Занятное чувство вызывают во мне британские языки – хоть английский, будь то древний или современный, хоть валлийский. Фраза здесь всегда воспринимается как картинка, целиком и сразу; причем слова ея ты понимаешь не как выученныя по словарю, их значение приходят словно бы откуда то изнутри тебя самого.
А вот с французским – совсем иное. Это не язык, а какое то уравнение из курса ариθметики для начальной школы, когда еще отрицательных чисел не проходят. Чем больше я читал по-французски и общался с французами, тем сильнее донимала отвлеченность этого языка, и так хотелось, чтобы они скорее перешли на какое нибудь по настоящему человеческое наречие!
Вот такие перевороты. В 12 лет, когда я только начинал учить французский, большего галломана труднее было бы сыскать во всей бывшей Черноморской губернии – и заодно и большего англофоба: я однажды даже сжег при приятеле случайно найденный на улице учебник английского языка