глубин ее подсознания стили поведения, ей несвойственные, незнакомые, в чем-то удивительные для нее. Образ хозяйки роскошного особняка, появившийся у нее еще при входе в этот дом, теперь ее почти не покидал, она даже уже и забывала с ним бороться. Лежа в душистой, горячей пене ванны, Элеонора перебирала в памяти свои намерения, намеченные ею на сегодняшний день. Теперь получалось так, что на первом месте все-таки было ее пребывание здесь, ей хотелось насладиться без остатка этим домом, наиграться им, как ребенку дорогой, необычной, чужой игрушкой. Ей вдруг как-то расхотелось идти к Барбаре и Стефану, подумалось, что они еще успеют вернуться в свой пансионат.
А вот то, что встретилось здесь, они вряд ли когда-нибудь обретут в будущем. По крайней мере, она. Ибо, что такое жизнь Элеоноры? Сплошной бег за добычей хлеба насущного. Она не могла бы сказать, что ее существование было вовсе лишено какого-то смысла, несомненно, он был, был хотя бы в том, что она любила свою работу. Почти всегда, за редким исключением, она с удовольствием, без внутреннего протеста входила каждое утро в аудиторию, чтобы преподавать студентам словесность. Ей нравились их любознательные глаза, устремленные на нее, импонировала их еще нерастраченная жизненная энергия, бившая через край, проявлявшая себя во всем. Она преподавала уже почти десять лет, и за это время было лишь несколько дней, когда она, пересиливая себя, переступала порог аудитории. Эти дни выдались в разное время, но они были очень похожи друг на друга, ее душу безжалостно терзало чувство вселенского одиночества и жестокая безвозвратность потери. Это было время, когда умерла ее мать, и когда от нее ушел Карл. Мать умерла, а вот Карл был жив, но его потерю она переживала почти так же, как уход матери, как уход близкого человека из мира живых в мир мертвых. Для нее он умер, его не стало на этой земле.
Как-то спустя несколько лет, она случайно встретила на улице Карла с его новой женой, молодой, искрометной, обольстительной, он, виновато неловко улыбнувшись, поклонился ей, она молча отвернулась. Она уже больше не чувствовала боли, та ушла, с нею теперь было безразличие, полное безразличие относительно его судьбы, его жизни. Ведь мимо нее прошел другой человек, чужой и незнакомый, того Карла, что знала она, теперь уже не было. Она была одна.
У Элеоноры не было иллюзий относительно своего будущего, она представляла его себе примерно в том виде, что имелся у нее теперь. Днем - работа в университете, вечером - после небольшой прогулки в парке ужин, чаще наедине с собой, реже вместе с кем-то из подруг. Иногда, правда, выдавались праздники, и она в сопровождении кого-то из своих подруг, их мужей и детей отправлялась отдыхать в пансионат или к морю, до которого надо было добираться почти весь день. В последнее время она очень замкнулась в себе, это знала она сама, это замечали и окружающие, должно быть, поэтому уже никто из представителей противоположного пола более не отваживался завести с ней разговор о чем-то таком, легком, ненавязчивом, веселом, что иногда приводит к появлению каких-то взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Да она и не знала, нужны ли ей эти взаимоотношения. А впрочем, что они ей принесут? Ничего хорошего, только новые разочарования. Она стала уставать от жизни, от ее ритма, и какой-то бессмысленности. Зачем все это, к чему?.. Она встает каждое утро, торопливо выпивает чашку кофе, потом убегает из дома, так и не уделив себе должного внимания, она лишь причесывает волосы, о косметике теперь и не вспоминает. Затем она торопливо шагает через парк к остановке, садится в трамвай, и едет в университет. Ее работа дает ей ровно столько денег, чтобы более или менее сносно существовать, не больше и не меньше.
