Корнелия бесцельно бродила по городу, вяло переставляя ноги, точно сомнамбула. Старик проявил удивительную щедрость, выдав ей заранее месячную плату и даже добавив сверху, только бы уговорить её отдохнуть. После того случая в библиотеке Кардалио слишком носился с ней, как девушка ни старалась уверить, что чувствует себя хорошо. В конце концов он чуть ли не силой навязал ей небольшой перерыв, и теперь девушка просто не знала, куда деть себя.
     Мысли о Невиенроке против воли возвращались, едва она переставала думать о чём-либо другом. Поначалу она ломала голову над тем, как относиться к случаю в библиотеке - был ли то странный сон, редкая болезнь вроде припадка, или ей на самом деле удалось проникнуть в чужое прошлое через книгу? Нет, то не мог быть просто сон, сразу же одёргивала она сама себя, углубляясь в детали и принимаясь размышлять над смыслом увиденного. Книга была лишь предлогом зайти в гости к той даме, вот что было ясно сразу, а больше Корнелия не понимала ничего, и вконец обуреваемая волнениями и страхами перед неизвестностью, решила освежить голову приятной дневной прогулкой по городу.
     Она брела наугад, сворачивала как попало, и спустя некоторое время заметила, что ноги уже третий раз подряд выводят её на улицу Лилий, одну из самых красивых в Семистере, широкую, словно полноводная река, и в ярмарочные дни пестревшую нарядным великолепием, как пышный цветник. В памяти о городском прошлом уже не осталось достоверных сведений о том, почему улицу Лилий назвали именно так, но те, кто ещё помнил историю войн, предложили бы вам собственную версию.
     Лёгкий Гвардейский Корпус, любимый отряд нынешнего владетеля Эдвина Аргиеро, когда-то состоял в числе регулярных войск на службе у королевства Линтавер, далеко к северу от Фарлана. Порывистая и своевольная королева Селина заставляла подданных величать себя не иначе как императрицей, но её короткое правление, когда закончилась одна война и началась другая, вряд ли заслуживало столь славных титулов. Мир запомнил лишь то, как на фоне смут и потрясений в её эпоху заявили о себе самые отважные вояки на континенте — Лёгкий Гвардейский Корпус. Появился он ещё во время царствования отца Селины, но именно покровительство маленькой императрицы вознесло его до высот славы. В знак своей любви к Селине солдаты Корпуса носили кирасы, украшенные у горла большими гравированными лепестками лилий — цветами, которые их хозяйка обожала больше, чем трон. Легкомыслие, возможно, и погубило императрицу - в скором времени она была отравлена, а власть в королевстве захватил её родной брат. Взбалмошный в быту, но осмотрительный в политике, принц Марсиль сколотил себе войско из наёмников с полуострова Ардамин, к западу от Линтавера, когда почувствовал возможность занять трон. Летописцы любят винить его во всех грехах, уступая странному обаянию бесцветной народной королевы Селины, но похоже, сам Марсиль не был причастен к отравлению — он собирался свергнуть сестру мирно или, в худшем случае, при помощи своей армии, и на пути в столицу ему даже пришлось дать одно тяжёлое сражение. Закалённые ардаминские всадники практически смяли плохо организованную армию лоялистов Селины, но Лёгкий Гвардейский Корпус оказал им неожиданно свирепый отпор. Сопротивление было настолько жестоким, что Марсиль, испугавшись больших потерь, спешно отозвал войска, не завершив разгрома неприятеля. Сторонники императрицы зализывали раны, благословляя короткое перемирие и храбрость гвардии, когда в лагерь пришли запоздалые вести о том, что Селина отравлена.
     Командование вместе с частью уцелевших солдат не раздумывая присягнуло на верность Марсилю, но Лёгкий Гвардейский Корпус держался особняком, не желая верить в кончину своей покровительницы. Дойдя до самой столицы и отдав дань памяти, воины, верные Селине и в жизни и в смерти, подняли мятеж и оставили город. Вскоре им пришлось спешно покидать пределы королевства, и когда Марсиль во всеуслышание объявил их изменниками и преступниками, они отправились на юг, в Эсфидель.
