Наблюдаю за тем, как работают коллеги, все занимаются примерно одним и тем же: обзванивают давно и хорошо знакомых людей, делая с ними разноформатные интервью. В принципе я не исключение, но периодически, чтобы не терять форму, устраиваю себе некий форс-мажор. Задаюсь целью выцепить на разговор собеседника, с которым никогда ранее нигде не пересекалась. Это не слишком просто, поскольку телефонное общение с незнакомым человеком - как высоченный глухой забор, через который ты должен а) уговорить человека выделить для тебя час собственного времени, а кроме того сделать так, чтобы собеседник заинтересовался и стал с тобой разговаривать, а не общаться в режиме «вопрос-ответ». Если повезет - разговаривать откровенно. Но это, опять же, вопрос заинтересованности.
В свое время у меня была хоть и не телефонная, но достаточно смешная история с Виктором Тихоновым, описанная в самом первом моем с ним интервью, которое делалось для «СЭ», когда еще газета не начала выходить.

...Тихонов стоял на абсолютно пустом генеральском пляже военного санатория, отделенном от общей территории металлической сеткой. У калитки дежурила медсестра. «Он пошлет меня к черту, и будет прав, - подумала я. - В конце концов, отпуск - не самое подходящее время для общения с журналистами». И, повиснув на сетке в совершенно неприличном по отечественным меркам раздельном купальнике, я завопила: «Виктор Васильевич!!!»
Так состоялось знакомство, которое продолжалось более двадцати лет...

Сегодняшнее интервью было из разряда тех, о которых давно мечталось, но не доходили руки. Руки дошли, я отправила смс с просьбой об интервью на неправедно добытый телефонный номер, и спустя три секунды получила смс-ответ: "Извините, нет".
Можно было, собственно, на этом и закончить, но вот уперлась. Решила, что раз уж мне после операций не разрешают полноценно эксплуатировать тренажер, выпихивая себя тем самым из зоны комфорта, то зону дискомфорта я создам себе сама, лежа под одеялом с телефоном в руке. Дальнейшее было делом техники.
Ну а сам материал — завтра...

«...Это своеобразный страх. Дело в том, что в стрессовой ситуации в кровь поступает адреналин и норадреналин. От их количества и соотношения зависит поведение спортсмена. При сильном стрессе у человека включаются механизмы самозащиты, сдерживающие эффекты — это заложено в нас природой. Но когда адреналиновый баланс меняется, тот же самый человек начинает творить чудеса. Может одним прыжком перемахнуть через высоченный забор, залезть на отвесную стену, и так далее. Моя задача — воссоздать этот процесс в условиях соревнований. Условно говоря, я должен дать своей спортсменке умение перепрыгнуть забор, вообще не задумываясь о его высоте, а не остановиться в оцепенении перед препятствием, не имея возможности сдвинуться с места. Поэтому я и стараюсь выстраивать весь тренировочный процесс в обход сознания.
— Вы так говорите, словно речь идет о том, чтобы переставить мебель в комнате.
— Так и есть. Нужно просто найти способ войти в эту «комнату». Это сложно, когда руководствуешься традиционным пониманием тех принципов и той сознательной психологии, в которой живет и существует человек. У нас же все по-другому. Я, например, полностью исключил из нашего тренировочного рациона идеомоторику, то есть, запретил спортсменке даже думать о движениях. Точно так же из нашего рациона полностью ушла имитация, поскольку с ее помощью спортсмен проводит движение через сознание. Визуализации тоже нет — моя спортсменка никогда не смотрит на себя со стороны.
— Почему?
— Потому что иначе произойдёт сбой: человеку, как правило, не нравится смотреть на себя со стороны и не нравится слышать свой голос, ведь изнутри каждый видит себя совершенно иначе. Если начать перестраивать себя таким образом, чтобы нравиться себе со стороны, неизбежно начнешь сам себя ломать...»

«...В том плотном графике, в котором нам приходится соревноваться, необходимо каждый раз восстанавливать нервно-мышечные связи. Это тоже является определенной технической задачей.
— В каком смысле?
— Знаете, у артиста, который каждый день играет супервиртуозные партии или поет на сцене, неизбежно наступает момент, когда нервная система перестает справляеться с тем, чтобы работать на пределе: перегорают нейронные связи, и человек начинает ломать наработанную технику. Для того, чтобы этого не происходило, у певцов существуют определенные техники распевки, а у музыкантов — специальные гаммы и этюды, которые возвращают артисту правильные ощущения, восстанавливают нервно-мышечную связь, моторику движений. По сути я делаю со своей спортсменкой то же самое...»

Хорошего уик-энда, господа! Оптимистичного!