Так что Рики ссыпал в руки растерянному Гаю карточки, которые успел натаскать, и они разошлись в разные стороны. Разумеется, Рики совершенно не хотелось лишиться пальцев, потянувшись за латунным колечком, но в данный момент голод, охвативший всё его существо, возобладал над разумом. Брось он всё сейчас, кинься в объятья Гая, чтобы отметить удачу радостным сексом – это не остудило бы лихорадки. Пульсирующая пустота внутри требовала, чтоб её заполнили неким новым, доселе неведомым образом.

Рики сознавал это, и бранил себя вновь и вновь. Не помогало - мучительная жажда и чувство постоянного раздражения никуда не уходили, став даже слишком знакомыми – будто старый приятель, которого уже совсем не хочешь видеть.

Почему эти ощущения столь навязчиво преследовали его именно в эту ночь? Каковы бы ни были причины, от них было не спастись; и Рики казалось, что наилучшим выходом будет дать газ до отказа и выжечь их дотла.

Он аккуратно.

И тут на глаза попалась жертва – типичный турист, лицо сияет изумлением, щёки разрумянились от восторга, взгляд мечется, не зная на чём задержаться, походка торопливая. Его коснулся Мидас, его опьянил ядовитый воздух; его можно было атаковать с любой стороны.

Всё это так просто. Разве не возникает чувство, что он сам напрашивается, чтоб его съели на ужин?

От беззаботных мыслей Рики моментально перешел к действиям. Пошел в ногу с выбранной целью, сохраняя удобную безопасную дистанцию. Как и всегда, про себя слыша незатейливый ритм, отсчитывая время…

Свободной походкой он нагнал мужчину…

А затем настал момент неуловимой, пьянящей радости, наполнившей каждый уголок его души…

Как вдруг…

Кто-то сзади резко схватил его за запястье.

Блядь! Рики примёрз к месту.

Какого… какого чёрта?



Перед глазами у него побелело. Затем был момент непередаваемой паники. Нет. Не может быть. Он не мог ошибиться! И впервые почувствовал настоящий страх.

- Ноль баллов за стиль. Не впечатляет. – Холодный как лёд голос воплощением этого страха ввинтился в череп.

Блядь!

Рики инстинктивно сглотнул. Дыхание спазмами застревало в горле. Волосы по всему телу встали дыбом. Это было плохо… очень плохо. Он действительно облажался. Слова самоуничижения эхом отдавались в мозгу. Мышцы вдоль хребта одеревенели, он уже не мог пошевелиться.

Просто стоял на месте.

Кончик языка у него дрожал, словно от переохлаждения. И зубы стучали, а он ничего не мог с этим поделать.

Он не мог унять дрожь.

Сердце выбивало какой-то странный гипнотический ритм. Пальцы, которые впились в его правое запястье, сжимали так сильно, что ясно было: Рики попался, ему не удрать.

Блядь! Он сжал зубы. Он влип в дерьмо, по самые уши и на полном серьёзе.

Но это было еще далеко не самое худшее. Он чертовски хорошо представлял себе, что уготовано ему в будущем; в висках непрестанно и неумолимо билась тупая боль.

И что теперь?

Сердце грозило выломиться сквозь рёбра из грудной клетки. Он уставился на носки своих ботинок, отчаянно пытаясь выровнять пульс и собрать воедино ошмётки мыслей.

Изобразить что не причём? Косить под дурака? Ему чертовски повезло: с собой ни одной кредитки. Он еще может выкрутиться. Руку высвободить он никак не мог, но надо было что-то придумать, а то придётся отправляться прямиком в ад.

Он напряг все извилины своего мозга. Прямо сейчас. Как лучше всего поступить прямо сейчас?..

Он задумался, а кто-то у него за спиной совсем другим голосом окликнул:

- Эй, ты чего?! Пойдем, а то опоздаем!

