Плоды шелковицы только начали краснеть, а у кошки, что живет в нашем подъезде, появились котята. Вернее, когда они у нее появились, все видимо, проглядели – что их и спасло. Вообще, котов и кошек в нашем углу брежневских джунглей преизрядное количество, причем котов явно больше. Кто сам народился, кого хозяева-сволочи выбросили. Первый поселенец в нашем подъезде несколько лет назад был как раз из этих последних – немолодой длинношерстный дымчатый красавец. Целыми днями сидел он, съежившись, на скамейке у подъезда и все пытался понять, за что его так. Хотя, кажется, еще до него тут поселилась трехцветная красавица, но ее какой то гад убил о бордюр. Потом появилась еще одна кошка, тоже немолодая с вечно пристальным взглядом, серая с рыжиной, с белою грудью и лапами. Она тотчасже объяснила коту, кто она такая, и чтоб он не смел посягнуть ни на ее самое, ни на то, что ей причиталось. В холодную пору их пускали в подъезд, тем более, что на втором этаже живет домашняя кошка, подружившаяся с Рыжухой. Кот же, более или менее обжившись, отправился выше – как позже оказалось, на свою же голову. Отчего то ему сильно приглянулось у нас на шестом этаже. Однажды, помню, мать мыла полы и вышла на площадку. Кот сидел там. Мать сказала ему что то и на минуту вернулась в квартиру, оставив открытой и квартирную дверь и решетку нашей секции. Когда она вышла опять на площадку, кота там уже не было. Он, не будь дураком, проскочил в открытые двери прямо ко мне в комнату и вытянулся на кресле под окном, словно всю жизнь тут и лежал. Но, увы, - мать животных любила, но считала, что им надо жить на улице, а не на 6м этаже. И натурально, кот метился, и чтобы мы и наши соседи ни делали, что водится в подобных случаях, - ничего не помогало. В конце концов, сосед заделал низ решетки сплошною пластиной, а коту объяснил без экивоков (то бишь рукоприкладно), что тот неправ, и животное ушло. Потом и Рыжуху кто то куда то отвез, но к тому времени тут появилась и третья постоялица, – та самая, что живет здесь и ныне. Серенькая, невзрачная, каждое утро она выходит на службу: стеречь всякого, кто выходит из подъезда и входит в него. Дело это она знает настолько туго, что теперь круглый год ее не отличить от беременной. Возможно, это и спасло ея отпрысков.
P.S. A я вот пишу новую главу и думаю: «Ох и намылит мне кое кто шею за эти художества!)