     Эдвин Аргиеро принял их с распростёртыми объятиями — для борьбы с Фарланом отчаянно требовались хорошие солдаты. А гвардейцы со своей стороны честно присягнули владетелю на верность, несмотря на всю иронию положения  — ведь и сам Аргиеро, и большинство представителей его окружения, были из Ардамина, хотя и порвали со своей родиной давным-давно. С тех пор Корпус зажил лучше прежнего, а в Семистере, говорят, именно тогда появились улица Гвардии и улица Лилий. Но если первую связывали с Корпусом всегда, и в этом историки единодушны, то мнение о названии второй, может статься, просто притянуто за уши. Для большинства это всего лишь очень красивая старая улица с разбитыми на ней садами. Уж цветы на улице Лилий всегда имелись в изобилии.
     Корнелия с удовольствием вспомнила эту историю, которую слышала от отца. В ней звучало величие, неподвластное времени, и подобные следы прошлого скрывались в Семистере почти под каждым камнем, за каждым примечательным названием. Весь город был построен на кирпичах романтики, сцементированных кровью, горем и страданиями предков. Возможно, тени и души тех достойных, кто больше всех верил в мечту под названием Семистер, сладко дремали теперь в глубине старых зданий и следили за прохожими из-под козырьков крыш, кутаясь в темноту даже днём. Девушка вздрогнула от подобного сравнения, оглядев парочку по-настоящему древних, обветшалых строений, нависших над улицей, словно прибрежные скалы.
     Сложно поймать в Семистере время, когда под ногами нет громадных луж, а на голову не льётся холодная вода. Таков он есть, тут либо осень, либо зима, другие времена года - лишь случайные невнятные эпизоды, которые не всякий замечает. Подул резкий ветер, Корнелия накинула капюшон и быстро засеменила мимо очень старого, грязно-зелёного дома, который имел такой цвет из-за глубоко въевшегося в камень мха. Провалы его окон слишком сильно напоминали глазницы черепа, и девушке хотелось поскорее оставить его позади.
     Ей всё ещё казалось, что старый дом и безмолвные тени Семистера смотрят ей в спину, когда она достигла пересечения улицы Лилий и улицы Книжников. Отсюда можно было дойти прямиком до рыночной площади, где всегда было столпотворение аль-сулейдских и фарланских торговцев. Девушка не без труда подавила порыв направиться туда, напомнив себе, что деньги, которые дал Кардалио, заслуживали более важного и полезного применения в помощь отцу. Манфредо после войны было тяжело найти себе такое занятие, где бы его не тревожили призраки прошлого. В конце концов он пошёл им наперекор и записался к оружейному мастеру в Районе Металлургов. Получал он немного, чуть больше, чем Корнелия в библиотеке, но вместе им хватало на жизнь и некоторые уютные мелочи. Об одной из таких мелочей и подумала сейчас девушка.
     На углу улицы Книжников, у поворота, ведущего ко дворцу владетеля Аргиеро, примостился небольшой салон «Выбор Индвель». Кто такая Индвель, не имел понятия никто, включая хозяйку заведения. Не нашлось даже красивой легенды в библиотечных архивах, что совсем уж удивительно. Но если кого и беспокоили подобные детали, так это не прекрасных посетительниц салона, ведь это место было путеводной звездой и дверью в сказку для всех записных красавиц города и тех, кто мечтал им подражать. Любые, самые невозможные оттенки румян, краска для волос и платьев, пуговицы, ткани, ароматы, благовония и прочие радости каждой девушки — почти всё можно было найти здесь, а что нельзя — изредка привозили аль-сулейдцы, и даже они всегда оглядывались на известное заведение, стараясь угодить  очаровательным покупательницам.
     О большинстве предложений салона Корнелия не могла себе позволить даже помечтать, а то, что было ей по карману, не давали приобрести совесть и чувство ответственности перед стареющим отцом. Девушка приходила сюда лишь посмотреть на происходящее, прикоснуться к чуду, которое безраздельно правило тут и трепетало разноцветными крыльями. Это давало ей возможность не утратить собственной женственности, которая начала чахнуть, не успев расцвести, в пыточной камере повседневности. Здесь она выходила на свободу и дышала полной грудью, и нигде Корнелии не было так уютно, как в этом маленьком салоне дамских диковинок.
