Какая же я сволочь! Как я могу использовать людей в корыстных целях! Пусть я могу оправдать свой поступок, но кто мне дал право?  Чёрт, мне это необходимо, иначе я, не дай Бог, опущусь ниже плинтуса, но возможно я насмеюсь своими действиями над пусть ничтожными чувствами человека, которыми движет пусть лишь животный инстинкт, но я насмеюсь. Конечно, я могу извиниться, рассказать, что до дна пропасти, до лезвия бритвы оставалось несколько метров, даже несколько шагов, а тут появился он, чья группа крови совпадает с моей и кто сможет меня спасти, чьё присутствие исцелит душевную никак  не заживающую рану. Но, если посудить, кому хочется быть пластырем? В природе большинства заложено стремиться к большему, до «заместителя Бога», а тут такое низкое звание. Но я должна выжить. В моей душе вопит желание выйти из этой затянувшейся иллюзии, туда, «где дует свежий ветер, где травы по колено», не оставаться же там, «где бурьян на полях, где лишь печаль да тоска, где коны тянут гробы», ведь, глядишь, скоро очередь гроба с моим телом.  Радует, что выход близко, но вот то, как я поступила с человеком-пластырем в моём случае, омрачает торжество свободы, победу разума над эмоциями.

Опьянённая и ядом, и вином

Умираю я с улыбкою в глазах.

Я не имела в этом мире дом,

Я поищу его в высоких небесах.

Зачем обременять собой людей,

Которые кричат, как ненавидят

Тебя за непохожесть всех идей?

Так лучше нам друг друга и не видеть.

Не вижу смысла врать, как я люблю,

И врать, что я люблю, мне надоело.

Уйти хочу. Забудьте, я молю.

Представьте, что написана я мелом.

Что дождь прошёл и он тому виной,

Что больше нет моих очей средь вас.

Не поливайте тот асфальт слезой,

Где видели меня в последний раз.

Изъян мой – пустословье. Ну зачем

Я вырезаю сии фразы на обоях?

И для кого? Слова не больше чем

Формальность, как ликёра капля в море.

Прощаюсь, яд уж действует. Не знаю,

Имею ль права я надеяться на то,

Что встречу через пару жизней вас; тогда вот и узнаем,

Узнала ль вас в курящем том, в пальто.