Айдл. Достойно, ведь так? Очень достойно.

Все. Да, и правда.

Чапман. Бокал Шато-де-Шассела — это то что надо, ведь, да?

Джонс. О, это точно, Обадайя.

Чапман. Точно.

Айдл. Кто мог преположить тридцать лет назад, что мы вот так вот будем все сидеть и пить Шато-де-Шазеле?

Все. Да-а, да-а.

Палин. Тогда-от мы были бы рады и чашке чаю.

Чапман. Точно! Чашке холодного чаю!

Палин. Точно!

Айдл. Без молока и без сахара!

Джонс. И без чая!

Палин. Из треснутой чашки, ага.

Айдл. О-о, у нас не было чашки. Нам приходилось пить из свёрнутой газеты.

Чапман. Мы могли себе только позволить мокрую тряпку сосать.

Джонс. Но, знаете, мы были счастливы тогда, хоть и были бедными.

Палин. Именно потому, что были бедными!

Джонс. Точно!

Палин. Мой старик-отец говорил: "Деньги не принесут тебе счастья, сынок!"

Айдл. Он был прав!

Палин. Точно!

Айдл. Я был счастливее, когда у меня ничего не было. Мы жили в таком маленьком старом разваленном доме с громадными дырами в крыше.

Чапман. Дом! Вам повезло — вы жили в доме! Мы жили в комнате, нас было двадцать шесть, мебели не было, половины пола не было — мы толпились в углу, боясь свалиться.

Джонс. Вам повезло — вы жили в комнате! Мы жили в коридоре!

Палин. О, о коридоре мы могли только мечтать! Для нас это был бы дворец! Мы жили в старом баке на свалке. Мы просыпались каждый день от того, что на нас вываливали кучу тухлой рыбы! Дом, ха!

Айдл. Так вот, дом, про который я говорил — это была просто яма в земле, накрытая брезентом, но для нас это был дом!

Чапман. Нас выселили из ямы. Нам пришлось идти жить в озеро!

Джонс. Вам повезло — у вас было озеро! Нас было полторы сотни и жили мы коробке из-под обуви, стоявшей посреди дороги.

Палин. В картонной коробке?

Джонс. Да-а.

Палин. Вам повезло! Мы три месяца жили в свёрнутой газете в отстойнике! Нам приходилось просыпаться в шесть утра, чистить газету, идти работать на мельницу, по четырнадцать часов в сутки, неделя за неделей, по шесть пенсов за каждую, потом мы приходили домой и отец порол нас ремнём пока мы не засыпали!

Чапман. Роскошь! Нам приходилось вылезать из озера в три часа утра, чистить озеро, есть пригорошню горячего грабла, работать двадцать часов на мельнице, за два пенса в месяц, потом мы приходили домой и отец охаживал нас по голове и шее битой бутылкой, если нам везло!

Джонс. Да, конечно, приходилось туго! Нам приходилось вылезать из коробки посреди ночи и дочиста вылизывать языками дорогу! Мы довольствовались половиной пригорошни холоднющего грабла, работать двадцать четыре часа в день на мельнице за четыре пенса в шестилетку, а когда мы приходили домой, отец разрубал нас надвое ножом для хлеба!

Айдл. Точно! Мне приходилось вставать утром, в десять вечера, за полчаса до того, как я ложился спать, есть кусок неразогретого яда, работать на мельнице по двадцать девять часов в день и платить мельнику за возможность работать, а когда мы приходили домой, наш отец убивал нас и танцевал на наших могилах, распевая "Алиллуя!".

Палин. А-а. Расскажи всё это сегодняшней молодёжи — они тебе не поверят.

Все. Нет, они не поверят!