И потому, вдруг оказавшись в этом прекрасном доме, где она получила возможность почувствовать себя хозяйкой, она будто пришла в себя, очнулась от бесконечных забот своего обычного существования. Она вздохнула свободнее, и ощутила в себе просыпающуюся женщину. Та, забытая всем миром, очень долго спала глубоким сном, и вот теперь она просыпается, чтобы новым взглядом взглянуть на себя и вокруг себя, осознать, все ли еще живо в ней ее женское начало, не угасло ли желание покорять и очаровывать. Что же в этом плохого, если она немного побудет здесь сама собой, вернее, той собой, о которой она уже давно не вспоминает?
Элеонора неторопливо вышла из ванны, мягкими движениями обсушила тело розовым, мохнатым полотенцем, прямо на обнаженное тело накинула просторный, прозрачный пеньюар. При этом ее ничуть не смутила мысль о том, что она предстанет почти обнаженной, если вдруг кому-то придет в голову мысль ее навестить. Она лишь на миг подумала об этом, и тут же забыла. Это были сущие пустяки. Именно в таком виде она спустилась в кухню, где все еще оставались остатки ее вчерашнего пира. Двигаясь плавно и не спеша, как и подобает хозяйке, она убрала посуду, ополоснула свои столовые приборы, и снова поставила их на стол. Но потом, после небольшого раздумья, она извлекла из шкафа большой поднос с непритязательным фруктовым натюрмортом, разместила на нем посуду, достала из холодильника, нарезала и разложила по тарелкам сыр, курицу и торт, все это она взгромоздила на поднос и понесла в столовую, прямо на роскошную праздничную скатерть, так ее смутившую вчера. Сегодня мысль о том, чтобы позавтракать в столовой, ей уже не казалась абсурдной. И в самом деле, раз она здесь хозяйничает, пока хозяйничает, будет делать это до конца, до самого приезда настоящих хозяев.
Элеонора вернулась в кухню, чтобы сварить себе кофе, когда вдруг мелодично звякнул входной колокольчик. Она замерла с кофеваркой в руках, соображая, кто бы это мог быть. Но к чему гадания, это мог быть кто угодно – мистер Томас, Барбара и Стефан, хозяева, наконец. Без тревог и сомнений насчет того, как она выглядит в своем прозрачном пеньюаре, она пошла открывать дверь. Она повернула ключ в двери и широко распахнула ее.
Она удивилась увиденному. Это не был ни мистер Томас, ни Барбара, ни Стефан, ни даже хозяева, перед нею стоял человек, которого она никак не ожидала здесь увидеть. Это был Эмиль, ее бывший студент.
Он окончил университет два или три года назад. Тогда она уже была одна. Нельзя сказать, чтобы их связывали какие-то отношения, но она всегда чувствовала его интерес к себе, порой, встречала его странные, пристальные взгляды. Тогда она злилась на себя, потому что неизменно сердце ее откликалось учащенным биением, оно готово было выпорхнуть наружу. Она старалась справиться с собой, но это ей плохо удавалось. Это был единственный случай в ее жизни, когда она с большим трудом контролировала свои эмоции. Она не могла допустить того, чтобы он распознал это ее волнение, ведь он был студентом, почти что учеником у школьного учителя. По ее мнению, подобные отношения, начнись они, были бы верхом непристойности. Поэтому, как могла, она боролась с собой.
Постепенно до нее стал доходить смысл происходящего. Он здесь!.. Как?.. Почему?.. Зачем?.. Откуда же он взялся?.. Кто ему сказал?.. Эмиль с улыбкой смотрел на нее, не говоря ни слова. Она смутилась, не зная, как себя вести, что сказать. Она вдруг вспомнила о том, в каком она виде, и смущение ее возросло безмерно, она покраснела и опустила глаза. Перед самым его носом она захлопнула дверь, крикнув ему из-за закрытой двери, что ей надо переодеться. Она бросилась наверх, в спальню, скинула пеньюар, распахнула шкаф, выхватила оттуда какую-то одежду, и торопливо натянула ее на себя. Она волновалась так, что дрожали руки, ей казалось, что он не дождется, что уйдет. Ей страшно было представить, что она не увидит его, когда снова откроет дверь. Никогда больше не увидит его. Но он терпеливо ее ждал. Она почувствовала, как сердце ее опять, как и много лет назад, забилось быстро-быстро, перехватывая дыхание.
