Мне нравится жизнь в большом масштабе. Не та, где я сижу на кухне, переживаю из-за дождя и жду выпускного, а та, где я молодая, немного способная, и вот-вот сделаю что-то грандиозное. Где "вот-вот" — это никак не пара десятков лет, и даже не пара десятков месяцев.

В голове звучит закадровый голос, пока я мою посуду и в очередной раз прокручиваю в голове строчки из своего резюме — давно пора его подправить! — "тем летом она еще не знала, что никогда больше не выйдет в офис". Подробностей для голоса я еще не придумала, но там что-то насчет победы в литературном конкурсе, и том, как тебя заметили, спасли, вынудили сидеть и писать истории, ни на что не отвлекаясь.

Пришлось перейти к серьезной части: когда тебе 21, а не 11, понимаешь, что не будет никаких сильных людей, которые будут тебя направлять и спасать. Ну, как менеджеры у слишком часто витающих в облаках артистов. Я видела это в каком-то фильме — название не вспомню, но верьте, такие бывают! Артист, мол — хочу все бросить и лежать, а менеджер ему — погоди-погоди, ты слишком талантлив, иди работай. И тебе дают деньги, чтобы ты ел и творил, дом, чтобы было где, расставляют дедлайны и подхватывают в периоды моральных страданий.

Так вот, более серьезная часть о том, что такого не бывает, но все-таки бывает. Кто в мире готов на тебя поставить, если ты сам на себя не готов? Если ты сам не готов себя усадить, заставить работать, выключить страдания, нытье, работу со стрессом и дурацкие развлечения.

Больше, чем истории успеха, мне нравится только мысль об ошибке выжившего. Это такая ошибка, с которой люди часто сталкиваются в рассуждениях, потому что делают выводы по счастливым историям (выживших), но при этом забывают о том, что о грустных финалах историй нет, потому что их авторы мертвы. То есть, тысячи людей бросали все ради мечты, но десятки из них ее реализовали. И о "погибших" думать было бы грустно, но становится как-то некогда: ведь еще грустнее становится от мысли оказаться в их числе.