В жизни бывают такие момент, когда оглядываешься назад и понимаешь, что какой-то определённый промежуток твоего личного существования в памяти отсутствует. Нет, не потому что ты пил (а ты ведь пил, я вижу, не отвертисся), а потому что не случилось в этот промежуток ничего запоминающегося, и память оставила на месте жизни белое пятно.
Мне бы очень хотелось, чтобы последняя неделя стала таким белым пятном.
Дело в том, что на этой неделе мне надо было переехать со всеми вещами словно в математической задачке: из пункта А в пункт Б, расстояние между которыми чуть более 1200 километров. При этом в список моих вещей по трубам втекала туева хуча килограммов, а вытекать оттуда не хотела напрочь. И эту массу надо было сжать до плотности нейтронной звезды, а потом отправить вместе со мной в пункт Б. Как назло, все 1200 километров между пунктами А и Б замело прорвой леденящих снегов, так что ни один здравомыслящий водитель ехать в эту пургу и шмерц не собирался. А с нездравомыслящим я бы не стала ехать сама.
Обгуглив Интернет, я поняла, что мне нужно обратиться в багажное отделение Московского вокзала города Санкт-Петербурга, чтобы бравые багажисты погрузили мои вещи со мной и отправили в далёкий пункт Б. Но вы сами понимаете, что любые контакты с РЖД – это такой же самоубийственный вариант, как беготня с почтой России, военкоматом или бесплатной медициной (кстати, где тут у меня была офигенная история, как я недавно пошла лечить ОРЗ и подхватила вирусный трахеит в очереди?)
Это была присказка, а теперь пошла сама сказка. Вооружившись моральной поддержкой в виде лица мужского пола (чтобы, если что, поддержал меня крепкими руками, когда я буду падать в обморок от контактов с представителями РЖД), я потопала на вокзал. Смеркалось. Начиналась метель. Всполохи пиздеца рдели на горизонте. Я сдуру решила действовать логически, забыв, что так с РЖД нельзя. Я нашла задорно светящуюся табличку «багажное отделение направо» и пошла направо.
Направо не было ничего. Реально – ничего. Почти то же самое белое ничто из «Матрицы», только без стоек с оружием и улыбчивого негра в кожаном плаще.
Мы с моим моральным секьюрити вернулись обратно и спросили у охранника, где находится багажное отделение. Он рассказывал долго и увлечённо. Из его рассказа выходило, что оно переехало, теперь находится за углом на торце здания, где растёт дуб, на дубе сундук, в сундуке – заяц, а в зайце багажное отделение. Стандартная схема расположения жизненно важных зданий в РЖД.
Инструкцией воспользоваться не получилось, потому что мы застопорились на первом же пункте «за углом» и втором «на торце». Здание, на которое указывал охранник, было круглое. Непонятно, где у него был угол и торец. Впрочем, мы прилежно его обошли в надежде, что где-нибудь среди завывающей метели действительно завалялся торец или уголок. Ничего. Но мы нашли второго охранника.
Второй охранник был в корне не согласен с философскими постулатами первого. Сначала он попытался нас убедить, что нам нужна камера хранения. Когда идти в неё мы напрочь отказались, он погрустнел и махнул рукой на какие-то загадочные ворота с решёткой, сказав, что багажное отделение там.
Смеркалось всё сильнее. Мы дошли до ворот и прочитали на них гордую красивую табличку «Багажное отделение закрыто с 5 января 2016 года в связи с оптимизацией ФПС». Не знаю точно, что такое ФПС, но подозреваю, что это сокращение от Фак Пэссенджерз Сивиэрли. Такая оптимизация удалась им вполне.
Мы пошли в справочную, хотя мне было боязно туда обращаться. На стекле висело объявление: «Простая справка – 50 рублей, ****стая справка – 80 рублей». Определение второй справки было скрыто за кусочком перегородки, и я очень боялась, что нужная мне справка про багажное отделение как раз вот такая вот ****стая, и мне придётся заплатить. Впрочем, страхи были напрасные. Справку мне согласились дать бесплатно, если я отвечу на тысячу злых вопросов вроде: «А вы сами едете вообще?», «Багаж – это багаж?» и «Зачем вам нужно знать?» Под конец удалось выяснить, что багажное отделение закрыто навсегда-навсегда, но можно при наличии билета купить специальное место в багажном купе поезда и запихать туда свой багаж.