- Здравствуйте, госпожа Элеонора, - тихо сказал Эмиль, голос его был спокойным и ровным, как плеск волн моря, - я пришел вас навестить. Вы не будете сердиться?
- Нет, я не буду сердиться… но… Эмиль… я не понимаю… я совсем ничего не понимаю… Откуда… откуда вы здесь?.. Как так вышло?..
Она снова злилась на себя, что не может совладать со своим волнением, будто девчонка, пришедшая на свое первое свидание, но ей никак не удавалось его унять. Эмиль улыбался, нежно глядя ей в глаза. Он несмело шагнул через порог, постоял у дверей, наверное, ожидая, не станет ли она возражать, но она молчала. Тогда он прошел дальше, как и она в первый раз, взглянул в зеркало, осмотрел прихожую, уже не спрашивая разрешения, направился в гостиную, сел в кресло. Он все еще молчал, лишь улыбался, нежно и светло. Она предложила ему кофе, он согласился. Она проводила его в столовую, а сама отправилась в кухню.
Она вернулась с двумя чашками, исходящими сладким ароматом, молча поставила их на стол. Все еще она ощущала волнение, так что дрожали руки. Но, может быть, оттого, что он не уходил и никуда не пропадал, как в университете, а сидел и ждал ее, и значит, у нее больше было времени, чтобы привыкнуть к его присутствию, волнение постепенно начинало униматься. Она предложила еду своему гостю, тот согласился, но лишь едва притронулся к пище. Не могла есть и она, пережитое волнение не позволяло ей начать трапезу.
- Вы ничего не ответили мне, - сказала Элеонора, то и дело опуская глаза под его пристальным взглядом, - вы не сказали, как оказались здесь.
- А я не сказал? – Эмиль весело рассмеялся, как будто это и вправду было смешным. Элеонора с недоумением смотрела на него. – Ох, извините, ради всего святого. Просто мне и самому показалось забавным это неожиданное появление. Сюрприз, получился недурной сюрприз. Вы так не считаете?
Нет, определенно Элеонора так не считала, она совсем не разделяла его веселья. Она даже и не представляла, что же здесь смешного. Более того, ее пугал этот смех, заливистый и громкий, неестественно громкий. От чего-то дрожь прошла по всему ее телу, она со страхом смотрела на Эмиля, не зная, что ожидать. Но уже в следующий миг он снова стал самим собой, спокойным и уравновешенным, будто и не было этого всплеска неестественных эмоций.
- Так вы не ответили на мой вопрос, - мягко напомнила Элеонора.
- Да, извините. Это удивительное совпадение, просто удивительное!.. Видите ли, я приехал сюда отдыхать. Я знаком с мэром этого города, ну и вот он пригласил меня побывать здесь, рассказал, какое замечательное здесь море, да и весь город тоже недурен. Со вчерашнего дня я здесь. А сегодня утром за чаем мэр обмолвился о том, что в его городе гости. Так я и узнал о вас.
- Странно, откуда же мэр знает наши имена, нас ему никто не представил, - удивилась Элеонора.
- О-о, мэру положено знать все. У него очень хорошие служащие, - почему-то перейдя на шепот, доверительно сообщил Эмиль. – Но, впрочем, давайте оставим эту скучную тему. Лучше поговорим о вас, госпожа Элеонора. Должен сказать, что вы ничуть не изменились, все также прекрасно выглядите. Прошу вас, расскажите мне о себе, о вашей жизни. Мне так хочется снова услышать вас, ваш голос. Вы не поверите, но иногда даже в своих снах я разговариваю с вами. Поэтому, узнав, что вы здесь, я не мог не повидаться с вами. Вы ведь простите мою дерзость?