- Кто это у нас тут? – подозрительно вопросил первый голос. - Кто-то схватил Рики за ухо, и брезгливо фыркнул. - ПКП нет. Полукровка?

Наверное из Дежурной Полиции Мидаса. Рики только сильнее сжал зубы. Здесь, в Мидасе, где у всех были идентификационные карты, у каждого гражданина был имплантирован пятимиллиметровый биочип – Персональная Карта Памяти (ПКП), и располагался он как раз за ухом. У мужчин – за левым, у женщин – за правым.

Устройство кодировалось по цвету сообразно возрасту. Содержал биочип уникальные данные ДНК каждого гражданина. Система создавалась для полного учёта популяции, но в результате и поведение каждого отдельного индивида стало возможно контролировать с удивительной точностью.

Самовольное перемещение между зонами и выход за установленные границы территории были запрещены законом. Короче говоря, жесткая иерархическая система «Зейн» стала для них невидимой смирительной рубашкой.

Любого, кто нарушал правила или замышлял выбраться за пределы территории без соответствующего разрешения, наказывали на месте, запуская в его ПКП специально разработанный вирус. Полиции даже вмешиваться не приходилось, разве что констатировать результаты.

Несомненно, это всё были плоды уроков, полученных входе инцидента с Кересом; и пример того, какие абсурдные вещи это породило в мире. В частности, в отличие от граждан Мидаса, с их калечной свободой, чей статус определялся ПКП, голодранцы-полукровки вроде Рики и его дружков, могли беспрепятственно перемещаться по Мидасу – невероятно, но факт.

Возможно, и было рациональное зерно в том, чтобы всех, у кого нет ПКП, распознавать не как граждан, а как туристов или отдыхающих. Впрочем, граждане Мидаса всё-таки одевались более-менее одинаково; в городе, где деньги и внешность делали человека, Рики - в каком бы выгодном свете он ни предстал – бесспорно признавали полукровкой с соседней свалки, а не туристом с роскошного тура.

Ничего удивительного, что полукровки расценивали Дежурную Полицию Мидаса – как личного врага. Когда в разборках между полукровками из Кереса и гражданами Мидаса приходилось совсем худо, их боялись даже больше, чем Тёмных. Не важно, какими методами они пользовались при задержании, но если его не поймали с поличным, Тёмные бы просто выставили его из города.

Копы из Дежурной Полиции делали иначе. Этих насекомых, ползущих в Мидас, чтоб подбирать крошки с нашего стола, надо уничтожить раз и навсегда. Фанатизм стал их кредо, и они с преувеличенным упорством взялись за кампанию по очистке улиц, которую называли «охота на дворняг». Если полукровка шел по улице без документов – за одно это его могли схватить, утащить с глаз долой и избить до полусмерти в какой-нибудь тёмной подворотне.

Само собой, жители трущоб не собирались молча мириться с такой несправедливостью, и частенько давали сдачи, били морду копам, вырывались и удирали обратно в трущобы.

И ни Дежурные, ни простые копы не могли пресечь их бегство через границу – причиной тому невидимые цепи ПКП. Насколько было известно жителям Кереса, это было в их же интересах. Этим ублюдкам стоит одной ногой ступить в Керес и их больше никто никогда не увидит. Один глоток нашего восхитительного воздуха их вгоняет в дрожь, пробирает до мурашек и разъедает мозг.

Так говорили, мешая сарказм и насмешку. Не важно, как граждане Мидаса их презирали, как поносили – бывали моменты, когда их не просто ставили в известность о существовании жестокой реальности, а швыряли эту реальность им в лицо.

Естественно, Рики понимал, что кто бы его ни сцапал – Дежурная полиция или Тёмные – они заставят его горько пожалеть о том, что он им попался.

- Иди без меня.

- Мне-то всё равно, но…

- Я быстро.

- Знаешь, не стоит есть всякую дрянь, которую подбираешь на улице.

- У меня на это нет времени.