     Хозяйка давно приметила скромную девушку, столь часто приходившую сюда. Она была почти вдвое старше Корнелии, хотя изобилие средств, чтобы утаить это, позволяло даме выглядеть чуть ли не её ровесницей. Она относилась к посетительнице покровительственно, словно старшая сестра, но девушку это нисколько не тяготило, даже временами радовало. Хозяйка салона воспринимала с той же теплотой, что и старый библиотекарь, и была неизменно рада визитам юной подруги. Если что порой и утомляло Корнелию, так это неуместное сочувствие. Как-то девушка проболталась, что росла без матери, и с тех пор уже не могла отделаться от жалостливых реплик хозяйки и подручных мастериц, с которыми та не преминула поделиться слезливой историей.
     Сегодня хозяйки на месте не было. Без неё салон сильно терял в приветливости, поскольку молодым помощницам терпения и душевности доставало обычно меньше, чем красоты, и их говорливое общество не так нравилось Корнелии. Чуть смутившись и собираясь уже уйти, она задержалась, приметив новое лицо.
     Поначалу она решила, что это одна из посетительниц, но незнакомая девушка носила форменный наряд салонных мастериц и старалась держаться с помощницами на равных, внимательно выслушивая от них полезные указания. Не было сомнений, что загадочная девушка здесь работает, и, очевидно, появилась относительно недавно. Корнелия попробовала припомнить, когда последний раз заходила в «Выбор Индвель». Кажется, это было не меньше пары недель назад. За такой срок в столь суетливом месте многое могло измениться.
     Они встретились взглядами, и Корнелия быстро потупила взор. Незнакомка была ослепительно, ошеломляюще красива. В присутствии подобной девушки, наверное, взгляды бывают либо полны обожания, либо зависти. Или смущения, как сейчас у Корнелии. На фоне такой прелестницы она почувствовала себя серой мышкой. У незнакомки были длинные, до плеч, чёрные волосы, маленькие, яркие, как вишня, губы, очень заметные на фоне по-семистерски бледной кожи, и добрые серо-голубые глаза. Если бы не эти глаза, она бы напоминала холодную бесчувственную королеву. Наверняка мужчины ложатся к её ногам, как скошенная трава, подумала Корнелия со вздохом тайного сожаления.
     - Хозяйка о тебе рассказывала, - послышался звонкий, мелодичный голос, без тени той сладострастной тягучести, которая свойственна коварным обольстительницам. - Корнелия Монтрей? Приятно познакомиться, меня зовут Мелинта. Хозяйки не будет некоторое время, она просила о тебе позаботиться.
     - Правда? - опешила Корнелия.
     Девушку изумило даже не то, что хозяйка перепоручила её кому-то. И даже не то, что благодаря этой фразе она вдруг поняла, насколько на самом деле дорога своей взрослой покровительнице. Корнелию потрясли тон и выражение лица Мелинты. Выглядело так, словно красавица хотела завоевать её доверие. Быть того не может. Она вновь ощутила себя маленькой растерянной девочкой, ловя взгляды знакомых посетительниц и помощниц хозяйки.
     - Вы слишком добры, - пролепетала она. - По правде сказать, мы с госпожой только иногда разговариваем... Не знаю, чем я ей пришлась по душе.
     - Видимо, эти разговоры для неё много значат, - мягко улыбнулась Мелинта, внимательно разглядывая Корнелию. Она стояла напротив окна, её зрачки сузились, и синева глаз на свету стала заметнее.
     Корнелия ужасно устыдилась своей неловкости, подходящие слова на ум не шли. Не всё так просто, как выглядит, и Мелинту определённо что-то беспокоит, несмотря на бойкий и уверенный вид. Девушка решилась посмотреть в эти чудные, полные доброты глаза подольше, и на этот раз первой отвернулась собеседница, сделавшая вид, что внимательно оглядывается по сторонам.
     - Спасибо, Мелинта, - вернула её взгляд Корнелия. И на этот раз чуть более уверенным голосом, чем прежде, добавила: - Я здесь обычно только осматриваюсь, так что вас не побеспокою. Надеюсь, хозяйка скоро вернётся, она была очень приятной собеседницей и замечательной подругой.
