Том 1, глава 4

Мидас. Зона-3. Мистраль Парк – крупный конференц-центр – окружали выставочные павильоны всех сортов и размеров. Начиная с главного аттракциона Лхасы, «Аллеи Казино», и заканчивая «развлекательными учреждениями», откуда посетителям было уже рукой подать до Кварталов Утех (последние в некоторой степени можно было назвать подлинным ликом Мидаса).

Приближался день Аукциона. Мидас захлестнула лихорадка нетерпения, суеты и толкотни, которая очень скоро набрала рекордную силу. Оживленные голоса доносились даже до Овальной Площади, на которой в дневное время обычно царила тишина.

Как и обещал Кирие, слухи об Аукционе вскоре заполонили все бары и забегаловки в Кересе. Хотя, казалось бы, уж здешним-то какое до этого дело? Может, всё потому, что Академия снова выставляла свои продукты – после пятилетнего перерыва.

Рики с приятелями сидел в Закусочной Херма.

– Ну, что скажешь? Давайте сходим! – упрашивал Кирие, забираясь Сиду на колени. – За погляд денег не берут. Приятно же иногда отвлечься немного, просто потусить, а? А если повезёт, еще и на пиво заработаем.

Сид, очевидно, был не против, что Кирие на него залез: когда тот стал теребить мочку его уха, Сид потихоньку начал заводиться. Он поднял взгляд на Рики, словно спрашивая разрешения у бывшего лидера:

– Йоу, Рики, что скажешь?

– Хочешь идти – иди, – проворчал парень, не проявляя ни малейшего интереса ни к Аукциону, ни к тому, чтобы куда бы то ни было идти.

Сид слегка пожал плечами. Кирие сердито нахмурился:

– Да что с тобой такое? Ты, как это говорится, будто уксуса выпил. Что тебе ещё делать в свободное время? – Кирие накинулся на него, разрушая некоторую робость членов банды, привыкших предпочтения Рики ставить выше собственных. – У тебя, наверное, есть причина, почему ты не хочешь идти.

И когда Рики повернулся к нему, добавил:

– Может, там будет кто-то, кого ты не хочешь встретить?

– Мне всё равно, – сказал Рики так, словно весь разговор стал слишком бессмысленным, чтоб обращать на него хоть сколько-то внимания.

– Ну, вот и решили! Хорошо время от времени выбираться в город всем вместе, – сардонически сказал Кирие с самодовольной улыбкой.

– Плевал я на придурка, – отвернувшись и сплюнув, сказал Рики так тихо, чтобы его случайно не услышали. Может, это странная, навязчивая манера Кирие (которому не было еще и семнадцати) всё всегда знать, набила ему оскомину? Или ему не нравилось, что столь самонадеянно с ним задирается парень на три года младше? Хотя нет, всё не то.

На самом же деле, Рики не мог выносить даже не нахальный взгляд этих странных глаз разного цвета, которым буравил его Кирие, а того, что в мальчишке он видел себя, свою точную копию – образец трёхлетней давности.

Кирие не понимал, что он лягушка, упавшая в колодец. Он не сопоставлял эту помоечную землю с тем, сколько сил и страсти он ей отдавал. А поймать ему удавалось лишь иллюзии, поднимавшиеся со дна и выползавшие через горлышко бутылки стаута, когда он делал вдох.

Поначалу Рики этого не осознавал и на Кирие не обращал внимания вообще, разве что на странные разноцветные глаза. Но вскоре он стал замечать в нём тень того подростка, каким он сам был пять лет назад – и этого сходства нельзя было отрицать.

Стоило придти к этому, как воспоминания вырвались из прошлого, окружили его и одним взмахом превратили три пустых года в ничто. Невероятно было видеть отражение своей прошлой сути, которое логически не должно было существовать. «Поверить не могу, что я когда-то был на его месте». Это ощущение было таким сильным, что заставляло Рики бессознательно стискивать зубы, сглатывая горький ком.

Парень вернулся в родные трущобы, потому что здесь он мог перевести дух, не привлекая лишних взглядов. Откашляться, чтоб отпустило саднящее, сведенное судорогой горло. Вытянуть занемевшие руки и ноги. Делать, что ему захочется. Ощутить вкус свободы.

Странное чувство. Когда он объявил, что уходит из «Бизонов», ежедневная скука была беспросветной, без всякой надежды на перемены – и его от этого тошнило. Теперь же всё это невыразимо дорого.

Несмотря на ощущение заброшенности, насмехавшееся над слабостью, которую он хотел побороть, несмотря на унижение от того, что его сочли проигравшим, Рики стал еще упорнее, еще требовательней. Но здесь так ничего и не изменилось. Гордость его была разбита, возмужавшее тело отравлено вином, и должно было пройти еще немало времени, чтобы этот потускневший и угрюмый Ваджра вернулся в полную силу.