- Ну, хорошо хоть так, и всё же…

Раздраженный, пренебрежительный диалог шел где-то у Рики над головой, словно его там и вовсе не было. Внезапно его накрыло волной отвращения – где-то в глубине черепной коробки вдруг засвербело, да так, что он позабыл, где находится.

Он поднял глаза. И упёрся взглядом в роскошную волну божественно золотых волос, обрамлявших столь же великолепное лицо. Потребовалось время, чтоб это осмыслить…

Быть не может. Блонди?

Рики застыл в немом изумлении. С усилием сглотнул. Ему еще никогда не приходилось так близко видеть Блонди, элиту Танагурской элиты.

Что он здесь делает?

Но он был здесь.

Зачем бы это Блонди соваться в такое место?

Но он это сделал.

Ситуация моментально вышла за пределы его способностей измышлять оправдания, так что Рики стоял, ошеломленный, и молчал. Тяжесть самого присутствия этого красивого, словно статуя, золотоволосого мужчины выдавала привычку просто ставить на место любого одним взглядом. Оцепенение Рики он воспринял с явным равнодушием.

Впрочем, нет, наоборот. Что-то в его взгляде выдавало, что полукровка в поле его зрения портит пейзаж.

- Тогда я пошел.

Рики, не мигая, смотрел, как Блонди развернулся, и исчез в толпе.

Потом выдохнул зажатый лёгкими воздух, и тут же ощутил нацеленные ему в затылок взгляды окружающих. И впервые на полном серьёзе понял. Под этими взглядами, ему стало ясно: ему не просто не повезло. Он охренеть как влип. Он поднял мятежные глаза на того, с кем так по-приятельски беседовал Блонди – собственно на того, кто держал его руки завёрнутыми за спину.

Вы что, издеваетесь? Эта мысль провалилась в пространство.

Поймавший его был на голову выше, если не больше. Он смотрел властно, сверху-вниз. Красота его ни в чём не уступала тому Блонди, что только что ушел – совершенство форм, неописуемое словами.

Его запредельная привлекательность вызвала у Рики почти инстинктивный страх. А еще его пронзительное, непростительное, абсолютное превосходство – настолько явное, что слово «элита» подходило ему неукоснительно. Был в нём оттенок бессердечности – даже жестокости – пронзивший Рики, словно электрошок.

Всё это в сочетании с золотистыми волосами – признаком неоспоримого авторитета – составляло такое великолепие, что все прочие просто обязаны склониться пред ним. Сам Бог Красоты во плоти, и с таким чувством собственного достоинства, что обычное высокомерие ему и в подмётки не годилось.

Пред ним был Ясон Минк.

- Если ты играешь в какую-то игру, лучше тебе сделать перерыв. А то до беды недалеко.

Ледяной голос разительно контрастировал с пальцами, впившимися Рики в запястье. Он был потрясен настолько, что даже не подумал ругаться и огрызаться, хотя невероятно ясный, невозмутимый и спокойный голос ужасно его раздражал.

- Ага, ну так, к чёрту, отпусти меня.

Из толпы зрителей тут же поднялась волна критики и насмешек вперемежку с шоком.

- Кто этот идиот?

- Что за придурок? Перед ним Блонди из Танагуры, он что, не в курсе, кто это такой?

- У парня яйца железные – раз так выёживается на Блонди.

Не обращая внимания на болтовню, Рики поднял глаза на Ясона, и взгляд его вызывающе темнел упорством и нахальством.

- Если у тебя есть время читать мне эту траханую лекцию, я лучше её выслушаю от полицаев, - Рики бравировал своей провинностью, и голос его был полон отвращения и непокорности.

На долю секунды синие глаза доселе невозмутимого Блонди слегка сощурились.

В чём было дело? Может, в небезызвестной сущности монгрела, запрещавшей ему целовать зад цивилам? Или в несгибаемой воле лидера «Бизонов»? Полукровке из трущоб нечего было терять кроме гордости. Рики прекрасно знал, что не надо задираться с этим парнем, и нечего лезть на рожон. И всё равно не опускал взгляда.