Дальше начались раздумья. Я собиралась ехать на поезде, который в Нижнем Новгороде стоял 15 минут. Это значит, мне нужно было за 15 минут успеть добежать до багажного отделения, выволочь все сумки, показать все квитанции и победить прочую бюрократическую ерунду при том, что я не одна такая умная с сумками ехала. В моём воображении это выглядело так, что я, дико вращая глазами, врываюсь в багажный вагон, поезд трогается, и я, пришпорив сверху чемодан, вываливаюсь вместе с ним через дверь тамбура прямо на перрон, а проводница машет платочком из растворяющегося в дали вагона. Только это всё надо умножить на три, потому что у меня три чемодана в багаже.
Пришлось взять билеты на более дорогой фирменный поезд, который в Нижнем останавливался полновесно. Квитанцию на три багажных места оформила.
Далее план был такой – две тяжелые сумки приволочь с утра заранее, сдать в камеру хранения. Третью сумку и небольшой, но тяжелый чемодан с книгами плюс ручную кладь приволочь уже перед поездом. Пока чемодан с книгами и кладь ждет меня у моего вагона, я неторопливо с помощью графа забираю сумки из камеры хранения, закидываю всё в багажный вагон, чинно топаю до своего вагона и погружаюсь в него традиционным макаром.
Всё было не так.
Таксист пропал. Он мотался где-то почти полчаса, и времени осталось с гулькин нос. Правда, скажу честно, до вокзала он довез нас очень быстро, лавируя ужом в потоках машин и чуть не нарушая правила. Но чуть ведь не считается! Дальше представляйте все с приставкой «дико вращая глазами», потому что только так и получалось что-то делать. До отправления оставалось всего ничего, поэтому нам пришлось взять вообще все вещи в руки и резво бежать к багажному вагону, который, как назло, был где-то в жопе мира, а мой вагон являлся первым от вокзала. В багажном вагоне проводник радостно сообщил, что по прибытии в Нижний Новгород нужно СТРЕМГЛАВ за пятнадцать минут ворваться в вагон и потребовать вещи, иначе вагон закроют, отцепят, и мгла РЖД поглотит его в неизвестности. Я выразила сомнение, что смогу пробежать десять вагонов с тяжелым чемоданом и ручной кладью именно СТРЕМГЛАВ, поэтому проводник милостиво разрешил мне появиться в вагоне после остановки поезда, перейдя по перрону, но только, опять же, СТРЕМГЛАВ.
Стремглава я тут же опробовала, мчась к первому вагону и запрыгивая в него. Вроде было ничего так. До Нижнего я ехала с отваливающимися руками и желанием придушить соседку, которая всю дорогу рассказывала, как она работала в Анапе продавцом.
В Нижнем веселье продолжилось. Я выскочила на перрон с рюкзаком и чемоданом, намереваясь СТРЕМГЛАВ. Но Нижегородские перроны пресекают не только стремглавы, а даже ПЕШКОМ. По ним можно только ползать, потому что их покрытие, главным образом, как мне кажется, состоит из тавтологии. Масла масляного. По горькой иронии именно бутылка хорошего льняного масла была запакована в мой заплечный рюкзак. СТРЕМГЛАВ два раза обернулся НАВЗНИЧЬ, бутылка в рюкзаке обернулась осколками, но заметила я это только уже дома, прорезав себе палец. Пуховик, пропитанный маслом, обернулся говном, а все вещи в рюкзаке надежно забальзамировались.
Дальше всё было так, как предупреждал проводник. Вагон собрались закрывать, но я успела в него ворваться и отобрать свои законные вещи. Правда, в моём воображении я садилась на них верхом («пришпоривала») и валилась вместе с ними в зияющую отчаянием дверцу. На деле платформа была такая низкая по сравнению с поездом, что снять тяжелые сумки можно было только одним способом: выставив их над головой в вагоне, а потом уронив на собственное тело с высоты почти двух метров, почувствовав всю тяжесть и бренность материального вещественного мира. Так что получилось, что это они меня пришпоривали, а не я их.
Отдельная благодарность нижегородскому железнодорожному вокзалу, который даже и предположить не может, что клиентам с чемоданами хорошо бы сделать, например, место, где они могли бы проехать, а не бесконечные ступеньки без пандусов.
Итог не так печален. Пуховик – вещь наживная. Важные документы лежали не в рюкзаке и не промаслились. Прорезанный палец двигается. Я и вещи в тёплом месте, уже вовсю работаем. Тут ходят коты и много чая. Жить можно. А РЖД выполняет важную функцию – не даёт распространиться миграции внутри страны, чтобы у людей даже желания не возникло уехать из одного города в другой. Ибо нефиг.