По мере того, как среди окружающей жестокости он целенаправленно тонул в гнилом болоте, когда-то бывшем ему колыбелью, прошлое, которое он и не думал когда-нибудь оставить позади, постепенно бледнело и таяло.

Но ведь он действительно изменился. Отчего же его друзья относились к нему совершенно по-прежнему? У Рики возникало чувство, словно он кичился своей гордостью и высокомерием, и слишком поздно понял, что делал это напрасно.

Вот только слова Кирие оставляли у него на губах горький привкус. Пытаясь их прожевать и проглотить не поморщившись, он бередил свои старые раны. Раньше последнее, что он готов был делать – смотреть и ждать. Но если прошедшие три года его чему и научили – так это терпению. А точнее будет сказать: его гордость и упрямство вырвали с корнем, взамен вбив смирение по самые гланды.

Насмешки и поношения трущоб по сравнению с этим были семечками. Стерпеть немного унижения – сущая ерунда. Разумеется, не эти мысли привели Рики обратно.

И всё-таки лишь присутствие Кирие задевало оголенный нерв и воскрешало огонь прошлого. Память о наивной самонадеянной юности, об играх в опасного преступника, вставала пред его внутренним взором во всей красе. Сердце не знало покоя. И сквозь тающую маску холодного безразличия глаза его сверкали горькой злобой.



Девять тридцать утра. Мидас. День Аукциона. Кварталы Утех кишели людьми, словно всё ещё полнились восторгом вчерашней ночи. Погода была великолепна. Синее небо без облачка – то, что надо для праздника.

Поддавшись общему настроению, Кирие чуть не наступал на пятки Рики:

– Эй, ты еле ноги переставляешь. Давай, пошли!

Гай, шагавший рядом с Рики в сторону Мистраль Парка, смерил Кирие внимательным взглядом:

– А он собой очень доволен.

– Потому что сопляк.

– Сопляк, да…

– Что это ты с умным видом улыбаешься?

– Нет, ничего. Просто вспомнил кое-что.

– И что же?

– В тот год, когда мы оказались в Колонии, Академия тоже выставляла на аукционе партию пэтов, и это было круто. А ты свистел и улюлюкал по этому поводу, и еще вот по этому, и вон по тому…

Рики ничего не ответил.

– Вот кого мне Кирие напоминает. Вы с ним одного поля ягоды.

– Не ставь меня в один ряд с этим мелким придурком.

– А, ну да. Ты-то теперь такой взрослый. И, к слову, тогда ты так боялся, что я потеряюсь, поэтому держал меня за руку всю дорогу и не отпускал… Эй, ой!

– Заткнись и иди дальше.

– А за что ты меня стукнул? Я всего лишь вспоминаю старые добрые дни…

– Ладно, хватит. Давай, заканчивай…

– Хорошо, хорошо.

До открытия было еще далеко, и по дороге, ведущей к Аукциону, неторопливо катились людские волны. Одной этой толпы хватило бы, чтоб вывести Рики из себя.

– Только посмотрите на всех этих людей! Это ж настоящий ёбаный парад! – в голосе Кирие, смотревшего во все глаза, было больше изумления, чем сарказма. – Скорей бы уже начали, а то здесь жарко, как в парилке!

– Если уж на то пошло, – презрительно фыркнул Люк, – так это всего лишь стадо озабоченных, наклюкавшихся богатеньких нуворишей. Не считая того, что мы накачиваемся стаутом, разницы между нами никакой.

– Всё равно интересно! Столько разных людей. И пэты Академии – разве часто выпадает шанс на них посмотреть? Интересно, о чём люди думают? Все так и прилипли к стеклу витрин…

Он ни к кому конкретно не обращался, но взгляд его, отрываясь от пёстрой толпы, то и дело возвращался, чтобы перехватить тёмный взгляд Рики.

– Рики, ты что думаешь?

С того сталось бы равнодушно отвернуться и продолжать смотреть в другую сторону, но на сей раз, как ни странно, он внимательно уставился Кирие прямо в глаза.

– Ну, поначалу все думают: «А вот бы так каждый день…». И всё такое. Потом глянешь на начальные ставки, и у тебя глаза из орбит полезут – эдакая отрезвляющая пощёчина. В этой толпе есть ребята, имеющие всё: и время, и деньги. А есть те, у кого нет абсолютно ничего. Когда всё уже сказано и сделано, становится неважно, можешь ли ты принять и осознать пропасть, которая лежит между тобой и привилегированными классами. Просто приходится с этим жить, как с занозой в заднице.

– Ух ты, ну надо же. Оказывается, время от времени этот угрюмый сильный тип открывает рот, чтобы сказать что-нибудь четкое, – Кирие глянул на него почти испуганно, и улыбка его была какой-то странной.

Гай и остальные искоса поглядывали на них, обмениваясь собственными мнениями:

– Ай-хэй, ну вот опять.

