Пока я тут копаюсь в фотографиях Реюньона, погружаясь в сладчайшие воспоминания, в Париж неожиданно пришла весна. Ну да, неожиданно, кто ж ее ждал-то сразу после зимы? Так вот, поднимаю я глаза – а за окном все цветет, птички поют, арабы кричат, дорожники усердно долбят асфальт… Природа ожила, в общем. И мне тоже вдруг захотелось приобщиться к живой природе, тоже что-нибудь подолбить что ли, но так как у нас дома уже давно все раздолбано, пришлось идти в парк.

В парк Бютт-Шомон (Buttes-Chaumont) я зашла с тыла. И не спрашивайте почему, вот такая я загадочная. А вот почему именно в Бютт-Шомон – тут объяснение у меня логичное – потому что на карте он обозначен такой смешной зеленой загогулиной с голубым кольцом посередине.

С тыла парк выглядел вот так

Фаллический символ в правой трети композиции – это ротонда Сибиллы, мы к ней еще подойдем поближе. А пока что пройдемся по окрестностям. На переднем плане первой же окрестности, задрав ногу на железное заграждение, стоял Красный дракон. Он делал вид, что делает растяжку, но мы-то с вами знаем, что он делал на самом деле, нас не проведешь.

Я тоже делала вид, что фотографирую цветущую форситию, и даже сделала парочку фотографий для правдоподобия.

Потом меня привлек чарующий аромат неизвестного куста, вот этого

Аромат был настолько чарующим, что привлек не только меня, но и огромную черную пчелу, она высосала из цветков весь мед. Я бы тоже высосала, но у меня не было хоботка, а губами засасывать неэстетично.

Но вернемся к парку. С тыла кроме Красного дракона посетителей встречает пан. Пан – это греческий бог пастушества и скотоводства, плодородия и дикой природы. Нам он известен больше как обладатель козлиных ног, рог и козлиной бороды. В наследство от бога Пана нам также остался панический страх, но не всем, потому что не все видели вот такую скульптуру Пана, неожиданно, ночью, в свете луны.

Но вернемся же к парку. Надо уже рассказать про него что-нибудь умное. Например, о названии. Chaumont образовано от слов chauve и mont, т.е вроде «лысая гора», на которой ничего не растет. Так оно раньше и было. Когда-то на этом месте были залежи гипса и строительного камня. Барон Осман, будучи мужиком смекалистым, решил этот камень и гипс пустить в дело. Вскоре на месте полезных ископаемых остался лишь котлован, и, я так думаю, вот эта скала.

В котлован сначала сваливали городской мусор, а потом решили вдруг сделать на этом месте парк. Ну а что, и тогда строили парки на месте кладбищ или свалок, подумаешь… За три года мусор развезли и построили парк (сколько лет свозили туда мусор – не указывается). Достроили парк в 1867 году, это так, на всякий случай, вдруг кому не все равно. Котлован залили водой, и на этом месте образовалось прекраснейшее из озер. Впрочем, вода в нем куда-то уходит, так как ее постоянно подливают.

По озеру, кроме палок и листьев плавают кряквы и вот такие птицы

Я все думала, кто же это, разожравшиеся утки или лебеди с короткой шеей, оказалось, это канадские казарки, или канадские гуси, по-простому. В России их можете не искать, всех съели. Живут теперь они только в Северной Америке и чуть-чуть в Англии-Дании-Голландии-Скандинавии. В Новой Зеландии еще, и то их туда завезли насильно, связав крылья (чтоб не улетели) и заткнув клювы (чтоб не возмущались).

В этом же озере упражнение по синхронному плаванию исполняли обычные кряквы, или зеленошеии зеленошееи утки с зеленой шеей (canard colvert), как их называют французы.

Вот они в более привычной позе, если кто не узнал по хвостам.

Тот, что красивый, это утк, а серая – утка, соответственно. Я вот все думала, почему такая несправедливость, и как утка еще не утопилась с горя, и я нашла теорию, согласно которой если самец красивее самки, то съедят его первого. Я о хищниках говорю, людям-то все равно, лишь бы мясо вкусное было. А вот хищники едят того, кого сразу видно, чтобы зрение не утруждать, выискивая серых уток на серой земле, например. А еще есть теория, где говорится, что самец, которого не съели, несмотря на всю его вычурность, в разы привлекательнее для самки. Говорят, будучи серым и скромным, любой выживет, а вот попробуй выжить, таская за собой длинный яркий никому не нужный хвост, как павлин, например. Если самец дожил до репродуктивного возраста – считай, прошел обряд инициации, настоящий мужик, ни одна самка не откажет.

И снова вернемся к парку. Остров окружен со всех сторон озером, но к нему проложены два моста. Один из них каменный, называется «Мост самоубийц» (pont des suicidés), посмотрев на него, становится понятно, почему. Он, конечно, недостаточно высок (22 метра), чтобы можно было разбиться, прыгнув с него, но вот если предварительно накинуть на шею петлю…

Другой мост называется просто висячий мост, видимо, чтобы не подсказать идею. Он повнушительнее, 65 метров в длину и шатается, если по нему идет человек, хм… плотно пообедавший. Очень плотно, регулярно плотно обедающий. Ну вы поняли, о чем я, а то тут страна такая политкорректная, что оскорбить ее можно одним неосторожным словом всю, оптом. Впрочем, если по мосту в ногу пройдутся двое таких, как я, то он тоже может зашататься. Но вроде бы не падает, хотя мы вдвоем (я и я) еще по нему не ходили.

На берегу меж двух мостов школьники писали сочинение. Или изложение. Что они писали, неизвестно, но вот так примерно выглядят французские школьники. И никакой заботы об осанке.

Кроме школьников на берегу есть грот, почти как настоящий, но искусственный, с искусственным же водопадом и сталактитами. Грот 14 метров в ширину, 20 в высоту, сталактиты некоторые по 8 метров свисают, вот такой на голову упадет, и сразу все остальные параметры забудешь. У нас бы такой ленточками оградили, и табличку повесили «Не влезай, убьет!», а тут ничего, ходят все, фотографируют. А водопад, прямо скажу, так себе, на Реюньоне лучше.

Вдоль дорожки, ведущей от водопада, растут какие-то диковинные кусты с розовыми колокольчиками

и уже знакомая нам белая магнолия стеллата

Недалеко от этого же грота неизвестная скульптура неизвестного автора (таблички не было), изображающая голого мужика, лезущего куда-то в горы. Не знаю, что хотел этим сказать автор, но что-то мне кажется, что мужик залез ночью не в свое окно, а муж неожиданно вернулся из командировки.

Хотя если обратить внимание на его лицо, можно предположить, что вернувшийся из командировки муж предстал как минимум в образе пана.

Мы еще не залезли на скалу к ротонде Сибиллы, а я уже что-то умучилась. Так что продолжение будет позже, следите за программой.