- Товарищи! Я хотел бы снова поднять вопрос об этом упыре, об этом сальном, педерастическом старикашке, о гнойном нарыве на теле нашей школы. Да что там школы, всего социума! Да да, вы всё правильно поняли, я говорю о нашем директоре, никем не уважаемом Самуиле Бедросовиче.” – голос твёрдо звучал, в неясном свете лучины, черты лица говорившего были едва различимы. Но даже в полумраке отчётливо угадывалась отчаянная решимость, готовность пойти до конца.

Заседание школьного “Ревкома АР” (Анонимные Революционеры) подходило к концу. И каждый уже высказал своё мнение по поводу директора.

“Смерть… Смерть… Смерть …” – вучало в сердцах юных революционеров.

“Смерть… Смерть… Смерть …” – Сперва шёпотом а потом всё громче и громче превращаясь в единый безумный порыв.

“Смерть!!! Смерть!!! Смерть!!!” – Скандировала обезумевшая толпа первоклашек.

Перекошенные лица - фантасмагорические маски, гротескно искажались в свете лучин, сменяя друг друга, плыли, отражаясь в бездонных чёрных дырах осенних окон. В углу одиноко курил Витя Пелевин.

Эту вакханалию пора было остановить. И я позвонил в колокольчик. Постепенно бесноватая толпа успокоилась. В углу правда бесновалась ещё парочка. Это были наши верные товарищи, соратники из параллельного глухонемого класса. Два привычных удара ломиком весом в 150 килограмм мгновенно восстановили окончательную тишину.

“Итак, Ревком постановил. Самуил Бедросович Киркоров-Иванович, директор школы номер 666 им. Медведа города Бобруйска, именем революции приговаривается к смерти.

“Коричневый град…” – послышался слабый неуверенный выкрик из углая, где сидели наши глухонемые соратники .

“Только не это!” – подумал я. А потом подумал – “А почему бы и нет?” – А потом подумал – “Чем это он выкрикнул?” – “Только не это! А почему бы и нет?” – Подумал я. – А чем это он выкрикнул?...» Слава богу, мой верный камрад отконтральтделитил меня вовремя.

“Шоколадный град!!!” – снова раздался тот же самый голос. И я увидел, чем он это выкрикивает. “Символично” – подумал я.

“Шоколадный град!!! Шоколадный град!!!” – Раздавалось из разных углов подвала.

“Именем революции Бедросович приговаривается к смерти посредством шоколадного града“ – Испуганно, но решительно сказал я.

“Какая жуткая нелепая смерть“ – подумал Пелевин, закуривая очередную папиросу.

- Я хочу напомнить 7-ую традицию,  – Продолжал я в абсолютной тишине. – Которая звучит так, каждой группе АР следует полностью опираться на собственные силы, отказываясь от помощи из вне. Это значит,  что мы существуем на добровольные пожертвования наших анусов. Калл, собранный на группе, послужит священным орудием возмездия, мечом Немезиды для самого Самуила Бедросовича.” Добровольные пожертвования я попрошу вносить в ведро, пущенное по кругу. Оправдания, типа «запор» или «я только что сходил по-большому» - приравниваются к измене и караются по законам военного времени.

Характерные звуки раздались в тишине.

Пахнуло.

Когда Священное Ведро было почти полным, я взглянул наверх. «О, Господи!», - пронеслось в процессоре. Прямо на меня смотрел объектив огромной видеокамеры! Но не это заставило моё сердце бешено колотиться. Камеру держал висящий вниз головой на люстре мой возлюбленный друг. «Ваня! Как я безумно, всем сердцем люблю тебя! И как в то же время мне дороги идеалы революции!.. Что же мне делать!?..»

…Острый запах нашатырного спирта властно вырвал меня из мира грёз. Сквозь термо-пасту я неясно увидел силуэт Филиппа Киркорова. Он щедро сдабривал полрулона ваты из литровой банки, нервно пихая его прямо мне в нос.