Лев Рубинштейн, Грани.ru, Россия.




[215x150]Даже у тех, кто, вроде меня, достаточно редко включает телевизор, это словосочетание вполне на слуху. Заметный даже не самому искушенному взгляду аграмматизм этого словосочетания удивления вызывать не должен: такое принято в рекламной теории и практике - некоторая умышленная неправильность застревает в памяти потенциального потребителя продукта. Это нормально. Сам продукт, содержащий такие, мягко говоря, разнородные компоненты, как Иван Грозный и Пушкин, Менделеев и Александр Невский, Чайковский и Сталин, тоже не слишком сенсационен. Государство, в столице которого с прохладной постмодернистской вежливостью уживаются проспект Сахарова с проспектом Андропова, если чем и может изумить, то уж никак не этим.

Да и речь не об этом. Речь именно об имени "Россия". О слове, обозначающем не вполне понятно что. И уж вовсе непонятно значение веющего ледяным ветерком слова "антироссийский".

На моей памяти фундаментальные значения слова "Россия" в зависимости от исторического контекста менялись неоднократно.

Я родился и вырос в стране под названием СССР. В этой стране существовала, если кто забыл, советская власть. И люди были советские. Советскими также были искусство, литература, наука, промышленность и вообще все. Язык только, слава богу, был все-таки русским.

Советским, повторяю, было более или менее все. А все, что было несоветским, называлось тогда "антисоветской деятельностью". А еще там и сям существовали "антисоветские настроения", в каковых я с некоторых пор ничуть не стеснялся признаться. Ну, не всем подряд, разумеется, - на этот счет были приготовлены статьи с параграфами.

Мы (под "мы" я подразумеваю себя и свою не очень малочисленную среду) жили в стране, называемой Советским Союзом, вполне осознанно считая это название ничуть не легитимным, придуманным большевиками, в результате незаконного переворота узурпировавшими власть в нашей стране, то есть в России. Мы и жили в России, и в слове "Россия" в тогдашнем идеологически насыщенном контексте слышались если не диссидентские, то уж точно фрондерские коннотации.

Если была "Россия", то это была в крайнем случае "Советская Россия", зашифрованная некрасивым скоплением согласных - РСФСР.

"Россиями" в те времена в основном разрешалось быть лишь гостиницам и кинотеатрам. Даже учебники истории - что школьные, что университетские - назывались "Историями СССР", о каких бы периодах отечественной истории ни шла речь. Меня, помню, страшно забавляло название учебника "История СССР. Период феодализма".

В позднесоветские годы и годы перестройки имя "Россия" прочно ассоциировалось со свободой - свободой от постылого "совка". Россия, точно так же, как и все прочие участники хоровода вокруг фонтанных струй на ВДНХ, буквально в одночасье освободилась от заскорузлой отстойной империи и нос к носу столкнулась со столь же заманчивой, сколь и тревожной стихией свободы. Забегая вперед, скажем, что тревога все же победила. Пока.

Большевики, узурпировавшие Россию, переименовали ее от греха подальше в Советский Союз. Нынешние узурпаторы все то, что осталось от СССР, переименовали в "Россию". И эта их Россия имеет отношение к России ничуть не большее, чем к ней имел СССР.

Теперь узурпировали и само "имя Россия". И мы не успели оглянуться, как "антисоветское" стало называться "антироссийским", а скандирование "Рос-си-я! Рос-си-я!" стало ассоциироваться или с пьяной футбольно-фанатской гопотой, или с толпой нашистских бройлеров, или с разбитыми витринами винных магазинов в центре Таллина.

Не так давно на Московской книжной ярмарке я случайно наткнулся на презентацию книжки одного из наших ультрапатриотических журналистов. Было довольно шумно, но что-то я услышал. Услышал я, например, о том, что холодная война была всегда. И всегда она велась против России. И что мы ошибались, думая, что они воюют с коммунистами. Судите сами, говорил он, коммунистов уже никаких нет, а война продолжается. А стало быть, дело не в коммунистах, а в исторической ненависти к России. При чем тут коммунисты, риторически вопрошал державный журналист.

