Очень понравилось описание, живо себе представила огромные окна с зеркалами напротив, мне показалось даже, что перед глазами стоит какой-то замок с окнами-витражами. Представила, комнату и вспомнилась мне библиотека наша Никитинка, старинные залы уставленные шкафами. Лен, все-таки, ты молодец, продолжай пожалуйста, делай такие интересные выписки.

"...роман - редкостная муть..." Кошмар какой! На этой неделе собираюсь приступать к чтению этой книги. Напутствие получила отменное)

gadriel_07, да-а-а..Мил, я - молодец несмотря ни на что! )))))) Знаешь, даже если никто кроме тебя и не заглянет в эти выписки, я знаю, что они не уйдут в пустоту)))) Спасибо тебе за участие, дорогая подруга!:air_kiss:

Fruhling, Таня, не надо так отчаиваться!))))) У меня весьма своеобразные требования к литературе, хотя бы она и была развлекательной ;) Просто все эти описанные сцены мазохизма и насилия вызывают у меня гадливость. Может быть, я могу показаться ханжой (ха-ха)))), но это так. Вполне вероятно, что твое мнение будет иным - вон, в либе "Альдебаран" полно восторженных отзывов. На вкус и цвет, как говорится...

evi_lena, Ленча, мне понравилось, как тебя называет твой друг, ты не представляешь, я теперь особое внимание уделяю описанию интерьера, после твоего поста. И вот спешу поделиться с тобой: "Мастерская, правда, все еще пугала ее. Она бросала по сторонам изумленные взгляды, потрясенная царившим вокруг беспорядком и заброшенностью. Перед печкой, еще от прошлой зимы, накопилась зола. Кроме кровати, умывальника и дивана, здесь не было никакой мебели, впрочем, был еще старый шкаф и большой сосновый стол, где валялись вперемежку кисти, краски, грязные тарелки, спиртовка, на которой стояла кастрюлька с остатками вермишели. Всюду были разбросаны хромоногие мольберты и дырявые соломенные стулья. Вчерашняя свеча валялась на полу около дивана; по всему было видно, что здесь месяцами не подметают; и только большие часы с кукушкой, расписанные красными цветами, звонко отбивали ход времени и казались веселыми и чистыми. Но больше всего ее пугали эскизы, развешанные без рам по стенам; эскизы потоком заливали стены, спускались до полу, где громоздились кучей набросанных одно на другое полотен. Никогда еще ей не приходилось видеть столь ужасной живописи, резкие, кричащие, яркие тона оскорбляли ее подобно извозчичьей ругани, доносящейся из дверей харчевни. Она опустила глаза, и все же ее притягивала к себе повернутая к стене картина, та самая большая картина, для которой художник делал с нее набросок и которую он каждый вечер поворачивал к стене, чтобы на следующий день под свежим впечатлением лучше о ней судить. Что мог он прятать там, не осмеливаясь никому показать? Жгучее солнце, врываясь в окна, не завешанные шторами, разгуливало по просторной комнате, накрывало ее раскаленной пеленой, растекалось, как расплавленное золото, по убогим обломкам мебели, подчеркивая их жалкую нищету" Золя. "Творчество" Если, ты, не будешь против, то я буду возвращаться к этой теме время от времени и все, что мне будет нравится, к тебе, если не боишься, что замусурю тебя цитатами.

Ага, Мил, я совсем-совсем не боюсь того, что ты будешь мою коллекцию пополнять - наоборот!!!

Ответ на комментарий Helene_Timonier # А я, честно говоря, не осилил. Или как сказать-то правильно? Ниасилил! Букоф много. ))) В общем - прочитал начало, дошел до первой встречи с писательницей (как бишь, ее?), потом - пару абзацев в середине (как раз на что-то "эдакое" попал), а потом - прочитал эпилог. И всё. :(

Исходное сообщение Chukcha_gtn И всё. :(

И был таков :)))

Ленусь, если не надоело, продолжу. Мастерская помещалась в узком закоулке улицы Дю Фур, позади старых, потрескавшихся домов. Нужно было пройти двумя вонючими дворами, чтобы попасть в третий, где находилась покосившаяся постройка, похожая на сарай для хранения сельскохозяйственного инвентаря. Это обширное сооружение, сколоченное из досок, закрепленных штукатуркой, принадлежало некогда упаковщику. Снаружи не было видно, что происходит внутри, так как сквозь четыре больших окна, замазанных мелом, можно было разглядеть только потолок, выбеленный известью. Открыв дверь, Клод в остолбенении замер на пороге. Глазам его предстало обширное помещение, где перпендикулярно к окнам! стояли четыре длинных, очень широких стола, по обеим сторонам которых расположились студенты со всем своим снаряжением: мокрыми губками, чашечками для размешивания красок, банками с водой, железными подсвечниками, деревянными ящиками, где они держали белые полотняные блузы, циркули и краски. В углу ржавела печь, забытая там с прошлой зимы, вокруг нее валялись никем не прибранные остатки кокса; в другом углу висел громадный цинковый умывальник с двумя полотенцами. По стенам этого неряшливого помещения сверху донизу шли полки, на которых были нагромождены всевозможные модели и макеты. Под полками висел целый лес линеек и угольников, еще ниже была навалена куча чертежных досок, связанных подтяжками. Все свободные местечки на стенах были перепачканы надписями и рисунками, в изобилии разбросанными там и сям, точно на полях раскрытой книги. Тут были и карикатуры на товарищей, и непристойные рисунки, и скабрезные надписи, способные вогнать в краску даже жандарма, и изречения, и формулы, и адреса. Надо всем доминировала протокольно лаконичная фраза, начертанная крупными буквами, на самом видном месте: «Седьмого июня Горжю сказал, что ему наплевать на Рим». Подписано: «Годемар». Золя. "Творчество"