Свет погас внезапно, когда еще зрители бродили по залу, громко переговариваясь и перешучиваясь. Маленькую сцену с двумя старыми и на вид расшатанными стульями залил безбожно желтый свет единственного софита.

Сразу быстрым деловым шагом вышел пожилой токаор. Сел, утвердив пятку на перекладине под сиденьем, опер на колено гитару, и слова не говоря, принялся перебирать струны… Потекли волнообразные тьентос – то, что называется контактом, нащупыванием. Пробные аккорды, похожие на первые прикосновения друг к другу любовников в полной тьме …

Пожилой отыграл короткое вступление и завел пустяковый разговор с залом, продолжая меланхолично наигрывать арпеджио …

Вышел второй гитарист – им оказался тот самый Антонио, что встречал гостей в патио, и минут пять они еще дуэтом перебирали струны – tiento все длилось, видимо, музыканты еще не чувствовали нужной атмосферы в зале…

Наконец, вышел первый кантаор – лет шестидесяти, с жестким задубелым лицом. Начал как обычно, с вступления – что подготавливает зал, настраивает на песню. Пустил в воздух несколько протяжных петушиных «ай-ай-ай-ай-и-и-и-йа», пробуя голос перед песней. Наконец, запел, заголосил душераздирающим голосом…

Это было завывание ветра в сьерре. Время от времени голос достигал накала вопля, как если бы певцу сообщили, что в Севилье только что скончался его брат.

Он то сжимал, то разжимал кулак правой руки, словно медсестра со шприцом наготове велела «подкачать» вену… Долгие протяжные вопли заканчивались на зевке, рот захлопывался, после чего вновь начиналось мучительное карабканье голоса вверх, вверх…

Между тем вышел второй кантаор, помоложе, но весь уже оплывший, с жирным индюшачьим профилем, который он демонстрировал во время восхождения на невероятные высоты песни, одолеваемые совсем уж пронзительным криком. Он вышел с тростью, которую прислонил к спинке стула, - значит, в программе будет номер, когда одинокий голос сопровождают только ритмичные глухие удары тростью в пол.

Следующую песню пели вдвоем, помогая себе разнообразными хлопками ладоней: то жестко отбивая ритм, то мягко пошлепывая и словно отирая руки одну о другую, отсылая замирающий звук в бесконечность …

Кордовин сидел, напряженно ожидая, когда закончится эта часть и начнутся танцевальные номера, поэтому прослушал – как называлась следующая песня….

Дина Рубина "Белая голубка Кордовы"