Элеонора во все глаза смотрела на Эмиля, она решительно не знала, что и думать. Было какое-то противоречие между его обликом, таким благородным, одновременно мужественным и утонченным, и тем бредом, который он нес. Пронзительно синие глаза, как и раньше, умно и проницательно смотрели на собеседника, а уста, разверзнувшись, проливали потоки светского абсурда, как если бы он был легкомысленным повесой. Но повесой он никогда не был. Это ей было известно точно, да и не мог взволновать ее сердце человек недалекий и пустой. Эмиль был сыном состоятельных родителей, он был прекрасно воспитан, получил хорошее образование. Правда, они мало общались с ним, но зато она много наблюдала его в разных ситуациях: на лекциях, экзаменах, в общении со сверстниками. Нет, определенно новый Эмиль не был похож на прежнего, разве что только внешне. Тот, которого знала она, был другой. Элеонора почувствовала разочарование, ей больше не хотелось говорить с ним, она боялась, что новые впечатления перечеркнут в ее памяти прекрасный образ прежнего Эмиля.
Эмиль, не сводивший глаз с Элеоноры, будто почувствовал ее настроение, и неожиданно резко переменился. Он вдруг замолчал, стал тихим и задумчивым. Она немного успокоилась, решила, что, наверное, от волнения он стал таким непохожим на себя. Она снова почувствовала, как сердце волнуется в ее груди, совсем как тогда, в университете. Надо же, неужели все-таки это он?.. Удивительно!..
- Какие планы у вас на день, госпожа Элеонора? – тихо молвил он.
- Да так, ничего особенного, - улыбнулась она. – А вы что-то хотите мне предложить?
- Только не сочтите это за навязчивость и неучтивость, - Элеонора покачала головой в знак того, что не сочтет, - я хочу пригласить вас на прогулку.
- К морю? – обрадовалась она.
- Можно и к морю. Но не только. Могу показать вам город. Правда, я сам только начал с ним знакомиться. Но мы можем сделать это вместе. Вы согласитесь?
- Это было бы просто замечательно. А когда?
- Да можно прямо сейчас, - воодушевился Эмиль.
- Но я не готова, - возразила Элеонора, - мне надо переодеться.
- Хорошо, я зайду за вами через час. Успеете переодеться?
- Думаю, да.
- Тогда до встречи?
- До встречи.
Эмиль ушел, неслышно затворив за собой дверь. Элеонора осталась в полном смятении чувств. Она никак не могла собраться с мыслями, она не находила разумного объяснения тому, как он вдруг оказался здесь и как ее нашел. Ей представлялось невероятным такое совпадение событий. Но ничего, она обязательно во всем разберется и все поймет. Пока же ей хотелось лишь одного - готовиться к прогулке.
Она поспешно унесла посуду в кухню, составила ее, как попало на столе, решила, что уберет потом, когда вернется. Элеонора, дрожа, словно в лихорадке, бросилась наверх, в спальню, она торопилась взяться за примерку. Ей так хотелось побыстрее преобразиться, чтобы произвести на Эмиля впечатление. Теперь она и не вспоминала о своих сомнениях и тревогах. Трясущимися руками она отворила шифоньер, стала перебирать одежду. Извлекла из шкафа несколько легких платьев и брючный костюм из тончайшего шелка. Перемерив все, остановилась на длинном свободного покроя бежевом платье с высоким разрезом сзади. Платье ей очень шло, оно прекрасно оттеняло ее загорелую кожу, освежало лицо. В шкафу она нашла и изящные туфли под тон платья на высоком каблуке. Нарядившись, Элеонора со всех сторон осмотрела себя в зеркале, пытаясь выискать недостатки в новом своем облике, но их не было, одежда, обувь, как, впрочем, и вся она, были безукоризненны. Лишь одно оставалось привести в порядок – волосы, которые волнистыми прядями непослушно раскинулись по плечам. В туалетном столике нашлись шпильки с жемчужными головками, и она быстро соорудила себе превосходную прическу.
