Том 2, пролог

Чего загрустил?

Так не нравится, что обзывают полукровкой из трущоб? Судя по тому, как сердито ты на меня косишься, да. Знаешь ли, у Рынка своё приветствие.

То, что ты из трущоб, делает тебя худшим из худших, но это ты и без меня знаешь. Если у тебя есть время злиться, значит, у тебя также было время привыкнуть.

То, что ты настолько далеко забрался на чистой смелости и удаче – совершенно не значит, что Рынок отвалит тебе халявы. Вот почему надо навострить ушки и глядеть в оба, что бы ни случилось.

А рот закрыть и поплотнее. Вот что нужно, чтобы подняться в этом мире. Дошло?


Том 2, глава 1

Во все времена, в любой точке Вселенной, независимо от возраста, пола и расы встреча двух людей – всегда интригующая, драматическая игра: может, так и было задумано, а может, случайно, или потому что у Леди Удачи было эксцентричное настроение.

В момент встречи боги могут тепло улыбнуться или хмуро повернуться спиной друг к другу и разойтись.

Точно в цель.

Или мимо.

И не столь важно, двойки или тузы – это каждый раз новая игра, и каждый ход, победа или поражение зависят от одной-единственной фишки.

Но дорога в будущее не одна, на каждом шагу миллиард вариантов, один из которых надо выбрать. Какое решение, какая дорога окажется верна? Нет жестких и точных правил, как слить игру. Нет теории, как сорвать банк. Только крепкая воля и отсутствие застенчивости. Бери своё - с этого момента и впредь не важно, на что ты надеешься, чего боишься; но будь уверен: цель твоя будет постоянно меняться.

Никто не скажет наверняка, что может случиться между двумя людьми, которые только что встретились. Возможен весь спектр человеческих эмоций – радость, ярость, пафос, смех… и, конечно, близость во всех видах, когда берешь и даешь одновременно. Они могут оставить две параллельные линии, которые никогда не пересекутся, или сплестись в настоящий лабиринт из тех, что вьются вдоль дорог в пригороде.

Молодость и взрослая жизнь. Сколько людей на свете, столько и слов, чтоб описать разницу между этими мирами. Никому не дано оставаться ребенком вечно. Вот почему уверенно поймав взглядом конечную точку того, что называется «жизнь», мы усердно вписываемся в повороты и изгибы времени, встречаясь и расставаясь снова и снова.

… Даже если эти действия открывают предначертанные судьбой причины и следствия дальнейшей резни, а также всего, что скрывается за этим словом.



Пять лет назад. Ночь.

Тогда Рики встретил Ясона.

Рики - уроженец сурового мира трущоб, извращенного и искалеченного почти полным отсутствием женщин. Он взрослел, пытаясь прыгнуть выше головы, но не в силах был прогнать прочь душное ощущение застоя, обжигающее душу. Жестокая реальность всем весом наваливалась на его существо, оставляя его слепым во тьме, пьяным в стельку и не способным приоткрыть завесу истины.

- Полукровке из трущоб терять нечего, - бахвалился он. И вот тогда это случилось.



Была обычная ночь, как сотни других; Мидас окутывал жар привычной непристойности. Словно сладострастная императрица, правящая королевством тьмы – блистательная, ослепительная повелительница ночи. Её соблазнительный, кокетливый глас струился из каждого уголка, маня попавшие в сети души и нарушая должный покой полночных часов.

Среди прочих предложенных аттракционов были и эти ворота – витиеватые, изысканные, блистательно освещенные. Они вели прямо из действующего космопорта (построенного специально для туристических целей) и располагались в Сазане (Зона 8), что с юга граничил с Мидасом.

Обнаженные нимфы, декорировавшие окантовку, были заимствованы из мифических мотивов – в частности легенд про Вил. Отголоски традиций Салинас Небула воплотились в сказаниях Мидаса, и соблазнительные Вилы считались дочерьми Эроса и Кармы.

Выполнены они были так красиво и реалистично что казалось, это не просто скульптуры; они были столь возбуждающими, словно специально околдовывали путников, заставляя сбиться с намеченного пути и потянуться руками к ним. Они были одновременно чисты как девы, не знавшие греха, и развратны, как шлюхи, чей сладкий яд ввергает сердца мужчин в преисподнюю.

Словно поддерживая пыл их соблазнительных заклятий, арку подсвечивала яркая, вибрирующая калейдоскопом цветов, радуга. Там полнейшее изобилие цепко хваталось за самые корни желаний, что родятся в глубине человеческого сердца – и затаскивало путника внутрь.

Разумеется, сквозь ворота нельзя было пройти с пистолетом или ножом для самозащиты. Хотя в каждой зоне устанавливались свои правила в соответствии с необходимостью, это был первый пост охраны, известный как Врата Мидаса; они открывали дорогу в мегаполис – включая Кварталы Утех.

