непосредственно в этом мире. Вот почему заклинания "Книги Мертвых" имеют результат 
в Дуате и не действуют здесь. Но и покойный может с того света влиять на нашу жизнь. 
До нас дошло немало писем, адресованных почитавшим, с просьбами помочь в чем-то или 
с призывами не вредить живым. 

Иной мир египтян в целом соответствует общемировым представлениям о подобных 
местах. Язык мифа и вся система мифологического мышления демонстрируют множество 
кардинальных отличий нашего восприятия пространства от архаического. Так, например, 
мифическое пространство неадекватно геометрическому, хотя по форме оно столь же 
структурно организовано, как и последнее. Дуат - это свернутое в кольцо пространство, 
многократно превосходящее по площади Египет. Можно предположить, что оно имеет, 
два уровня: Поля Хотел, соответствующие пространству от Фив до Гелиополя, куда 
покойный попадает, пройдя взвешивание сердца на весах, т. е. египетский рай; и 
пространство, переполненное кошмарными обителями демонов и безжалостными 
чудовищами, через которое покойный должен пройти для достижения Зала Двух Истин. С 
нашей точки зрения восприятия пространства, все эти ужасы должны находиться в 
Аменти (дословно "Запад" - первый регион Дуата, где вершится посмертный суд). 
Христиане-копты, очень любившие описывать ужасы ада, словом "Аменти" обозначали 
именно преисподнюю. Обитающие в Дуате демоны подчиняются Осирису. 



Но вернемся к представлениям египтян об их посмертном существовании, отразившемся в 
"Книге Мертвых". Для того, чтобы оно могло продолжаться вечно, надо было обеспечить 
жизнь и процветание всех "самоопределившихся" сущностей. Конечным результатом 
всех посмертных эволюции должно было стать воскресение покойного. Это очень 
сложное представление, обнаруживающее много сходного с христианством. Смерть для 
египтян была врагом, безжалостным и коварным. Но, как и у христиан, она - победима. 
"Христос воскрес из мертвых, смертью смерть поправ и сущим во гробах живот даровав". 
Первым же из египтян смерть победил Осирис. Пройдя через мученическую гибель, он 
воскрес и восседает на троне в Зале Двух Истин, верша суд над умершими. Отныне 
египтяне получили возможность побеждать смерть. 

После страшного суда христиан ждет вечная жизнь в воскресшем преображенном теле, 
преисполненном Духом Божьим. Тело египтянина тоже воскреснет и преобразится, когда 
все человеческие сущности вновь соберутся вместе. Но египтяне считали, что тело до 
этого срока нужно уберечь от тления или на крайний случай заменить его иной оболочкой 
- статуей либо изображением. После воскресения, победы над смертью, человека ждет 
прекрасное духовно-чувственное существование, когда не будет страданий и невзгод и 
время не будет властно над людьми. Но неверно было-бы считать (как это иногда 
делается), что магические действия и заклинания гарантируют человеку жизнь вечную. 
Совсем нет! Они призваны только помочь избежать злых козней со стороны враждебных 
сил (ведь и христиане совершают определенные действия с той же целью), но конечный 
результат зависит все-таки от того, как человек прожил свою земную жизнь. 

Бардо Тодол (тибетская "Книга Мертвых"), быть может, наиболее образно описывающая 
погружение в океан архетипов в момент пограничного состояния между жизнью и 
смертью, рисует все более и более чудовищные картины поистине адских мучений и в 
конечном итоге намекает, что все это есть твое же порождение. То-есть опять мы 
сталкиваемся с мыслью, что на том свете мы будем пожинать плоды того, что посеяли на 
Земле. Во время посмертного суда покойный египтянин клянется в несовершении сорока 
двух грехов. Но, несмотря ни на какую магию, вердикт будет оправдательным, если 
покойный говорит правду. В противном случае ему придется пережить те же ощущения, 
что и следующему путем тибетского бардо. Но у последнего результатом будет более 
низкое перевоплощение, а у египтянина впереди либо вечное блаженство, либо полное 
уничтожение. Перевоплощений "Перэт эм херу" не знает. То, что очень часто 
воспринимается нами, как переселение души, на самом деле - магическая возможность 
приобретать любой желаемый облик. 

"Бардо Тодол" - очень мрачная книга. Строго говоря, главная ее цель - это помочь 
умирающему избежать новых воплощений и достичь нирваны (вечного блаженства). По 
мере прохождения различных бардо, ему постоянно предлагаются несколько вариантов 
решений своей судьбы и подсказывается наилучший из них. Но каждый раз 
предполагается, что умирающий не смог им воспользоваться, и перед ним немедленно 
открывается новый выбор, но уже в более худших условиях. Можно сказать, что в "Бардо 
Тодол" применен принцип: "Надейся на лучшее - рассчитывай на худшее". Вопрос лишь 
в том, что здесь понимать, как лучшее. 

В отличие от тибетской "Книги Мертвых", "Перэт эм херу" преследует совершенно 
обратную цель: остаться самим собой, достичь жизни вечной и вкусить мирного счастья 
созерцания "лика дня" в присутствии великого Бога и встречи с родными в ином мире, где 
все невзгоды уже позади. "Книга Мертвых" оставляет человека в объятиях его близких в 
благоуханных садах Полей Хотен, и за ее часто туманными изречениями и магическими 
формулами читаются те же чаяния, что и у тех, кто исповедует прошение грехов, 
воскрешение тела, жизнь вечную. 

В 1920 г. Б. А. Тураев писал: "...говорить о переводе "Книги мертвых" на новые языки не 
приходится - уже в лучших, более древних рукописях ее тексты искажены и 
переполнены непонятными местами. Несмотря на то, что едва ли какой другой памятник 
мировой литературы дошел до нас в таком подавляющем количестве списков от разных 
эпох, нет для египтолога книги более неприятной и до безнадежности трудной, чем этот 
сборник... ввиду бесконечного количества загадочных намеков, мистического языка и, 
особенно, безграмотности искаженного текста". Для нас это, наверное, действительно 
странное произведение: разновременный по происхождению конгломерат весьма 
практических изречений, туманных диалогов, магических заклинаний и текстов, 
удивительных по своей образной и художественной силе, потрясающих своим духовным, 
философско-этическим прозрением. Для египтян, отправляющихся в царство теней, 
хрупкий папирусный свиток был почти единственной реально осязаемой надеждой 
пройти невредимыми через кошмарный, ужасающий, населенный чудовищами мир - 
мир змей, скорпионов, призраков, непреодолимых преград, озер пламени и магических 
кристаллов, мир, восходящий к бесконечно отдаленным временам первобытных обрядов и 
сумрачным туманным осколком сохранившийся на протяжении тысячелетий. Для египтян 
их волшебный свиток был священной книгой, божественным откровением, дарованным 
людям, как представление, далеким отблеском сверкнувшее в скрижалях Моисея. 

Без представления о том, чем же была "Книга Мертвых" для древних египтян, нельзя 
постичь сути и духа их удивительной культуры. Слишком уж много их представлений о 
бытии и мировом порядке в нее попало. Может быть, не так уж и неправы те, кто называл 
"Книгу Мертвых" Библией Древнего Египта.