Действительно, при чем тут коммунисты, спрашивал себя и я. Не при том ли, что не так уж их и нет уже. Да никуда они, разумеется, не делись. А просто выяснилось вдруг, что коммунисты - это вовсе не только носители определенной идеологии, выраженной определенным набором ничего не значащих слов, знаков и жестов. Выяснилось, что разница между державниками-коммунистами и державниками-фашистами исключительно терминологическая. И выяснилось, что советская власть приспособилась преспокойно существовать после всех ее ритуальных похорон. Да и кто, как не коммунисты, все те, для кого исчезновение СССР мыслится как величайшая геополитическая катастрофа ХХ века? А вот для многих этой самой геополитической катастрофой представляется как раз само существование в ХХ веке такого государства, как СССР. Как вот быть с таким противоречием?

Ну не любит свободный мир коммунистов и фашистов. Ну что с ним сделаешь! Так и я их не люблю. А Россия-то тут при чем?

Любая страна - это не только имя. И не только территория, по периметру которой выстроились бравые Карацупы со своими четвероногими Индусами. Страну невозможно представить себе вне конкретного образа. В этом смысле идея упомянутого в начале телепроекта мне как раз понятна. Это принято называть поиском идентичности.

"Враги России", говорите? Ну-ну. Это какой такой России? Россий много. Примерно столько же, сколько у нее имен.

Если речь идет о склеенной из гнилого картона руками-крюками Суркова и Павловского "России", о стране, где в начале ХХI века продолжаются дискуссии о том, является ли товарищ Сталин величайшим гением всех времен и народов или же просто успешным топ-менеджером, о стране, символом величия и надеждой которой может оказаться гороховое пальто из дрезденской резидентуры, о стране, где на академическом уровне утверждается, что иными методами, кроме как истреблением десятков миллионов живых душ, невозможно было нахренячить на душу населения такие вот тонны чугуна, стали и Т-34, о стране, неспособной, как они уверены, сдвинуться с места без гор трупов и рек крови, то такая страна в категориях современного мира, да и просто здравого смысла вообще является историческим недоразумением. И вопрос о том, имеет ли вообще такая страна право на существование, никак не может не возникнуть.

А Россия меж тем существует, и это великая страна. И врагов ее если и надо искать, то в числе тех, кто громче всех кричит "держи вора". И круг ее друзей во всем мире отнюдь не ограничивается армией и флотом, не говоря уже о тайной или явной полиции. Она есть и будет уже хотя бы потому, что души и живой крови в ней так много, что никто из сменяющих друг друга державных упырей так и не смог до конца истребить эту душу и вылакать всю ее кровь. Эта страна велика прежде всего тем, что она все еще жива и будет жива, несмотря на титанические усилия всех успешных менеджеров, вместе взятых. А если у этих менеджеров и имеется кой-какое величие, то оно лишь в том, что в сердцах свободно думающих граждан они умеют вызывать чувства такой силы, что в счастливых случаях эти самые чувства обнаруживают способность преобразовываться в мощную и свободно конвертируемую творческую энергию.

А чтобы чуть сбить градус не очень-то свойственной мне патетики, завершу-ка я все это дело маленькой пейзажной концовкой. Примерно такой: "Поставив последнюю точку, я встал из-за стола и подошел к окну. За окном привычно гудели машины, сплошным потоком шли предпразднично озабоченные пешеходы и, бесшумно кружа в морозном воздухе, тихо падали цены на нефть".




_______________________________________
Истинный герой России - кто он? ("Суббота", Латвия)
"Имя России" как политическое минное поле ("The Wall Street Journal", США)
Телепродюсер 'великих' русских ("Дело", Украина)
Имя империи ("Delfi", Литва)
Сталин или Николай Второй? Ответ очевиден ("The Times", Великобритания)
Что если 'именем России' окажется Сталин? ("The Wall Street Journal", США)