Как хочется умереть!
И как много в этом желании удивления, от того, что чего-то может хотеться с такой силой, от того, как просто это признать, как просто про это сказать и перестать этого стыдиться, вопреки всему, чему учили в школе и на киносеансах.

Как хочется умереть –– быстро и без последствий. Сбежать из реальности навсегда, одной лишь силой мысли, словно заснуть. Может быть, если лежать достаточно долго, то получится сделать это просто, без посторонних предметов? Может быть, смерть всегда была врожденным навыком, до которого мы не сумели добраться, а кто смог – потерял возможность об этом рассказать?

Год назад воздух был жестким и вязким, время не шло, смерти хотелось остро и грустно, в желании чувствовалась трагедия.

Теперь это мой секрет. Как любовь к старшекласснику. Не рассказывай даже подружкам – разболтают. Никогда не подойдешь к нему и не напишешь, проносишь любовь в себе оставшиеся классы средней школы, и забудешь. Само пройдет, и пускай проходит, но пока можно перед сном мечтать, что он сам заговорит с тобой.

Это весело, понимаете?

Как дурацкая мохнатая шуба, на которую таращишься каждую зиму, но никогда не решаешься даже примерить. Зудящее желание, в котором не признаешься окружающим – хочу носить цветную огромную шубу и сапоги со змеиным принтом. То есть –– хочу умереть.

Это лучше, чем ничего не хотеть. Я знаю, что не хочу сейчас есть – даже ореховое мороженое, что лежит в холодильнике. Я знаю, что не хочу на работу в понедельник. Не хочу гулять под снегом, ехать к стоматологу, танцевать в пятницу, отмечать Новый год, выбрасывать чайный пакетик из кружки, заливая заваркой руки и пол. Я не хочу заводить ребенка, не хочу выбирать квартиру, показывать посторонним свои фотографии, смотреть в зеркало, принимать ванную, смотреть кино, дочитывать книгу с глупыми писательскими советами.

Я хочу, чтобы все кончилось. Чтобы не нужно было беспокоиться о карьере, о первых морщинках на лбу, о покупке жилья, об уплотнениях в груди и ноющих коленях, о планах на праздники и следующем отпуске. Не хочу сталкиваться с мыслью, что все пошло не так, и тем более – с мыслью, что все еще можно исправить.

С тех пор, как стало понятно, что все стоящие штуки, ради которых стоило бы жить, со мной могут и не случиться, желание умереть стало отчетливым и звонким. Я не вижу в нем драмы и чего-то плохого. Мотивационные ораторы обещают, что мы можем делать со своей жизнью, что хотим – и можно я не буду свою жить, пожалуйста? Почему из сотен дурацких вариантов этот вариант никогда не готовы принять?

Почему я не могу разослать благодарственные открытки, уволиться, промотать скопленные деньги – и навсегда отключиться, без обид и боли со стороны окружающих, без осуждения со стороны посторонних?