Если Рассеянный с улицы Бассейной был бы женского пола, я сыграла бы эту роль, не особо в нее вживаясь. Необходимые качества у меня уже есть: все, что можно забыть дома – забывается, все, что можно разбить – разбивается, все, что можно сбить на ходу – сбивается и т.д. Помните фильм «Невезучие», эпизод, где накачанная наркотиками девушка влепляется в стеклянную дверь? Скажу по секрету, я проделывала этот трюк десятки раз без всяких наркотиков, притом, что зрение у меня вполне приличное.

Но к этому я пришла не сразу. Сначала долго репетировала на телефонных столбах с прозрачными перегородками, которые как-то неожиданно выросли на месте красных телефонных будок. Кажется, тогда я впервые постригла челку, чтобы маскировать ею сизые шишки на лбу. А дебют мой состоялся еще в начальной школе. Помнится, была зима, бегали мы с подругами вокруг заброшенного киоска «Мороженое», а-ля молодые косули. Под окошком, откуда выдают мороженое, была полочка, обитая со всех сторон железом. Я благополучно обегала эту полочку раз сорок, а на сорок первый меня осенила какая-то глубокая мысль. Железный уголок пришелся ровно на переносицу и, кажется, сломал мне нос. Посостязаться со мной в глубине мыслей тогда мог лишь мальчик из пионерского лагеря: он получил сотрясение мозга, врезавшись на бегу в фонарный столб.

Прошли годы. Инстинкт самосохранения, хоть и слабый, но все же сберег меня от непредумышленного самоубийства, но в нирвану я проваливаюсь все так же неожиданно и так же невовремя. Жизнь во Франции дает некоторые преимущества – забытые вещи здесь, как правило, дольше сохраняются на месте. Например, забытая в магазине банковская карточка (да, ее можно забыть прямо в аппарате) прождала меня там аж до следующего утра, забытый в двери ключ (а кто-то сомневался, что ключ можно забыть в двери?) – весь вечер. А сегодня мы с одногруппницей собирались записываться в университет. «Самое главное – не забудь желтую анкету, без нее не дадут досье», - сказала она мне. Вчера вечером я несколько раз проверила, все ли взяла, а сегодня перед входом в университет обнаружила, что забыла… конечно, желтую анкету!

А еще в университет я беру бутылочку с водой. Вернее, беру – это громко сказано, скорее, пытаюсь брать. Два раза из трех она остается приготовленная у меня на столе. «Клади ее сразу в сумку!» - посоветовал Арно. «Сразу не могу, после нее папка не влезает», - объяснила я. «Тогда клади ее в сумку, а чтобы засунуть папку, вынешь бутылку, поставишь на стол, положишь папку, положишь бутылку», - предложил Арно незамысловатую схему, но, подумав, прибавил: «Хотя если ты вынешь бутылку и поставишь ее на стол, ты все равно ее там забудешь…» И констатировал: «Дорогая, ничего не поделаешь, ты блондинка».

Итак, я блондинка. Это не цвет волос, это диагноз, кажется, даже врожденный. Возможно, это передается по наследству, потому что мой отец – тоже блондин. Если из детского садика я приходила в одной варежке или одном носке - значит, забирал меня папа. При этом спроектированные им станки получали признание на выставках, а он – в коллективе.

Мы, блондины, очень страдаем от своего блондинства. Помню сочинение моей одноклассницы по картине И.Аристова «Спасение знамени». На этой картине, если кто видел, изображена маленькая комнатка, на переднем плане – мальчик, обматывающий знамя вокруг торса другого мальчика, сразу за ними – стол, чуть сбоку – стул, и девочка у окна. Всё, в комнате ничего больше нет. «Они долго искали знамя и нашли его на столе», - написала моя одноклассница в своем сочинении. Все смеялись, а ведь она просто поставила себя на место героя и честно все описала. Я тоже на днях бокал свой искала, долго искала, и нашла его на столе, где обычно он и стоит. Когда уже попила чай из другого. Арно молча наблюдал за моими действиями, а когда бокал был найден, признался: «А я знал, что он там, специально не говорил. Мне интересно было, найдешь или нет». Изучает меня, как белую мышь, удивляется: «Ну как ты функционируешь?» Чувствую, разобрать меня хочет по деталям и найти, где же поломка. Мне тоже хотелось бы знать, где же поломка? Трудно быть блондинкой…