Мидас располагался концентрическими кольцами вокруг своего сердца – Аллеи Казино, от которой расходились в разные стороны улицы – большие и маленькие, в непрерывных цепочках неоновых огней. И везде мужчины и женщины, молодые и старые, все в роскошных украшениях, говорили, делились радостью – словно сверкающие капли воды собирались вместе.

Пёстрые волны восторженных пешеходов. Толпы отдыхающих, прибывших на экскурсионный тур, натыкались на всех и пихались локтями, равнодушные к остальному человечеству, расчищая себе путь, чтоб удовлетворить самые сокровенные желания.

Подросток лавировал меж бушующих волн людских тел. Ему далеко еще было до зрелости; с какой стороны ни посмотри – а зелен он был, как яблоко в начале лета. И тем не менее его присутствие никоим образом не вызывало естественного желания защищать: казалось, ему покровительство не нужно.

Напротив, в расслабленной игре его мышц (весьма рельефных для такого возраста) и в косых неодобрительных взглядах, которые он бросал на прохожих, так бездумно выставлявших напоказ своё богатство, чувствовалось определенное превосходство.

Выражение лица его не предполагало случайной встречи с целью охмурить незнакомца. Но если кто-то и обращал на него внимание, то запоминали, конечно, не черты лица, а чувство присутствия его невероятной ауры.

Тёмные дерзкие глаза отвергали интим с кем бы то ни было, сияя таким светом, которого сложно было ожидать от столь юного создания. Он один возвышался над суетой, пуская побоку возбужденное настроение, наполнявшее всё кругом.

При этом его присутствие не пугало, хоть и резко контрастировало с окружением. Наверное, лучше будет сказать, что он был на короткой ноге с этим местом, но чужаком для людей.

Просто так его не заставишь идти в потоке. Просто так его не пригласишь прокатиться.

Пропуская мимо ушей пустопорожние разговоры и бессмысленный трёп отвязных туристов и посетителей, казалось, он один здесь твёрдо стоит на ногах. В хрупком теле явно был стальной позвоночник. Он казался камнем среди бесконечных волн человечества.

Красота и молодость (если не сама вечная жизнь) тут были доступны всем – только плати. Но в нём было то, чего не купишь ни за какие деньги: сила харизмы, пропитывавшей его до самых костей. Был он невысок и гибок в движениях, а его уникальная аура сама по себе заставляла глазевших отводить взгляд и вспоминать о своём месте.

Это был Рики.

Питбуль «Горячей Полосы», сочетавший в себе черты жителя запретной зоны с безудержной страстью молодости. Подросток, сумевший прибрать к рукам бразды правления «Бизонами», которого в трущобах знала каждая собака.

Граждане Мидаса и жители Кереса (Зоны 9) относились друг к другу примерно как змеи к скорпионам. Для полукровки вроде Рики в этом не было ровным счётом ничего неожиданного; да и шел он сквозь бессонную Мидасскую ночь не для того, чтобы прожечь её в бесцельных наслаждениях.

У этого человека были свои дела.

Каждый вечер главная дорога, ведущая к Аллее Казино, наполнялась всевозможным людом. И в этом потоке удивительно легко было отличить разинь и транжир из Логоса, нуворишей из Галарии…

Конечно, туристы и посетители редко когда носят с собой наличность. Вместо этого карманы их одежды и сумок наполнены пластиковыми карточками. Но пластик – это тоже очень хорошо; конечно, при условии, что его не поймают.

А офицеры полиции (конечно, кроме тех, что занимали церемониальные позиции старомодных конных копов), из Мидасского Отделения Общественной Безопасности, были там вовсе не для красоты. Собственно, полицаи, патрулирующие Кварталы Утех и известные как «Тёмные», славились нешуточной жестокостью.

Далеко не у всех туристов, прогуливавшихся по ночному Мидасу, помыслы были кристально чисты. Всегда находились среди посетителей бедокуры, не знавшие меры; и нет ничего удивительного что там, где кочует отара овец, непременно должны быть и волки.

Несмотря на все кампании по установлению полнейшей гласности во всём мире, пока существуют на свете люди, будет и почва для греха и эгоизма. Такова цена за то, чтобы родиться человеком.

Работой «Тёмных» было нейтрализовать хищника прежде, чем он бросится на жертву. Таким образом, жители Кереса – полукровки и все им подобные, исключенные из официальных архивов Мидаса – априори могли забыть о правах человека и ожидать исключительно унизительного отношения.

Еще никому не удавалось перебежать дорогу «Тёмным» и уйти в целом виде. И тем не менее, словно играя со смертью, подростки из трущоб ночь за ночью пробирались на улицы Мидаса. Как ни крути, а стоимость ворованных кредиток на чёрном рынке игнорировать было нельзя.

Но это еще не всё.

Кураж, неминуемо сопровождавший этот невероятный риск – был настоящим событием в жизни втоптанных в грязь пацанов. Важная ступень посвящения; так каждый мог доказать своим друзьям, что он чего-то стоит.