Пусть он господин и повелитель чего угодно, но стоит Рики согнуться и отвести взгляд – и это будет всё равно, что яйца самому себе отрезать. В трущобах даже самая маленькая его уступка раздуется моментально, и он раз и навсегда потеряет то уважение, которое успел заработать.

Может такое безумное противостояние и не имеет к Мидасу никакого отношения, но грязь с души ему так просто не смыть. Да, его соперник – Блонди из Танагуры, но Рики не встанет на колени, и не будет лизать ничьих сапог.

Пустая гордость? Пусть так. Ему не было дела до того, что о нём подумают другие. Эта гордость обсуждению не подлежала.

И Ясон сколько угодно мог осуждать дерзкую глупость, когда нахал нарывается на кого ни попадя; но и махнуть рукой на этого парня, который не побоялся так бесшабашно оскалиться и ощериться на Блонди, он тоже не мог. Напротив, вскинув бровь, он проговорил:

- Осторожней. Больше не попадайся, - с этими словами он развернулся и пошел прочь.

- Какого чёрта? – вырвалось у Рики, которого обуяло чувство, что мужчина просто уходит от вызова. Равнодушие, с которым его отпустили, мгновенно его взбесило.

Рики тупо смотрел в удаляющуюся спину Ясона. В отличие от чувства, когда несколько минут назад ушел первый Блонди, теперь странное унижение и всё возрастающая жажда вскипели у него в горле. Прикусив язык, он смотрел, как Ясон уходит, окутанный жестоким безразличием, превратив всё произошедшее в незначительный эпизод. В конце концов, это не будет значить ничего.
Должна быть причина, почему всё так обернулось… не может в этой истории всё обойтись обычным везением. А между тем, напыщенный Блонди просто взял и сказал ему вести себя хорошо и отпустил домой.

Самым умным в такой ситуации было бы быстренько развернуться на сто восемьдесят и убраться восвояси, пока тот не передумал. Но Рики повел себя иначе. Он не мог так поступить. Волосы Ясона мерцали в темноте, почти пропав из виду. Словно двигаясь против невидимого потока ветра, Рики заставил себя шагнуть вперёд.

После этого он уже не останавливался, яростно кинувшись во тьму. Единственной мыслью было не упустить Ясона; и это был первый шаг навстречу будущей судьбе, в лабиринт без выхода, в зыбучий песок желания, краха, отравы и стыда – но он о том, конечно, не знал.

Рики шел за Ясоном, закусив губу. Горящий взгляд его застыл, прикипев к цели. Я не останусь в долгу у такого, как этот Блонди из Танагуры! Одна эта мысль заполонила его сознание.

Он ошибся – жестоко, грубо. И он был благодарен, и до глубины души чувствовал облегчение от того, что не оказался в лапах полиции. Но всё это его сейчас совершенно не занимало.

Некий Блонди из Танагуры, не напрягаясь, сделал для полукровки доброе дело, и – хуже того – всё это было похоже на циничную шутку. Только Рики было не смешно. Губы его дрогнули в гримасе отвращения.

Сам вытирай свою задницу.

Для Рики, живущего в дебрях Кереса, это был предмет персональной гордости. И тут вдруг, откуда ни возьмись, этот нежданный жест доброй воли. Если подумать, то не стоило и ждать от парня с извращенным трущобами мировоззрением «все едят друг друга», что он сумеет с достоинством это принять.

Еще раньше, оказавшись за решеткой Попечительского Центра, отрезанным от реальности, Рики осознал пределы своей гордости и понял, что через эту черту он переступить не может. Но почему? Отчего это убеждение так прочно засело в его голове?

Сам он даже и не догадывался о причинах. Но он совершенно точно знал, что слишком молод, чтоб тупо глотать каждодневные унижения. А значит, стоит доверять своему необыкновенному чувству самоуважения.