Я подошел к ней. Когда я к ней приблизился, Агнес в ужасе постаралась отодвинуться от меня. Я видел в ее глазах, что она понимает, что происходит, что она не впала в беспамятство. Но она не могла ничего сказать…
Моя милая Агнес… Я вырвал ей язык еще в самом начале.
Глядя ей в глаза, я запустил руку в ее тело. Она лишь тихо заскулила, как щенок. Я перебирал пальцами ее скользкие горячие внутренности, думая в этот момент об Анне. Было крайне опрометчиво оставлять ее в живых, но все эти дни я забавлялся с Агнес. А сейчас настало время найти и ее.
Я ухватился за что-то пальцами и потянул к себе. Агнес пронзительно замычала. Что-то скользкое и мокрое норовило выскочить из моих рук, вернуться туда, где ему полагается быть, но я вцепился сильнее и дернул на себя. Агнес, моя обессилевшая Агнес, подпрыгнула на постели от боли, не взирая на то, что она была привязана за руки и ноги. Точнее, за одну руку: правая и так не могла функционировать: Агнес перерезала себе жилы на запястье.
Я смотрел на то, что оказалось у меня в руках. Это были ее яичники; красные, в сгустках крови и какой-то слизи.
Я поднес их к лицу Агнес, и горячая кровь закапала ей прямо на щеку. Я думаю, ее бы вырвало, если бы было чем. Я не кормил ее все эти дни.
Агнес выла не переставая. Поначалу меня забавляли ее страдания, но теперь мне надоел ее постоянный скулеж. Я подумал было заткнуть ей глотку ее же куском мяса, но тут у меня появилась идея получше.