Элеонора спустилась в гостиную, уселась на диван и стала ждать. Ею вдруг овладело нетерпение, ей очень хотелось поскорее отправиться с ним на прогулку, чтобы развеять свои сомнения, убедиться в том, что все происходящее - реальность. Интересно, что он ей скажет, что покажет в этом странном городе. Она ждала, но его все не было. Тогда она в волнении стала ходить от окна к окну, стараясь сквозь узкие щели жалюзи увидеть его появление на улице. Однако залитая солнцем улица была пуста, никто и ничто не нарушало ее тишины. В нетерпении она пошла в прихожую, хотела открыть дверь и выйти на улицу. Но вот ей послышались шаги, все ближе, ближе, наконец, они замерли у двери, звякнул колокольчик. Это он! Тая от необъяснимого счастья, она распахнула дверь ему навстречу.
- О-о-о! – Эмиль замер от изумления перед ее необыкновенным преображением. – Это вы! Я бы вас не узнал.
- Вам нравится? – улыбнулась Элеонора. – Так что же, идем?
- Знаете, стоит такая жара, просто ужасающая, небывалая жара, думаю, что идея насчет прогулки в такой час была не очень удачной.
- Мы не пойдем?.. – разочарование постигло Элеонору, она ведь так хотела пойти с ним, так готовилась.
- О, нет, мы обязательно пойдем, но давайте пойдем вечером, когда спадет жара и подует с моря прохладный ветерок.
- А что же сейчас?.. – невесть от чего растерялась Элеонора.
- Если вы не возражаете, мы проведем этот день вместе, здесь, в этом доме.
- Прямо здесь, весь этот день?..
- Конечно, весь день, вместе с вами…
Эмиль медленно двинулся к ней, она стояла, не шевелясь и даже не дыша, настороженно ловя каждое его движение. Он приблизился, нежно коснулся ее руки, замер, будто прислушиваясь к ней, пытаясь уловить ее протест. Но она молчала. Его рука заскользила по ее плечу, дотронулась до шеи, потом до волос. Она вдруг почувствовала на своем лице его дыхание, ощутила волнующие прикосновения его губ, они были легкими, нежными, завораживающими. Вся замерев, она закрыла глаза, желая, чтобы эти поцелуи длились долго, очень долго. Она ощущала, как он неспешно, одну за другой стал вытаскивать из ее волос шпильки, они звонко падали на паркет. Она стояла неподвижно, вся во власти его рук. У нее не было никаких мыслей, она просто плыла в потоке происходящего, и ей хотелось, чтобы этому потоку не было конца. Он легко поднял ее на руки и понес к лестнице, наверх, через холл туда, где была спальня. Она не возражала, ничего не говорила, лишь обхватила его шею руками, закрыла глаза, полностью отдавшись его воле.
Но вот что-то изменилось, его прикосновения стали другими, настойчивыми и нетерпеливыми. Как мгновения назад его руки освобождали от строгих шпилек ее волосы, так теперь они освобождали от мешающих одежд ее тело. Она не помогала ему, но и не мешала, у нее совсем не осталось сил. И он это чувствовал, поэтому действовал все смелее и стремительнее. Хрустящий шелк постели принял их обнаженные, разгоряченные тела. Но вдруг прикосновения его губ и рук вновь стали нежными, легкими, скользящими. Это длилось долго. Теперь она ощущала неимоверное напряжение, ее тело с содроганием встречало каждое его скользящее касание, ей хотелось силы и натиска, вслед за которыми придет долгожданное удовлетворение, но их все не было. Она, сжав зубы, чтобы не застонать, и не выплеснуть наружу проявления своего становящегося невыносимым желания, теперь металась в постели, но он, казалось, ничего этого не замечал, добиваясь от нее еще более бурного проявления необузданных и неконтролируемых эмоций.
- Ну… ну… что же ты… не сдерживай себя… - шептал он ей, - не надо… дай волю чувствам… я хочу этого… давай…
Не в силах совладать с собой и почти ничего не соображая, она что было силы вонзила свои ногти в его крепкую спину, интуитивно почувствовав, что только силой можно вызвать в ответ силу, столь желанную теперь для нее. От боли и неожиданности он вскрикнул, его руки сжали ее тело стальным кольцом, они были повсюду, теперь она их ощущала везде. Почти в полубессознательном состоянии, стремясь усилить его силу, которая зависела от ее силы, она продолжала пронзать его кожу своими ногтями. В ответ его объятия становились все сильнее, все необратимее, затем, наконец, они перешли в ритм, она дико закричала, пережив блаженное, так долго ожидаемое ею состояние.