Все дети трущоб росли в Попечительском Центре. Те, кто биологически был неспособен к воспроизводству потомства (иными словами, мальчики), считались взрослыми по достижении тринадцати лет, и в этом возрасте их выставляли за ворота. Не важно, какую жизнь они выбирали для себя, свобода была в их собственных руках. Никто не собирался говорить им, что делать.

Но сколько бы усилий они ни прилагали, мерзкое чувство зашоренности и душок открытого отстойника, коим были трущобы, мгновенно захлопывали каждую дверь, которая могла бы перед ними открыться. В этой жизни у них было куда больше шансов быть убитыми молнией, чем выиграть в лотерею.

У них не было идентификационных карт, которые были у всех граждан Мидаса. А отсутствие документов примерно равнялось смертному приговору.

Атмосфера вялости и апатии затопила пространство, отведенное этим подросткам, которые только считались «взрослыми». Стоило всего какой-нибудь месяц подышать этим воздухом – и душа уже была отравлена. Ни у кого из этих парней не было ни времени, ни угла, чтобы приткнуться, и хорошенько подумать над своим местом в жизни, над тем, кто он есть и почему живёт в трущобах.

И как бы банально то ни было, вскоре такой подросток замечал, что когда речь идёт о собственном выживании, всегда лучше держаться в потоке. Никто не считал это трусостью; справляться со всем потихоньку, изо дня в день – единственный способ выжить в этом чистилище, где нет никакой надежды на спасение.

Страх, растворенный в воздухе. Безнадёжность, погребенная в отрицании. Хлещущий дождь реальности укутывал трущобы грязной пеленой. Насколько Рики было известно, весь уличный этикет сводится к минимуму, а именно к следующему: вытирай свою задницу сам.

Разумеется, никто в здравом уме не хотел докатиться до жизни презренного полукровки из трущоб, но в то же время ни у кого не было ни способа, ни силы воли, чтобы оттуда выбраться.

Здесь, в Кересе, человеческая «честь» ценилась на кружку дешевого пива. Прояви малейшее сочувствие к чужаку – ответ получишь по здешним законам. А оборви с человека жалкие ошмётки оставшейся гордости – и он опять-таки превратится в мусор. Настоящая дилемма.

И Рики всё еще искал на неё ответ. То, что он жив – вот единственное известное ему доказательство того, что жизнь существует, а потому он заводил свой допотопный аэро-байк и гнал вперёд, как человек, которому всё равно, жив он или умрёт. На фоне своих приятелей его жизнь полна была потворства собственным желаниям. Каждую минуту он расширял границы своей территории.

И каждую ночь выходил на охоту в Мидасе.

Для него всё это было едино. Он выбирал себе жертву, вытаскивал из её кармана карточки; и восторг, который возникал на предельном напряжении нервов, между чётко выверенными биениями сердца, был куда круче дерьмового кайфа от дерьмового стаута, который даже близко с этим не мог сравниться.

Каждая ночь в Мидасе заставляла его гореть.

И пока он мог ощущать внутри этот жар и давать ему выход, рай стоял пред его глазами. И чем больше он этим занимался, тем сильнее, невыносимее, становился жар, в котором он таял.



Леди Удача в ту ночь любила его как никогда, и Рики срывал куш раз за разом, пока не набил карточками все карманы.

И всё-таки ему чего-то не хватало.

Почему же именно сегодня он никак не мог успокоиться? Это было нелогично. Но ведь ему не показалось. Просто нужное ощущение не приходило. Да, в голове слегка звенело после нескольких удачных заходов, но где же кураж, который Мидас всегда давал ему? Это было ни на что не похоже – изматывающий зуд в мозгу, с которым ничего нельзя было поделать.

Может поэтому Гай и сказал:

- Давай возвращаться, пока удача не отвернулась.

Но предупреждение прошло впустую.

- Еще один разок.

- Рики, это уже рискованно, - Гаю постоянно казалось, что их везение вот-вот подойдёт к концу.

По крайней мере, обычно Рики понимал, что человек, который не знает, когда остановиться, неизбежно нарвётся на неприятности.

- Хватит на сегодня, - тяжело проговорил Гай, словно у него внезапно живот разболелся. – Что, если я прав?

- Да говорю тебе, всё будет в порядке. У меня ничего не сорвётся.

Светофор в его голове всё еще не включил красный свет. «Наверняка с ним всё будет хорошо, - подумал Гай. - До сих-то пор он как-то справлялся».

Человек сторонний конечно отнесся бы к такому заявлению с подозрением; но Рики ни разу не ошибался. Да ошибись он хоть раз – тогда как бы мог пацан, всего два года назад выскочивший из Попечительского Центра, прижать к ногтю всю Горячую Полосу? – ту часть трущоб, где без предупреждения стреляли навылет…