     Мелинта будто увидела кого-то в окне. Уголок её брови чуть поднялся вверх. Корнелия из вежливости не стала оглядываться.
     - Но, как я вижу, сегодня ты решила сделать исключение из правил, - улыбнувшись, кивнула мастерица на кошелёк Корнелии.
     - Ох, нет... правда... - непроизвольно встрепенулась девушка, и Мелинта засмеялась мило и заразительно. Лёгкий, по-детски звонкий смех отозвался в душе Корнелии уютом, озарив настроение, как утренний луч солнца.
     - Ну ладно. Раз хозяйка просила о тебе позаботиться, я могу сделать тебе причёску за счёт салона. Что скажешь?
     Корнелия открыла рот, чтобы возразить, но предложение звучало так заманчиво и непосредственно, что оставалось лишь растерянно улыбнуться. Удивительная доброта. Хозяйка прежде не позволяла себе ничего подобного. И всё же смутная тревога чуть коснулась мыслей Корнелии. С чего вдруг такое расположение от незнакомки? Мелинта могла оказаться кем угодно, даже воровкой, или того хуже, тайной вербовщицей одиноких девушек для публичного дома. Корнелия наслушалась подобных историй достаточно, чтобы на миг кровь отхлынула от её лица. И всё же... хозяйка салона всегда была такой проницательной, внимательной к людям, она не могла ошибиться в выборе помощницы. Остальные девушки тоже вполне доверяли Мелинте, если только первое впечатление не обманывало...
     Прикосновение тонких маленьких пальцев к её плечу заставило Корнелию вздрогнуть, будто в двух шагах в землю ударила молния. Мелинта непринуждённо засмеялась, всё так же весело и задорно.
     - Нам сюда, - она с мягкой настойчивостью увлекла Корнелию в комнату, где посетительницам салона обычно делали стрижки и причёски.
     Прежде девушка бывала здесь всего пару раз, и потому с любопытством принялась разглядывать многочисленные хитрые принадлежности для завивки и укладки волос и склянки с красками. Перед большим зеркалом высотой почти в человеческий рост Корнелии пришлось остановиться и порозоветь от смущения. На фоне помощницы хозяйки она выглядела редкостной замухрышкой.
     Мелинта поймала её взгляд в зеркале и приветливо подмигнула. Лучше бы ей не знать, какие мысли начали скрестись внутри Корнелии. Девушка быстро отвела глаза от зеркала, но лишь для того, чтобы он споткнулся о другой предмет.
     На столике вместе с ножницами и гребешками лежало нечто, похожее на длинный кинжал. Корнелия ахнула.
     - Что такое? - тут же осведомилась чуткая Мелинта. - Ах, мой веер — она широко улыбнулась, заметив замешательство гостьи. - Наверняка ты такого раньше не видела. Ой, я совсем не то хотела сказать... Просто этот и правда большая редкость. Он не из Аль-Сулейда, а из-за океана. Если, конечно, меня не обманули.
     У Корнелии отлегло от сердца, когда Мелинта изящным движением руки подхватила то, что выглядело как кинжал, и раскрыла его. Изумительный рисунок предстал перед ней. Это был ночной пейзаж — туманные горы, беспокойная река, берущая начало где-то среди снежных вершин, и горделивый серебряный диск луны, окружённый россыпью звёзд. Самым удивительным было то, что рисунок менялся, отливал зелёным, синим и красным, когда лучи света падали на него под разными углами. Свет оживлял его, заставлял переливаться, словно перламутровую раковину. Ткань, из которой были выполнены пластинки веера, казалась полупрозрачной, и за раскрытым полукругом в теплоте нежных тонов рисунка легко угадывались очертания нижней половины лица Мелинты.
     - Держи, - протянула она веер Корнелии. - Будет, чем занять руки и время, пока я займусь твоей причёской. Какую ты хочешь?
     Девушка только сейчас, будто очнувшись от мечтательной неги, вспомнила, зачем её сюда привели, и ещё сильнее смутилась, поняв, что не смыслит в причёсках почти ничего.