– Как они ни встретятся, всё именно так и заканчивается.

– Идиот. Единственная чёткая штука тут – твой рот!

Но думали они совсем о другом: «Кирие ничему не учится. Он лет на сто не дорос до того, чтоб разевать пасть на Рики».

Рики тяжело вздохнул:

– Подумаешь, тоже мне великое дело.

– Что? Раз ты старше на пару лет, так значит – уже старый мудрый хрен?

– Ага. Потому что ты вечно выступаешь, как шиложопый желторотый сопляк, каковым и являешься.

– Ха! А ты что думаешь, за три года стал ужасно важным супер-пупер-человеком? Примерно тогда же, когда ты неоспоримый титул лидера «Бизонов» променял на ссаное серое ничтожество?! Полный отстой, я тебе скажу. Видать, кто-то тебя обскакал. Ну, по крайней мере, мне так кажется.

Прежде чем Кирие успел сказать еще хоть слово, Норрис отвесил ему крепкий хук в челюсть.

– За что?!

– А за то, что идиот. Дай нам всем, нахер, отдохнуть нормально.

– Но я ведь просто сказал как есть, а?!

Ответ прозвучал всё так же высокомерно:

– Ну да, Кирие. Такое дерьмо с тебя, небось, летит с тех пор, как ты сам штаны спускать научился. Но если отнимут это маленькое байковое одеяльце, которым ты для защиты прикрываешься здесь, то всё это дерьмо вернётся, и прямо обратно тебе в зад.

Сказано это было вроде безразлично, но с жестким оттенком, задевшим Кирие за живое. То, что в действительности сказал Рики, гротескно исказилось в его восприятии. Ты слишком много тявкаешь для мелкого щенка, подбирающего крошки со стола «Бизонов».

Не подав виду, он глянул на Сида и Норриса: на их лицах играли горькие, понимающие улыбки. А Гай, который обычно за него вступался, только тихонько вздохнул.

«Что за… Да что же это?!». Мысли Кирие неслись в спонтанной вспышке злобы. Его вдруг скрутило ощущение потери места в мире, стрельнув головной болью прямо в затылок:

– А потому что я не прогибаюсь! – взрыв гнева, пылающего ощущением потери.

– Вот и закрой рот. Слушать тошно, – сказал Рики ему прямо в лицо, просто игнорируя пылающий, возбужденный взгляд.

Лишь та пропасть, которая их разделяла, не дала им сцепиться. Тут накал страстей был иной, тихий, словно две яркие краски плеснули пятнами, не смешиваясь.

Кирие сверлил Рики взглядом и не двигался с места. Точнее будет сказать, впервые в открытую столкнувшись с бывшим лидером «Бизонов», прочувствовав всю силу его обычно рассеянного взгляда, парнишка впал в такой шок, что не мог даже моргнуть. По спине ручьём лил холодный пот, а от чувства неописуемого унижения горло беспомощно пересохло.

– Давай, Рики, пошли, – Гай положил ему руку на плечо, и это мгновенно рассеяло наваждение.

Всего один жест – и льдистый блеск в глазах парня пропал.

Кирие, вырвавшись, наконец, из власти его чар, ощутил в груди вихрь облегчения. Сам того не осознавая, он раз за разом нервно облизывал губы.

– Эй, проснись давай. Идём.

Мышцы во всём теле всё ещё были до того неестественно напряжены, что, когда Сид хлопнул его по спине, он споткнулся, качнувшись вперёд.

– Нахер всё! Тебе ещё пару миллионов лет расти, прежде чем с Рики задираться.

– Ну да. Но, по крайней мере, штаны сухие.

– Сухие, да? Это просто потому, что они взглядом не встречались.

– Ты, приятель, Гаю должен открытку с благодарностью послать.

То, что они так в открытую его отчитывали, заставило бунтарские инстинкты Кирие вспыхнуть с новой силой:

– Это за что мне его благодарить?! – просто поразительно, как быстро он отошел от испуга.

– Раз спрашиваешь, значит, как был сопляком, так и остался.

И снова они его опустили. Кирие начинал беситься. «Хватит звать меня сопляком! Три года разницы из вас мудрых старцев не делают!»

К «Бизонам» со всех сторон подходило выражение «молодой, да ранний». Но стоило только лидеру выкинуть белый флаг, как все они, один за другим, тоже взяли самоотвод. Впрочем, учитывая, что сожалений никто из них не выказывал, можно сказать: они просто перегорели.

Так почему, почему они всё ещё оставались вместе?! Ведь пропала сама цель их существования, их опора растворилась?..

– Вот дерьмо, – на выдохе пробормотал Кирие, буравя взглядом спины Рики и Гая, которые плечом к плечу шагали впереди него. «Вот подожди, нахрен, и увидишь! Только шанс мне дай, уж я…»