Закончила университет, наконец-то могу рассказать знатную историю.

На первом курсе за мной ухаживал преподаватель. А еще на первом курсе я была идиоткой. И пару встреч с ним по поводу написания научной статьи, перенесенных из аудиторий в Шоколадницу, даже не замечала подвоха. И так бы и не заметила, если бы он в этой самой Шоколаднице меня в лоб не спросил:
— Вы вообще понимаете, что вы мне нравитесь?
Я не понимала. Еще больше не понимала, как реагировать. Улыбалась и делала вид, что это все, конечно, какой-то бред.

Он писал мне смски во время пар. А еще украл меня с экзамена по философии, потому что я боялась его сдавать. Провожал до общежития после пар под самыми глупыми предлогами. И звонил.

Говорил, что жениться готов. И ругался все время на мою рассеянную реакцию.

Это был харизматичный преподаватель. Садился на стол, молча оглядывал аудиторию, ждал, пока все утихнут. На экзамене вывалил содержимое мусорной корзины на свой стол — там были одни шпаргалки от предыдущих групп. В "Подслушано" университета студенты писали, что он лучший преподаватель в мире, а девочки — что хотят от него детей. Моя подружка была в него влюблена, и я умирала от ее вопросов "Как ты думаешь, у меня есть шансы?". Мне не было понятно, зачем ей шансы, если ему 30 и он выглядет как самый преподавательский преподаватель из всех. Я кивала и улыбалась и ему, и пищащим от восторга одногруппникам, и все не могла взять в толк, почему именно на мою долю выпадают мужики, на которых будто прожектор направлен.

Я не умела грубить и обижать людей. Перестала брать трубку из вежливости, сводила общение на нет. Как-то вечером он звонил очень долго, а я не отвечала. Потом он рассказывал про тот вечер: "Я приехал в ваше общежитие, наплевал на все, на то, что узнают, на то, что студенты ходят и смеются. Купил коробку этих дурацких сладких пончиков, стоял с ними, как дурак, ждал, что вы спуститесь, а вы меня динамили".


У меня в зачетке свою подпись он нарисовал с сердечком вместо обычного кружка. И это все, что осталось. Я боялась осуждения и сплетен, стирала все переписки, историю звонков.

А еще он рассказывал, что на каких-то курсах, кроме прочего, учился выявлять суицидников в толпе. Так распознают смертников в метро. И в моей голове все так и сложилось: нашел меня среди всего потока студентов, и не любил, а спасал. Потому что спасать меня — это оправданно и понятно. А любить, любить меня среди десятков блестящих и звонких девочек — это еще зачем? С этой мыслью жила последние месяцев пять. А теперь записала все, вспомнила подробности. Ну и — что за дура?