     - Я бы просто хотела коротко остричь волосы. Длинные только путаются и мешают, - быстро протараторила она.
     В конце концов, за такую простую стрижку она могла бы даже заплатить, чтобы не чувствовать себя в долгу перед этой роковой леди.
     Мелинта только усмехнулась.
     - Ты напоминаешь мне одну мою подругу-селеншир.
     Селеншир были сёстрами милосердия и обычно лечили раненых солдат. В мирное время круг их подопечных расширялся, но занимались они только хирургическими операциями и изредка приёмом родов. Корнелия знала, это для того, чтобы не отвыкать от вида крови. Она уважала этих женщин и в то же время изрядно боялась их. Ей казалось, подобная профессия сильно калечит души, если только те уже не были покалечены, когда потянулись к ней. А душа должна быть сделана поистине из стали, чтобы хладнокровно воспринимать на своих руках чужую кровь. Когда Корнелия добралась до этой мысли, то призадумалась, каким должен быть характер у самой Мелинты, если она водится с селеншир.
     - Чем же? - спросила она у неё.
     У Мелинты были ловкие и быстрые пальцы, хотя, видно, с ножницами она работала не столь уж часто. Или же волосы у Корнелии с трудом поддавались стрижке. Второе предположение снова заставило её лицо порозоветь от смущения.
     - Моя подруга тоже очень практична и неприхотлива. В причёске в том числе. Нет, не принимай на свой счёт эти слова... С другой стороны, в них ведь нет ничего плохого, правда? Возможно, для любой другой девушки подобная характеристика звучала бы оскорбительно, но моей подруге они бы понравились. Селеншир — отчасти военная организация. А для военных эти качества в цене.
     Корнелия бросила взгляд на перчатки, лежавшие на столике неподалёку от того места, откуда она взяла веер. Тонкая кружевная ткань, воздушная, неуловимая, словно паутина. Может это и есть паутина? Корнелии доводилось читать, что далеко на востоке, за морем, научились делать ткани из паучьего шёлка. Наверняка это перчатки Мелинты. Корнелия мысленно надела их ей на руки, как раз в тот момент, когда пальцы чаровницы колдовали над её волосами. Мелинте подошла бы роль паучихи, - девушка тихо усмехнулась про себя.
     - Надеюсь, ты не пробовала себя в роли селеншир, - вставила Корнелия.
     Пальцы задвигались быстрее. Правая половина уже почти была закончена.
     - По мне разве можно сказать, что я стала бы иметь дело с кровью? - Мелинта улыбнулась в зеркало так, что в уголках её глаз собрались лучистые морщинки.
     Какое глупое было предположение. Корнелия едва совсем не залилась краской. И как она могла принять веер за кинжал? Чтобы совсем уж рассеять свои страхи, девушка сложила и разложила чудную игрушку, примериваясь в зеркале, как смотрится с веером в руке.
     Знакомое ощущение тревоги и непонятный холод подобрались к ней.
     В зеркале она больше не отражалась. Оттуда на неё пялился широколицый аль-сулейдский торговец с огромной расползающейся жабьей улыбкой и маслянистыми глазками.
     «Это очень редкий веер, госпожа, - с грубым акцентом затараторил он, вертя игрушку в руках. - Он стоит не меньше пятнадцати серебряных монет».
     Корнелия быстро раскрыла веер, прячась от наваждения. Позади неё премилая паучиха, начавшая было напевать себе под нос, замерла, когда гостья дёрнулась на стуле.
     - Надеюсь, я тебя не порезала? - обеспокоенно спросила Мелинта.
     - Нет, нет... - девушка резко сжала рукой подлокотник, убеждаясь, что снова находится в материальном мире. Мастерица пожала плечами и продолжила работу.
     - А знаешь, если тебе понравился веер, можешь забрать его себе. Конечно, это милая безделушка и по-своему жаль с ней расставаться, но я уже начала к ней привыкать, а это верный признак, что с вещью надо расставаться.
     - Он же стоит целое состояние, - Корнелия не узнала собственный голос, повторив цену торговца из видения — пятнадцать серебряных монет.
