А потом Радзинский вдруг решил рассказать о том, как Сталин любил оперу слушать. И больше всего – «Борис Годунов». Которая, как известно, добавил историк, «Жизнь за царя» до переименования…

Вот как страшны – эти ошибки по мелочи. Когда выстраивается что-то большое, что-то значительное, когда автор заранее предупреждает, что будет говорить медленно, чтобы слушатели сами могли сделать выводы…

И тут проскакивает такая вот… такая вот сопля…

И все… Нет, не то чтобы рушится. Но… как бы это сказать… Вот когда автор предлагает нам верить ему на слово (не обязательно Радзинский, не обязательно про Сталина) в том, что не имеет доказательств – и вдруг спотыкается на том, что известно даже школьнику (не знаю, правда, как сейчас, но в былые времена мы об этом знали)…
Вот как тогда ко всему им сказанному относиться?.. Обидно, да?

Причем не в первый раз такое замечаю – и в книгах, и в кино: когда замечательный труд, большой объем, масса проделанной работы… А один сущий пустяк, ляп – и все, не верю. Все вокруг говорят: ах, какой хороший (ая)!.. А я про это все помню – и думаю: нельзя такое было допустить.

И ведь мог же Радзинский не впихивать сюда оперу, мог. Но нет – она нужна была для широты охвата. Красиво ведь, Сталин и «Борис Годунов». Сталин – и «Жизнь за царя». Красиво, да.