Я не знаю, как она узнала. У меня не ни малейшего представления. Я вернулся несколько минут назад, солнце даже еще не успело сесть.
Там …на крыше…
Я многое видел за время своего существования, но это было ужасно.
Как… Как она узнала?...
Когда я поднялся по лестнице, выход на крышу был закрыт на замок. Судя по его состоянию, наверху никто не бывал десятилетиями. Мне не без труда удалось его сломать, но когда я выбрался на крышу…
Оказалось, меня ждал сюрприз. На серой стене напротив меня красовалась огромная кровавая надпись. «Я знаю, что ты здесь».
Кровь была совсем свежей.
А внизу… под надписью…
Там лежала Агнес. Вернее, это должна была быть она. Я видел тело, завернутое в простыни, и ее огненные волосы – впервые я увидел их при свете солнца, и хотя они потускнели после ее смерти, они все еще притягивали взгляд. Волосы были все в грязи и засохшей крови. Чувствуя, как у меня подкашиваются ноги, я подошел к ней. Я знал, что должен убедиться в том, что это Агнес, но я знал и то, что не выдержу повторного зрелища ее разложившегося тела, да еще при таком ярком освещении.
Я отвернул простынь. Как я сразу не заметил, что ткань была другой…
Это была не Агнес. Это вообще был не труп. Под простыней лежал манекен, на голове у него красовались волосы Агнес, прикрепленные к тонкой, дряблой коже. Тот, кто это сделал, снял с Агнес скальп.
В этот момент я услышал шаги за спиной и вопросительный детский голос:
– Дяденька?..
Я резко обернулся, пытаясь закрыть собой манекен, но ребенок уже успел его рассмотреть и закричал. С такого расстояния я сам принял то, что лежало в простыне, за человеческое тело.
В два прыжка я преодолел расстояние до мальчика (ему было лет 5-6, не больше) и одним движением свернул ему шею. Крик оборвался.
Будь ты проклята, кем бы ты не была. Я не люблю, когда со мной шутят.
Теперь у меня появилась еще одна проблема. Сейчас было все еще слишком светло, чтобы можно было унести труп, не привлекая внимания. В то же время просто оставить его здесь я не мог. Это слишком близко к моему дому. Надо дождаться темноты. И вернуться за ним.
Пока я дописываю это, солнце садится. Через несколько часов можно будет действовать.
И ей, этой шутнице, придется несладко.