Я уронил сто долларов. Они упали с мостика, на котором я стоял, в двор какой-то странного вида мастерской. Жухлая трава скрывала железные предметы непонятного предназначения, и от этого видимые части казались мне еще более жуткими.

Я огляделся, увидя деревянную лесенку, ведущую вниз, в этот двор. «Ну что же» - сказал я себе, - «Нечего боятся, надо спуститься». Слева от меня проехал некий мотоциклист, я было хотел позвать его на помощь — но боже, что за глупости?! Разве мне нужен кто-то, чтобы просто спуститься по лестнице и поднять банкноту? Я даже вижу где она лежит!

Ну, вот и первая ступенька — осталось только поставить ногу. Я медлю. Ветерок дует мне в спину. Стало прохладно — или это неведомая дрожь мурашками пробежалась по моим позвонкам? Я вижу, деньги лежат так близко, надо всего лишь спуститься, всего лишь спуститься. Я начинаю нервничать, будучи не в силах обьяснить свою тревогу.

Ведь ничего особенного — желтая, умирающая трава, торчащие тут и там железяки, одноэтажный домик, узкая лестница... Зачем вообще тут стоит мост? Непонятно. Внизу нет ни реки, ни шоссе...просто трава и домик. Создается впечатление, будто мост опирается на крышу этого здания. Странно, неестественно — с чего я взял? Вполне нормально, обычно, обыденно.

Откуда я шел? Я не помню, как в моих ладонях оказались зажатыми сто долларов. С большим трудом припоминаю, как они выпали из рук. Так ли это важно, если я стою и не могу даже решиться спуститься по лесенке — хриплый смешок вырывается из моего горла.

─ Привет! - раздалось у меня из-за спины.

Я резко обернулся, точнее попытался обернуться. Зацепился ногой за что-то, и свалился со ступенек во дворик. Сухая трава немного смягчила боль от падения.

«Триста четырнадцать невероятных событий» — прочитал я на железном монументе, об который за малым не раскроил голову пару мгновений назад. Я поднял взгляд — и чуть не потерял сознание снова. Яркие лучи солнца прорезали сочный воздух, и до горизонта ясно и четко были видны трава, маленькие домики и железные штуковины.

До горизонта... Интересно, куда пропала лестница, с которой я свалился?! И мостик? Кажется, я все-таки сильно стукнулся при падении. Не может же быть правдой то, что мне сейчас кажется? Я же не в фильме, не в фентезийном романе каком-то. Куда все пропало, и где, черт возьми, мои сто долларов?! Хочется засмеяться в полный голос и развеять галлюцинацию.
Не помогло. Я встал, отряхнулся. Клетчатая пропотевшая рубашка прилипла к телу. Жарко. Сердце стучит. Я ничего не понимаю, и волны паники подступают, тугими кольцами стягивая мое горло. Хочется выпить три чашечки кофе за столиком в уютном ресторане с приятным собеседником или собеседницей — но нет — я торчу в открытом, диком, фантастическом поле, и даже не понимаю — правда это или мираж.

Если мираж...А если правда...Мимо пролетает птичка с ярко-красным оперением. Последнее, что я помню из наверняка реальных событий - это крик «Привет!». Птица села на заглавную букву «Т» в прочитанной мной надписи и вроде даже зачирикала. Кто позвал меня, когда я стоял на лестнице, заставив обернуться?

Взбудораженно завертелся я на месте, пытаясь резкими движениями растрясти происходящее. Птичка плавно облетела круг около меня и направилась восвояси. Может быть, как в сказках, мне следует пойти вслед за ней? Летит она не очень быстро, и постоянно делает петли, будто зовет за собой.

Что делать, что делать? Оставаться на месте, возле надписи? Ладно, терять нечего, пойду за птицей, если уж мне взбрело в голову, что она пытается меня куда-то направить.

Иду, ноги упруго отталкиваются от жухлой травы. Маленькие частички сыпятся мне внутрь ботинок. Ощущение не очень приятное, и я время от времени останавливаюсь, чтобы вытрясти сор из обуви. В это время красная птичка или чирикая, кружит вокруг меня, или тихо сидит на каком-нибудь цветочке.

Масло масляное, тихий омут, злые невидимые черти, ненастье и возложенная ответственность — болото слов обрушивается на мой разум, но не найти в них ни связи ни малейшего смысла. Обрывки воспоминаний, нереализованные мечты, неясное будущее — о чем могу думать я, идущий по дикому полю высушенного и брошенного мира? Сухая трава, о, сколько раз я упоминал ее за последнее время! Железные громадины с бессвязными, глупыми надписями: «Выключайте свет перед едой», «Окончательное время тяжелого периода жизни», «Взломанные электрощитки запирают вновь». Что это вообще, что за тарабарщина, в чьем больном и воспаленном мозгу могли появиться такие бредовые выражения, увековеченные в железе?

Я пытаюсь расколоть орешек нелепого происходящего, но тщетно. Хочется кушать, но кто приготовит мне обед? Да и в силах ли я сам найти себе пропитание в таких непривычных условиях?

Вопросы, одни вопросы как лампочки загораются у меня в голове. Загораются и тут же тухнут, не в силах выдержать запредельного напряжения.
Я подхожу к домику. Птичка села на перила крыльца — и мне кажется, что следует зайти внутрь. Вежливо расшаркиваюсь у входа, даже стучу в дверь. В ответ мне — тишина. Ее и следовало ожидать, ведь этот полусон-полуявь не сподобился еще столкнуть меня с живым человеком на пути. Деревянная, траурная (из-за черного цвета), дверь со скрипом распахнулась, открыв пустую комнату.

