Если вы не любите собак, то это посвящается именно вам. Может вы полюбите их, хоть немного. Может, просто будете смотреть на них немного добрее, тем более что вокруг вас, каждый день по улицам бродят никому не нужные, несчастные лучшие друзья человека. Может просто, проходя мимо, вы скажете несколько слов своему ребенку, что-то вроде: собак обижать нельзя. Всего-то три слова, а если учесть, сколько слов мы говорим, сколько лишних, ненужных слов мы говорим каждый день, что нам стоит сказать именно эти три?
Сегодня я вдруг представила себя собакой. Да, именно так. Дело в том, что меня разбудили рано, во сколько точно – я не знаю, ночью отключали электричество и теперь ни одни часы нормально не работают. В комнате у меня кавардак, вчера мне пришло в голову разобрать свой шкаф. Нашлось много чего – старая подушка, забытые книги, фигурки всякие, шоколад четырехлетней давности… Столько воспоминаний. Я много думала и не заметила, как уснула, причем, на удивление рано для себя. А разбудили меня жестко, отняв одеяло с подушкой и с криком:
- Рота подъем! Опять в Интернете всю ночь сидела? По телефону разговаривала, да? Музыку слушала?
Спросонья я мало что понимала, но стало невыносимо тоскливо и обидно, хотелось даже заскулить. Легла-то я в 12 и ночью спала, как все нормальные люди. А родители, гады этакие…
На этой мысли я себя одернула. Кто я такая, чтобы их судить? Они же хотят как лучше, но их «как лучше» не состыкуется с моим.
Подушку мне вернули, а вот одеяло с простынею забрали. Без них спать уже было невозможно, так что я сложила диван в исходное состояние, а подушка так и осталась лежать на полу, около подоконника. Я немедленно подскочила к окну, чтобы посмотреть на сегодняшний день.
Тучи, холод, лужи кругом… Тоска-то какая.
Наверное, нужно радоваться любой погоде, а я так не могу. Почти все состояния природы меня раздражают.
Невольно я перевела взгляд на подушку, с которой сегодня спала и которую вчера обнаружила на верхней полке своего шкафа. Подушка была старая, даже пожелтевшая.
И я увидела мир. Другой, совершенно не знакомый. Он по-другому пах деревянным паркетом и пылью, сквозил из неведомых щелей свежим воздухом с улицы, отражался от пола бликами совсем рядом, перед носом. Новая мебель в комнате оказалась неведомыми монстрами, а отец, сидевший с ноутбуком на моем диване, стал вдруг олимпийским богом, но без туники и бороды. Что в окне – не видать, слишком высоко, только кусочек серого неба, с которого опять льет дождь. Желтые шторы протянулись до небес и, если бы я была котом, то непременно бы забралась по ним на самый верх, чтобы гордо посмотреть на всех с высоты птичьего полета. Но я не кот, я – пес. Моя судьба смотреть на все снизу вверх.
Мусорная корзина забита бумагами, а из-за угла предательски виднеется горлышко пустой бутылки, а была просьба, между прочим, стекло и пластик на переработку отдельно, бумагу – отдельно. Нет, мы все равно складываем мусор всей кучей. Как будто в этом доме у меня одной единственная окружающая среда, а у остальных членов семейства их сколько угодно. Я встала на четвереньки и глухо зарычала. Хотелось бы даже цапнуть олимпийского бога за пятку, но я вспомнила о стоимости своего костюма и решила ограничиться легким назиданием. Что-то протявкала и свернулась на подушке клубком. Подушка большая, я поместилась вся. Нос уткнулся в резиновую игрушку, не то цыпленка, не то утенка. Точно не знаю, но зато хорошо помню, как купила ее. Цыпленок вонял резиной, у него был оторван кусочек хвоста. Мне стало уютно и хорошо на душе. Я мысленно прикрылась пушистым хвостом и задремала. Но тут олимпийский бог, этот редиска, встал с дивана и начал расшевеливать меня ногой – мол, нечего дрыхнуть. Я потянулась и вновь встала на четвереньки, разглядывая его снизу-вверх.
Моя судьба – смотреть на все снизу вверх.
[699x470]