Это цитата сообщения amlugos Оригинальное сообщение

Быть драконом. 1



Альсклинг презирает эльфов.

Старые неодобрительно фыркают, когда речь заходит об эльфах и Альсклинг пускается в рассуждения о том, насколько они скучны и бессмысленны. "Застывший народ," - повторяет она, и это чистая правда.

Правда и то, что такие вещи, как презрение, не идут на пользу. Природа Свободнорожденных податлива, как речная глина, из которой люди лепят свои горшки, и любое сильное чувство оставляет на ней медленно затвердевающий отпечаток. Нет ничего постоянного, кроме перемен, и нет ничего легче, чем перемениться, говорит мудрость драконов. Одним только Старым известно, как может переменить Альсклинг ее неприязнь к эльфам. Старым известно все. Но они предпочитают фыркать вместо того, чтоб сказать.

Они точно так же ведут себя со мной, когда я показываю при них свой интерес к людям. Иногда мне кажется, что я не испытываю к людям ничего, кроме ровной и бесстрастной симпатии - здорового отношения к миру, естественного для дракона. Но бывают времена, когда я ловлю себя на том, что сосредоточиваюсь на этих существах больше необходимого. Однажды я сказал, что драконы и люди движутся навстречу друг другу. Те Старые, которые услышали это, фыркнули все как один. Неужели я начинаю меняться?

В тот раз фыркнула даже Альсклинг. Сама-то хороша, когда дело доходит до эльфов! Но надо отдать ей должное, эльфы действительно скучноваты. Завершенная красота их облика, речи и танца, их непоколебимая праведность и чистота помыслов - всем этим легко пленяются другие создания, начиная с людей и заканчивая мотыльками, в чьей природе завершенность и чистота гостят редко и не хозяйничают почти никогда. Но все эти несовершенные существа образуют мир. А мир прекрасен.

Мир больше, сложнее и прекраснее эльфов - вот одна из истин, которые их создатель не пожелал им подарить. Сами же они не способны меняться, и потому не способны познавать. Это о них сказано: "Из кувшина можно вылить только то, что в нем есть," - каким бы изящным произведением искусства ни был кувшин, и какой бы кристально чистой водой его ни наполнили.

Я приземляюсь на отлогом берегу и сразу же увязаю в глине, чавкающей и расползающейся под лапами. Альсклинг оглядывает грязь с явным неудовольствием, но тоже решает попить. У меня есть давнее подозрение, что она дала себе слово меня опекать - с тех пор, как на ее глазах погиб мой отец. Тогда она была еще подростком - Альсклинг всего на четыре поколения старше меня - и толком не умела драться, поэтому сама едва спаслась. Эльфы почему-то не стали ее преследовать. А сейчас она пьет из реки, морщась и настороженно поглядывая по сторонам.

Вода здесь и вправду не самая вкусная - мутная глинистая взвесь делает ее почти непрозрачной - но иногда это и полезно. Утолив жажду, мы неуклюже отрываемся от земли, роняя с когтей комки рыжей глины, - и видим на противоположном берегу эльфов. Они выходят из-за невысокого холма на излучине реки и, заметив нас, кричат: "Amlughad! Змеи!" Эльфов на самом деле не так-то и много - пара дюжин, и мы с Альсклинг, пожалуй, могли бы справиться с ними без особого риска. Но драконы не вступают в бой без необходимости. По крайней мере, если они еще не изменились настолько, что перестали быть драконами.

"Mae govannen, олухи царя небесного," - не удерживается Альсклинг. Мы оба хихикаем, выдыхая маленькие язычки пламени и неспешно набирая высоту, пока эльфы натягивают свои луки. Когда они готовы к стрельбе, расстояние между нами уже слишком велико.

С высоты грязно-желтая вода выглядит гораздо приятнее: широкая лента реки уходит вдаль, змеясь по пятнистой, зелено-бурой долине. Если подняться еще выше, вспоминаю я, станет видно море, желтовато-серое напротив устья реки и постепенно становящееся все более синим к горизонту. Каким унылым выглядел бы мир, не умей драконы летать! "Красота очень зависит от перспективы," - замечаю я вслух. Альсклинг строит возмущенную мину, и я торопливо добавляю: "Интересно, научатся ли когда-нибудь летать люди?" Этим я окончательно сбиваю ее с толку. Она круто уходит влево и делает безупречную петлю. Альсклинг очень красива, и от перспективы это совершенно не зависит.

"Смотри!" - кричит она. Внизу и чуть сзади на берегу виднеется странное пятнышко. Мы разворачиваемся, и вскоре становится ясно, что это такое. Отряд эльфов, от которого мы только что улетели, окружен людьми. Людей гораздо больше, две или три сотни, но вооружены они плохо, и их простые доспехи из вываренной бычьей кожи совсем не защищают от эльфийских стрел. Мы не вмешиваемся, хотя Альсклинг не любит эльфов, а мне любопытны люди. В наших сердцах живет тот огонь, в бурях которого родилось мироздание, но именно поэтому снаружи драконы холодны.

По реке начинает расплываться пятно крови, багровое на фоне желтого, и бой превращается в бойню: не испугавшись численного перевеса врага, эльфы стоят магическим кольцом на вершине холма, методично расстреливая атакующих. Эльфы вообще больше склонны к тому, что они считают праведным гневом, чем к страху. Люди гораздо мягче, податливее - не потому ли они напоминают мне драконов? Но ведь драконам незнаком страх...

Все кончено. Эльфы уносят тела двоих павших товарищей, осторожно переступая через нагромождения косматых человеческих трупов. Все кончено, и все еще впереди. Пока люди боятся и ненавидят эльфов; скоро они станут благоговеть перед ними. И научатся ненавидеть нас.

Продолжение: часть 2