Она лежала в его объятиях, медленно приходя в себя, постепенно осознавая то, что с ней произошло. Это было нечто невероятное и удивительное. Никогда доселе такого с нею не происходило, никогда она не была столь страстной и решительной. Но она совсем не чувствовала угрызений совести, она понимала, что любила его еще с тех пор, как они встретились в университете. Наверное, уже тогда подспудно ею владело желание быть с ним, но тогда она ни за что бы не призналась себе в этом. А теперь вот встретив его здесь, она, наконец, выплеснула все, что таилось в ее сердце по отношению к нему, и от этого ее переполняло чувство неземного восторга и счастья.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как они оказались в постели. Но вставать не хотелось. Она напрочь забыла о том, что ей казалось таким важным еще утром. Теперь она и в мыслях не держала, чтобы идти на поиски Барбары и Стефана, она желала лишь одного – как можно дольше продлить свое чудесное пребывание в этом удивительном месте, подарившим ей столько прекрасных мгновений.
Они, как дети, дурачились в постели. Эмиль придумывал какие-то забавные игры, она смеялась до колик в животе. Давно уже ей не было так весело. Он шутливо пенял ей на то, что она так жестоко ранила его своими ногтями, причинив ему невыносимую боль. И правда, должно быть, она порядочно порвала ему спину, она велела Эмилю показать ей раны, она должна их обработать. Он только отмахивался, весело смеясь. Она настаивала, он сопротивлялся. Когда же ей удалось взглянуть на его спину, она немало озадачилась: следов от ее ногтей на коже не было, а между тем, насколько она могла помнить, она с силой ранила его.
Но недоумевала она недолго, ее отвлек Эмиль, заключив в крепкие объятия. Она шутливо повела плечами, стараясь освободиться, но он все сильнее сжимал кольцо своих рук, так что становилось трудно дышать. Она, запрокинув голову назад, поймала его взгляд, он показался ей странным, каким-то холодным и бесстрастным. На мгновение она испугалась, ей опять почудилось, что это не Эмиль. Но тут же нежность наполнила его глаза, затем пришла и страсть. Он тихонько шепнул ей, что сейчас они сыграют по другим правилам, он знает, ей понравится.
Они поднялись с постели только к вечеру, и сразу же направились в кухню, голод был нестерпим. Только сейчас Элеонора вспомнила о том, что ничего еще не ела. Они устроились за столом прямо в кухне, на пестрой скатерти она расставила столовые приборы, тарелки с мясом, сыром, птицей. Эмиль открыл бутылку вина, наполнил бокалы. Они не стали включать электричество, зажгли свечи. Беспрестанно смеясь, они жадно набросились на еду, утолив голод, не торопясь, потягивали вино, не сводя друг с друга влюбленных глаз. Элеонора была счастлива. Она не вспоминала о своих тревогах и страхах, безоговорочно отнеся их насчет своей извечной осторожности. Нет, долой осторожность! Долой страхи! Она хочет быть безоглядной и крайне неосмотрительной. Она согласна на счастье, даже если оно продлится всего лишь несколько дней.
- Помнишь, мы хотели прогуляться, - сказала Элеонора.
- Да-а, - ответил он, сладко потягиваясь, - помню, но мы можем снова отложить прогулку. А-а-а? – он засмеялся. – Но если ты больше не хочешь, вернее, пока не хочешь, то я готов сопровождать тебя на прогулке. Так как?
- Нет, я бы пошла подышать воздухом. По-моему мы с тобой засиделись.
- Вернее, залежались, - Эмиль вновь рассмеялся.
- Тогда я пойду одеваться.
Тихий, нежный шепот волн встретил их сразу же, как только вышли они из дома. Хотя солнце все ниже склонялось над морем, все же было еще жарко, но морской бриз приятно освежал их. Они тихонько побрели невесть куда, держась за руки. Эмиль, трогательно заглядывая ей в глаза, ласково улыбался.