Хотя нет, не пустую... Мебели в ней действительно не было, а вот всякого разного хлама, беспорядочно разбросанного то тут то там, здесь находилось предостаточно. Одноразовые тарелки, носки, треснувшие сиди-диски, фотоснимки. А если пройти еще пару шагов дальше, и включить свет, с легкостью нашарив выключатель рукой — то создается впечатление, что все эти вещи были очень тщательно уложены чьей-то заботливой рукой, и их кажущася хаотичность на деле оказывается лишь следствием непониманием задумок и целей домохозяина.

Я поднимаю первый попавшийся снимок. Опа-на... На нем изображен я и еще много людей. И у всех них замазаны лица. Что происходит, что это такое?? я хватают другой снимок, потом следующий, еще, еще один. Везде одно и тоже — я, толпа народа — и нет лиц.

Уже не паника, а тошнотворный страх хохорится, плещется, истерично блестит в моем истерзанном горле. Мимо проносятся воспоминания, но где, черт возьми, подтверждение того, что все это было на самом деле?
Прочь, прочь из этого мерзкого дома. Я не могу больше в нем находиться. Идиотские фотографии лишь морочат мой мозг. Когда моя рука дотронулась до ручки входной двери, взгляд увидел то, что было наклеено на внутренней, обращенной в дом, стороне двери. Плакат с множеством толстых гномиков, бегающих по зеленой, цветущей поляне, и выплавляющих металлические скульптуры.

Господи, неужели этот случайный плакат в силах помочь мне понять историю и смысл места, в котором я сейчас оказался существующим? Стоп-стоп-стоп, уходить из домика еще слишком рано. Преодолевая страх, нужно покопаться в разбросанных вещах.

Хочу пить. Пройдя первую комнату, я захожу на кухню. Стол, стул, раковина, плита и протухший холодильник. То, что от него дико воняет, я понял наверно еще раньше, чем зашел в помещение. Ладно, не стоит обращать особого внимания. Из открытого мною крана полилась вода. Как ни странно, вполне пригодная к употреблению.

Можно сказать, это первое приятное событие за последнее время. Или же в воде скрыт подвох и мой живот вот-вот начнет сводить в чудовищных судорогах? Я улыбаюсь сам себе в ответ. Что то реальное и неизменное должно было остаться. Человеку свойственно голодать и хотеть пить. Боятся неизведанного. Отказываться принимать происходящее вокруг него. Но есть вещи, которые я не в силах изменить, и нужно терпеть и приспосабливаться.
Попил воды — уже радость, хоть что-то. Проверяю ящики стола. Нахожу свой, давно потерянный, перочинный нож с ложкой и вилкой. По-моему, я уже ничему не в силах удивиться. Нож — так нож, мои чувства вяло откликнулись на находку. Сил нет. Все, что со мной случается в этом опустошенном мире, лишает меня энергии.

Теперь я хочу лечь и просто выспаться. Может быть крепкий сон будет полезен. Или нет. Как легко потеряться, когда не знаешь, что делать, и нужно ли что-то делать вообще.

Птичка стучит клювом в стекло окна. Значит, никакого сна и пора на выход. Да уж, и о какой свободе выбора может идти речь, ведь не могу же я не следовать за моим пернатым поводырем? Эта птица — единственное, что помогает мне увидеть смысл в происходящем. Она протягивает мне как бы нить Ариадны, и уже не таким абсурдным кажется каждый вдох и выдох, совершаемый моими напряженными, и вместе с тем, очень усталыми легкими.
Снова иду по выжженой траве. Спрашиваю себя, не начало ли мне это несколько надоедать. Разве что самую малость, с усмешкой я отвечаю себе же.

Сам себе. Да уж, прекрасный мне достался собеседник, кажется, птица и то поприятней будет. Рискую ошибиться, но с чего я взял, что пернатое существо не умеет разговаривать? Я же к ней не обращался еще, ничего не спрашивал, а ведет себя птица вполне разумно. Но что сказать? «Привет!»? - да мы вроде уже давно встретились. «Ты умеешь говорить?» - кажется мне оскорбительным. «Куда мы идем?» - вот это пожалуй и можно было спросить, но не начинать же разговор с этой фразы. Хотя... что к чему вообще. Какая может быть вежливость в таких экстремальных условиях, хотелось бы узнать!
Трам-пам-парапам. Кажется, я нашел что-то очень интригующее. Военный джип-внедорожник! Интересно, заведется? Ставлю десять против одного, что нет — но чем черт не шутит? Мои ноги мечтают давить на педали. Невероятно, но ключ зажигания торчит в замке, а бак оказался полным топлива. Еще более неожиданное событие — машина таки завелась! Ну все, можно сказать, жизнь удалась.

Птичка мирно села на ободок лобового стекла. Э, стоп! А куда мне ехать? Пернатое, Ты не собираешься указать мне направление движения? Что? Я должен решать сам?! Мило. Очень приятно. Я от тебя такого на самом деле не ожидал.

Острым копьем вонзилась в меня беспричинная обида. Руки затряслись, глаза налились кровью. Пространство, окружающее меня, неожиданно и резко сузилось до минимальных пределов.

Я очнулся лежащим в больничной койке с перебинтованной головой. Какая банальщина! Дикое поле мне только почудилось. Нет, так не честно! Пустите меня обратно, я знаю дорогу! Или не знаю. Минутку. Нужно успокоиться и оглядеться. Рядом со мной на столике лежит банкнота в сто долларов, перочиный нож и красное перышко.

Больно смеяться. Голова гудит. Видно, сильно стукнулся. А может больница — лишь очередное наваждение? А если она настоящая, то откуда появились нож и перо? Снова и снова зажигаются в моем мозгу вопросы, и снова они остаются без ответов.

Впрочем, как всегда в жизни — реальной или выдуманной.