     Бровь Мелинты удивлённо поползла вверх.
     - Надо же. Выходит, ты его уже видела прежде. А торговец клялся, что это очень редкий веер. Типичный аль-сулейдский мошенник.
     - Толстый, неприятный. Похожий на жабу...
     - И ты тоже с ним знакома? Ну вот, мне уже хочется проучить этого прохвоста. Может, ты мне в этом поможешь.
     Насколько бледным было лицо Корнелии, скрывал в зеркале веер. Мелинта продолжала стричь ей волосы — процедура оказалась немного дольше, чем она предполагала.
     Холод не собирался уходить. Веер будто начал переливаться всеми цветами радуги сразу. Корнелия боялась закрыть его и снова взглянуть в зеркало.
     - Моя милая Сулиана! - послышался со стороны двери приятный мужской голос.
     Там стоял молоденький офицер в форме Лёгкого Гвардейского Корпуса — начищенные до блеска кираса и наплечники, в мирное время игравшие скорее декоративную роль, синий шейный платок и фиолетовая лента, дважды обмотанная вокруг пояса, свободные концы которой свисали у перевязи для сабли.
     Офицер, похоже, имел ардаминские корни — порывистый, статный, будто вырезанный из льда. Если у жителей Семистера бледность была приобретённой и скорее напоминала болезненную желтизну, то ардамины обладали природной белой, холодной даже на вид и не выгорающей от солнца кожей. Казалось, вот-вот, и они начнут дышать ледяным паром тебе в лицо, настолько узнавалось их северное прошлое. Из-за резко очерченных скул и выдающегося подбородка они как будто вечно сохраняли горделивое, презрительное выражение. Но этот офицер был всё же не чистокровным ардамином, а полукровкой, и в первую очередь его выдавала не свойственная им неестественная худоба и длинные ноги. Вошедший напоминал большого кузнечика, вставшего на задние лапки.
     - Я же говорила, Сульрик, не стоит тебе здесь появляться! - обрушилась на него та, кого Корнелия только что называла Мелинтой. - Не нужно привлекать лишнего внимания.
     - Как же я мог не зайти и не проведать тебя, ненаглядная моя?
     Мелинта-Сулиана, безнадёжно выдохнув, запустила в него веером. Тот, не моргнув глазом, поймал его и осторожно положил на столик, не забыв демонстративно поцеловать.
     Видение унёс прочь осиный укус боли. Корнелия вскрикнула и схватилась за голову. На этот раз Мелинта всё же задела её ножницами. Никакого офицера не было, всё это время девушка смирно сидела в кресле лицом к зеркалу и вертела в руках веер.
     Мастерица рассыпалась в извинениях, а Корнелия — в попытках уверить её, что ничего страшного не случилось. Минуты две они пытались убедить друг друга. Перед глазами Корнелии всё ещё висела увиденная сцена.
     Скрепя сердце Мелинта закончила причёску. Корнелия долго, улыбаясь, смотрелась в зеркало, пытаясь принять новую сторону своей жизни и тайные знания, что сыпались ей на голову отовсюду. Она решила не озвучивать открытие из второго видения. И ей почти удалось. Почти. Любопытство оказалось сильнее.
     - Вас ведь зовут Сулиана?
     Мелинта стала бледнее того офицера. Похоже, второе имя относилось к той стороне её жизни, о которой совсем не стоило распространяться при посторонних, но вряд ли тайна была смертельно опасной, потому что мастерица быстро справилась с собой. Возможно, Мелинта подумала на Сульрика — Корнелия уловила в её глазах явное желание отомстить не в меру болтливому ухажёру. Но почему всё-таки она скрывает своё настоящее имя?
     - Спасибо за причёску. Я лучше заплачу... Не смогу спокойно спать, зная, что подобная красота досталась мне даром.
     Мелинта-Сулиана молча покачала головой, силясь улыбнуться.
     Корнелия вышла, раскланиваясь. Странные видения начинали всерьёз пугать её. Конечно, она не взяла предложенный веер. Тот остался лежать на столике.
     Именно на этот веер, мрачнея, смотрела Сулиана, когда её гостья быстро, не оглядываясь, бежала по улице Лилий.